Сопоставление любви со смертью, а ревности — с шеолом (царством мёртвых) может на первый взгляд показаться несколько странным. В самом деле: любовь обычно ассоциируется не со смертью, а с жизнью, притом во всей её полноте. Соотнесение ревности с шеолом может показаться более логичным: где ревность, там можно ожидать чего угодно, в том числе и того, что может закончиться смертью.
Однако соответствующее еврейское слово предполагает ревность не в современном смысле этого слова, в смысле практически исключительно негативном, а в том смысле, в котором употреблялось оно в давние времена, означая стремление или усердие к тому, к чему человек испытывает ревность. Ещё в пушкинские времена слово «ревновать» означало «стремиться», и соответствующее еврейское слово означает в первую очередь именно это.
Итак, любовь и ревность сравнимы со смертью и с шеолом. Почему же так? Вопрос останется без ответа, если забыть о том, что в Библии все духовные понятия рассматриваются, как понятия предельные, доведённые до логического завершения и до полноты. Значит, и любовь, и смерть надо брать в их полноте, доведённой до того предела, до которого они могут дойти. А если так, то надо говорить о любви Царства и о вечной гибели.
Казалось бы, речь идёт о любви человеческой, о любви мужчины к женщине и женщины к мужчине. Однако любовь, о которой говорится в библейских книгах, едина, она не делится, как пытаются иногда разделить её богословы, на «земную» и «небесную». Так же, как мир не раздваивается на «высший», духовный, и «низший», природный. Да и человек в Библии — тоже существо исключительно цельное, а раздвоенность во всех её существующих видах стала ему свойственна после грехопадения.
Апостол Павел не случайно уподобляет отношения супругов отношениям Христа с Церковью, так же, как ещё раньше великие пророки уподобляли им отношения Бога со Своим народом: всякая любовь, если она настоящая и до конца, принадлежит Царству. В падшем же мире всякая такая любовь существует вопреки законам этого падшего мира, который всегда стремится её убить.
Вначале силы мира сего обычно пытаются лишить любовь её подлинного духовного содержания, сделав частью мира сего, унизить её и опошлить. Если же это не удаётся, падший мир старается уничтожить любовь вместе с её носителями. Это не удивительно: без любви Царства падшему миру спокойнее. Из двух сил, любви и смерти, падший мир выбирает смерть. Но в конце времён в мире всё же торжествует Царство, а значит, любовь, изгоняющая смерть.
