Salmi, Salmo 18

У Израиля, как и в соседних странах — Египте, Месопотамии, Ханаане — всегда процветала лирическая поэзия. Ее образцы встречаются во многих исторических книгах, напр., песнь Моисея (Исх 15), песнь о колодце (Числ 21:17-18), победный гимн Деворы (Суд 5), плач Давида о Сауле и Ионафане (2 Цар 1), хвалебные песни Иуде и Симону Маккавеям (1 Макк 3:3-9 и 1 Макк 14:4-15). И в НЗ звучат песни: «Величит душа Моя Господа», «Благословен Бог» и «Ныне отпущаеши». К этому же роду словесности принадлежат многие фрагменты пророческих книг и древние внебиблейские сборники, от которых до нас дошли одни лишь названия и небольшие отрывки: книга Броней Ягве (Числ 21:14) и книга Праведного (Ис Нав 10:13; 2 Цар 1:18). Подлинное сокровище религиозной лирики Израиля нам сохранила Псалтирь.

Псалтирь (от греч. "ψαλτηριον" — букв, струнный инструмент, напоминающий наши гусли или арфу, под аккомпанемент которого исполнялись песнопения) представляет собой сборник из 150 псалмов. Греч. Псалтирь насчитывает 151 псалом, а сириакский перевод 155. Недавние открытия у Мертвого моря позволили восстановить евр. оригинал Пс 151 и двух последних сириакских псалмов.

От Пс 9 до Пс 148 нумерация LXX и Вульг (которой мы здесь следуем) отстает на одну единицу от нумерации евр. Библии, в которой Пс 9 и Пс 113 разделены на два, а Пс 114 и Пс 115 и Пс 146 и Пс 147 соединены. По-евр. Псалтирь называется «тегиллим», т.е. песни хвалы. Отдельные псалмы чаще всего озаглавлены «мизмор», что указывает на музыкальный аккомпанемент; некоторые псалмы называются песнями, напр., «Песни восхождения» (Пс 120-134).

Содержание Псалтири

Разнообразны поводы, вдохновляющие псалмопевца: исторические события; превратности личной жизни, направляющие человека к единому источнику упования; тоска по Богу души, проникнутой раскаянием, ее благодарность неисчерпаемой благости Божией, ее восторг перед величием Творца, Его всемогуществом и премудростью, перед совершенством Его творения. И эти тихие воздыхания и торжествующие славословия то звучат как бы в келейном уединении, то подхвачены хором молящегося народа. И над всем этим томлением по Богу, над всею личной и всенародной житейской скорбью и духовною радостью господствует одна заветная дума, одно нетерпеливое ожидание — Мессии грядущего, при мысли о Котором дух псалмопевца исполняется пророческой силою.

Анализ смыслового содержания позволяет установить, что главными темами песнопений были:

а) исторические события общенародной жизни — в псалмах Пс 43, Пс 59, Пс 73, Пс 78, Пс 83, Пс 84, Пс 107, Пс 122, Пс 124, Пс 125, Пс 143; — Пс 47, Пс 64, Пс 117, Пс 123, Пс 128, Пс 136: — Пс 19, Пс 20, Пс 60;

б) испытания жизни личной — в псалмах Пс 3, Пс 4, Пс 7, Пс 9, Пс 10, Пс 11, Пс 12, Пс 13, Пс 16, Пс 24, Пс 25, Пс 27, Пс 29, Пс 30, Пс 34, Пс 38, Пс 40, Пс 52, Пс 53, Пс 55, Пс 58, Пс 63, Пс 68, Пс 69, Пс 70, Пс 85, Пс 87, Пс 89, Пс 108, Пс 113, Пс 114, Пс 115, Пс 119, Пс 120, Пс 130, Пс 139, Пс 140;

в) сокрушение о содеянном грехе — в псалмах Пс 6, Пс 31, Пс 37, Пс 50, Пс 101, Пс 129, Пс 142, именуемых «покаянными»;

г) избыток благодарности Богу и славословие — в псалмах Пс 8, Пс 18, Пс 28, Пс 32, Пс 65, Пс 74, Пс 75, Пс 80, Пс 90, Пс 91, Пс 94, Пс 99, Пс 102, Пс 103, Пс 110, Пс 112, Пс 116, Пс 126, Пс 133, Пс 134, Пс 137, Пс 138, Пс 144, Пс 145, Пс 147, Пс 148, Пс 149, Пс 150, Пс 151;

д) тоска по Богу и ревность по Его славе — в псалмах Пс 41, Пс 42, Пс 47, Пс 62, Пс 83, Пс 113, Пс 121, Пс 134;

е) созерцание путей добра и зла и участи праведных и неправедных — в псалмах Пс 14, Пс 23, Пс 81, Пс 100, Пс 118; — Пс 36, Пс 48, Пс 51, Пс 57, Пс 72; Пс 39, Пс 49; — Пс 1, Пс 22, Пс 26, Пс 33, Пс 35, Пс 61, Пс 111, Пс 127, Пс 132;

ж) обетования и благодеяния Божий избранному народу, его неблагодарность и падения, временные кары и конечное спасение — в псалмах Пс 67, Пс 76, Пс 113, Пс 135; Пс 77, Пс 104, Пс 105, Пс 106;

з) пришествие и вечное царство Мессии — в псалмах Пс 88, Пс 131; — Пс 2, Пс 15, Пс 21, Пс 44, Пс 71, Пс 109; Пс 46, Пс 66, Пс 86, Пс 92, Пс 95, Пс 96, Пс 97, Пс 98.

Виды Псалмов

Изучение литературной формы псалмов дало основу для разделения их на три вида:

1. Хваления — к ним можно отнести Пс 8, Пс 18, Пс 28, Пс 32, Пс 45-47, Пс 75, Пс 83, Пс 86, Пс 92, Пс 95-99, Пс 102-105, Пс 112, Пс 113, Пс 116, Пс 121, Пс 134, Пс 137, Пс 144-150. Среди них можно выделить «Песни Сионские» (Пс 45, Пс 47, Пс 75, Пс 86), прославляющие святой город, где обитает Ягве, и «псалмы Царства Ягве» (Пс 46, Пс 92, Пс 95-97), воспевающие всемирное царство Божие в стиле, напоминающем пророческие писания.

2. Прошения коллективные или индивидуальные — псалмы страдания или плача. Они представляют собой непосредственное обращение к Богу, — вопль о спасении, зов на помощь, заверение в невиновности (Пс 7, Пс 16, Пс 27) или исповедание грехов (Пс 50 и др. покаянные псалмы). Завершаются они выражением упования на Бога (Пс 3, Пс 5, Пс 41-42, Пс 54-56, Пс 62, Пс 129 и т.д.), уверенности в том, что молитва услышана, и благодарением (напр., Пс 6, Пс 21, Пс 68, Пс 139). Свое бедственное положение псалмопевцы описывают языком традиционных метафор, оставляя в стороне конкретные факты своей жизни.

3. Благодарения Богу, дарующему просимое, часто завершают прошения. В некоторых псалмах тема благодарения становится центральной, напр, в Пс 17, Пс 20, Пс 29, Пс 32, Пс 33, Пс 39, Пс 64, Пс 67, Пс 91, Пс 114, Пс 115, Пс 117, Пс 123, Пс 128, Пс 137, Пс 143.

Другие типы псалмов: граница между видами (1-2-3) не очерчена строго. Темы часто переплетаются. Псалмы различаются друг от друга также вследствие проникновения в Псалтирь элементов не лирического характера: в псалмах дидактических (напр, в Пс 1, Пс 111, Пс 126) преобладают философские моменты, в других псалмах содержатся более или менее пространные пророчества (напр, в Пс 2, Пс 49, Пс 74, Пс 80, Пс 84, Пс 94, Пс 109) или образная символика (речь идет, напр, о чаше, огне, горниле и т.д.). Наконец, несомненна связь Псалтири с храмовым богослужением.

Царские Псалмы

В Псалтири встречаются несколько «царских» песней, принадлежащих к разным видам псалмов. Они заключают молитвы (напр, в Пс 19, Пс 60, Пс 71) и благодарения за царя (Пс 20), являются прорицаниями (Пс 2 и Пс 109), царской песнью восхождения (Пс 131) и т.д. Быть может, они были псалмами восшествия на престол. Несмотря на использование общей для данной эпохи фразеологии, израильское представление о царе во многом отличается, напр., от египетского или месопотамского. Царь избранного народа — Помазанник Ягве (по-евр Мессия, по-греч Христос). Помазание превращает его как бы в наместника Ягве на земле. Он называется приемным сыном Божиим, царствование которого не будет иметь конца, его могущество распространится до пределов земли. Он будет спасителем своего народа и установит мир и справедливость. Идея царского мессиснства, впервые возвещенного пророком Нафаном (2 Цар 7), выражается в псалмах Пс 88 и Пс 131. Так поддерживается в народе ожидание Мессии — потомка Давида.

Кем и когда были сложены Псалмы?

Псалмопевец no-преимуществу, высочайший представитель этого рода священной поэзии и учредитель преемственного псалмотворческого служения при Скинии (1 Пар 6:31 сл) — Царь-певец Давид (ок. 1000 лет до Р.Х.). Из 150 псалмов, составляющих Псалтирь, 73 согласно евр тексту, 84 согласно греческому носят его имя. Но кроме Давидовых псалмов, вошли в это собрание и другие, принятые в богослужебный чин, песнопения. Десять псалмов (а именно: Пс 41, Пс 43-48, Пс 83, Пс 86, Пс 87) наименованы «псалмами сынов Кореевых» (ср с Числ 26:11, Числ 26:58; 1 Пар 6:37).

Двенадцать псалмов (Пс 49, Пс 72-82) объявлены творениями певца Асафа, современника Давида, принадлежавшего также к дому Корея; но так как некоторые из них сложены позднее, то и здесь речь идет о преемственном служении рода. Над псалмом 87 значится имя Емана, брата Асафова (1 Пар 6:33; 1 Пар 15, 1 Пар 17), над псалмом 88 имя певца Ефана (1 Пар 6:44; 1 Пар 15, 1 Пар 17). Все эти псалмотворцы — члены колена Левиина и, по-видимому, одного семейного союза. Псалом Пс 89 приписан Моисею, псалом Пс 71 Соломону. Остальные псалмы безымянны (анонимны). Хронологическую последовательность возникновения псалмов можно представить себе приблизительно так: данный Давидом импульс продолжал действовать в течение нескольких столетий: т. н. «царские псалмы», по всем имеющимся данным, восходят к эпохе царств (Иудейского и Израильского); псалмы «царства Ягве», изобилующие отзвуками других псалмов и второй части Исайи, были составлены во время плена, как и те псалмы, которые, подобно Пс 136, говорят о разрушении Иерусалима и о переселении. Возвращение из плена воспевается в Пс 125. И последующий период был, по-видимому, плодотворен в области псалмотворчества: то было время расцвета культа в восстановленном храме, когда храмовые певцы были приравнены к левитам, а авторы книг премудрости, как напр, Сын Сирахов, писали свои поучения в форме псалмов для их более широкого распространения.

Псалтирь и Новый Завет

Перед началом нашей эры среди иудеев была жива надежда на пришествие Мессии из царского рода Давида. Для христиан она осуществилась с пришествием Иисуса Христа. Тексты Псалтири постоянно цитируются в НЗ, чаще всего Пс 109. НЗ и христианское предание относят ко Христу Пс 15 и Пс 21 и стихи многих других псалмов, в частности Пс 8, Пс 35, Пс 39, Пс 40, Пс 67, Пс 68, Пс 96, Пс 101, Пс 117, а псалмы царства Ягве относят к царству Христову. Даже если это применение в некоторых случаях выходит за рамки буквального смысла, оно остается закономерным, поскольку чаяния, которыми исполнена Псалтирь, полностью осуществились только с приходом на землю Сына Божия.

Сам Иисус Христос как благочестивый иудей пел псалмы. С двенадцати лет Он ежегодно сопровождал Своих родителей в Иерусалим на пасхальное паломничество евреев. От Назарета до Иерусалима паломники пели псалмы восхождения (Пс 119-133). В годы Своего общественного служения Христос принимал участие во всех главных праздниках в храме. В подтверждение Своего посланничества Он приводил свидетельство псалмов чаще, чем другие тексты ВЗ.

Евангелисты отметили, что после Тайной Вечери Он с учениками вместе пел псалмы по дороге в Гефсиманский сад (Мф 26:30; Мк 14:26). Это были очевидно благодарственные пасхальные псалмы (Пс 113-117). Даже на Кресте слова псалмов приходят Христу на память. Иоанн Богослов утверждает (19 28), что Христос сказал: «Жажду», дабы исполнились слова Писания: «В жажде Моей напоили Меня уксусом» (Пс 68:22). «Боже Мой, Боже Мой, зачем Ты Меня оставил?» — начало 21 псалма, предсказывающего страдание и торжество Мессии, а последние словд Иисуса: «Отче, в руки Твои предаю дух Мой» — вторят 6-му ст 30-го псалма.

Христианская Церковь включила псалмы без изменений в свое богослужение; без изменения слов, но со значительным обогащением смысла: учение Христа, Тайная Вечеря, Крестные муки и Воскресение углубили понимание псалмов, подтвердили их пророческие прозрения, исполнили с преизбытком все даяния ветхозаветного человечества.

У христиан может возникнуть вопрос: следует ли читать псалмы, проклинающие врагов? Кажется, что ничто так не противоречит евангельскому духу. Вот как разрешается это кажущееся противоречие: враги эти — не наши враги, а враги Бога и Христа, простившего своим палачам и Петру, но ср строгостью обличавшего фарисеев и «мир». Эти враги Божии находятся не только во вне, но и в нас самих — это наши грехи. Чтение этих псалмов может охранить от теплохлодности, возбуждая нашу ненависть не против грешников, но против зла и греха.

Псалтирь — руководство к молитве и прославлению Бога

Иудейские толкователи утверждали, что «Закон есть Пятикнижие Господа к народу, а Псалтирь, (которую евреи разделили на пять отдельных книг) «есть Пятикнижие народа ко Господу». Иными словами: в первом Пятикнижии даны народу законы для исполнения; по второму Пятикнижию можно видеть, какое влияние оказывали эти законы на жизнь избранного народа.

И в раннехристианскую и в святоотеческую эпохи Псалтирь служила превосходным руководством к молитве и прославлению Бога.

В первые времена христиане пением псалмов воодушевляли себя к подвигам благочестия; псалмы поддерживали их во дни гонений, давали силу мужественно переносить страдания; псалмы же служили им назиданием при отдыхе среди различных тр.удов и занятий. «Я думаю, — говорит св. Афанасий Великий в послании к Маркеллину об истолковании псалмов, — что в словах этой книги измерена и объята вся жизнь человеческая, все состояние души, все движения мысли, так что в человеке нельзя найти ничего более. Нужно ли совершать покаяние и исповедь? Угнетают ли тебя скорбь и искушение? Гонят ли тебя или строят против тебя козни? Уныние ли овладело тобой ? Или, — видя себя счастливым, а врага униженным, желаешь принести Господу благодарность и хвалу? Все могут найти себе наставление в божественных Псалмах. Пусть читают слова их о каждом из этих состояний, и всякий человек будет возносить их Господу, как будто бы именно о нем они были написаны».

О благодатном действии чтения Псалтири на душу верующего св. Василий Великий в Беседах на Псалмы говорит:

«Всяко писание богодухновенно и полезно есть (2 Тим 3:16), для того написано Духом Святым, чтобы в нем, как в общей врачебнице душ, все мы, человеки, находили врачество — каждый от собственного своего недуга».

«Псалом — тишина душ, раздаятель мира; он утешает мятежные и волнующие помыслы; он смягчает раздражительность души и уцеломудривает невоздержанность. Псалом — посредник дружбы, единение между далекими, примирение враждующих. Ибо кто может почитать еще врагом того, с кем возносит единый глас к Богу? Посему псалмопение доставляет нам одно из величайших благ — любовь, изобретя совокупное пение вместо узла к единению, и сводя людей в один согласный лик».

«Чему не научишься из псалмов? (Не познаешь ли отсюда величие мужества, строгость справедливости, честность целомудрия, совершенство благоразумия, образ покаяния, меру терпения, и всякое из благ, какое ни наименуешь. Здесь есть совершенное богословие, предречение о пришествии Христовом по плоти, угроза судом, надежда воскресения, страх наказания, обетование славы, откровение таинств. Все, как бы в великой и общей сокровищнице, собрано в книге Псалмов, которые из многих музыкальных орудий пророк приспособил к так называемой псалтири, (Псалтирь в данном контексте ознрчает струнный инструмент), давая тем, как кажется мне, разуметь, что в ней издает гласы благодать, подаванная свыше от Духа.» (Творения св. Василия Великого, СПБ, 1911, т. 1 стр. 94 сл.)

Церковно-Славянская Псалтирь

«Мефодий и Константин (Кирилл)» — читаем в Несторовой летописи за 898 г. — «преложиста Псалтырь». Они дословно пересказали по-славянски греческий перевод LXX. С укоренением христианства на Руси книга Псалмов становится любимою книгою народа. По Псалтири учатся грамоте; без Псалтири не обходится благочестивый книголюб; Псалтирь читается над покойником. Вся старорусская письменность переполнена ссылками на Псалтирь.

В Церкви Псалтирь читается при каждом утреннем и вечернем богослужении и прочитывается вся в течение недели, за время же Великого Поста и дважды в неделю. Псалтирь служит первоисточником большей части утренних и вечерних молитв, как и всех вообще предуказанных или творимых Церковью молитвословий.

«Книгами Премудрости» или «мудрых» называют пять книг: Иова, Притчей, Екклесиаста, Иисуса сына Сирахова и Премудрости Соломоновой. К ним присоединили Псалтирь и Песнь Песней, в которых мы находим ту же направленность мысли, выраженной в поэтической форме. Произведения такого рода были распространены на всем древнем Востоке. В Египте на протяжении его вековой истории появилось немало книг мудрости. В Месопотамии, начиная с шумерийской эпохи, составлялись притчи, басни, поэмы о страдании, в какой-то мере напоминающие нам кн. Иова. Эта месопотамская мудрость проникла в Ханаан: в Рас-Шамре были найдены тексты о мудрости на аккадском языке. «Премудрость Ахиахара», появившаяся в Ассирии и распространившаяся в кругах, говоривших по-арамейски, была затем переведена на несколько древних языков. Этот род мудрости по существу международен и не является собственно религиозным. В центре внимания мудрых стоит жизненный путь человека, но их метод — не философская рефлексия, как у греков, а собирание плодов жизненного опыта. Они преподают искусство жить и находиться на интеллектуальном уровне своей среды и эпохи; учат человека сообразовываться с порядком мироздания и указывают, как достигать счастья и успеха. Однако их советы не всегда приводят к желанным результатам, и этот опыт служит исходной точкой пессимизма, которым проникнут ряд произведений мудрости как в Египте, так и в Месопотамии.

Такая мудрость процветала и у израильтян. Характерно, что израильские мудрецы признавали свою связь с мудростью «сынов Востока и Египта» и лучшей похвалой премудрости Соломона считали утверждение о ее превосходстве над мудростью языческой (Re 1 4:29). Широкой известностью пользовались аравийские и едомские мудрецы (Geremia 49:7; Baruc 3:22-23; Abdia 1:8). Иов и его три друга-мудреца жили в Едоме. Автор кн. Товита знал Премудрость Ахиахара, а Proverbi 22:17-23:11 напоминают египетские изречения Аменемопе. Некоторые псалмы приписаны Еману и Ефану, которые, согласно Re 1 4:31, были ханаанскими мудрецами. Притчи содержат Слова Агура (Proverbi 30:1-14) и Слова Лемуила (Proverbi 31:1-9), которые оба происходили из племени Масса, жившего в северной Аравии (Genesi 25:14).

Поэтому не удивительно, что первые израильские произведения мудрости во многом родственны произведениям соседних народов. Наиболее древние части кн. Притч содержат одни только предписания человеческой мудрости. Самые важные богословские темы Ветхого Завета: Закон, Союз-Завет, Избрание, Спасение — в этих книгах почти не затрагиваются. Исключение составляют кн. Иисуса сына Сирахова и Премудрости Соломоновой, написанные значительно позже. Израильские мудрецы как будто бы не интересуются историей и будущим своего народа. Подобно своим восточным собратьям, они больше заняты личной судьбой человека, но рассматривают ее в более высоком плане — в освещении религии Ягве. Таким образом, несмотря на общность происхождения, между мудростью языческой и израильской имеется существенное различие, усиливающееся по мере того, как постепенно раскрывается Откровение.

Противопоставление мудрости и безумия становится противопоставлением правды и неправды, благочестия и нечестия. Истинная премудрость — это страх Божий, а страх Божий — синоним благочестия. Если восточную мудрость можно определить как своего рода гуманизм, то премудрость израильскую можно назвать гуманизмом религиозным.

Однако эта религиозная ценность премудрости выявилась не сразу. Содержание евр. термина «хохма» весьма сложно. Он может обозначать ловкость движений или профессиональную сноровку, политическое чутье, проницательность, а также и хитрость, умение, искусство магии. Такая человеческая мудрость может служить как добру, так и злу, и эта двузначность в какой-то мере объясняет отрицательные суждения некоторых пророков о мудрецах (Isaia 5:21; Isaia 29:14; Geremia 8:9). Этим объясняется также, что в евр. письменности тема Премудрости Божией (евр. «хохмот» — множ. число, употребляемое в значении превосходной степени) появляется довольно поздно, хотя происхождение мудрости от Бога никогда не отрицалось, и уже в Угорите мудрость считалась свойством великого бога Эла. Только после Плена стали утверждать, что Бог мудр Премудростью надмирной, действие которой человек видит в творении, но которая в своей сущности недосягаема и «неисследима» (Giobbe 28; Giobbe 38-39; Siracide 1:1-10; Siracide 16:24 сл; Siracide 39:12 сл; Siracide 42:15-43:33 и т.д.). В большом прологе кн. Притч (Proverbi 1-9) Премудрость Божия говорит как некое лицо, она присуща Богу от вечности и действует с Ним в творении (гл. обр. Proverbi 8:22-31). В Siracide 24 Премудрость сама свидетельствует, что она вышла из уст Всевышнего, обитает на небесах и послана Израилю от Бога. В Sapienza 7:22-8:1 она определена как излияние славы Всемогущего, образ Его совершенства. Так Премудрость, являясь свойством Божиим, отделяется от Него и представляется как Личность. Для ветхозаветного человека эти выражения являются, по-видимому, яркими поэтическими сравнениями, но в них уже заложена тайна, подготавливающая откровение Св. Троицы. Подобно Логосу в евангелии от Иоанна, эта Премудрость одновременно и в Боге и вне Бога, и во всех этих текстах обосновывается наименование «Премудрость Божия», которое ап. Павел дает Христу (Corinzi 1 1:24).

Вопрос об участи человека тесно связан у мудрецов с проблемой воздаяния. В древних частях Притч (Proverbi 3:33-35; Proverbi 9:6, Proverbi 9:18) Премудрость, т.е. праведность, непременно ведет к благополучию, а безумие, т.е. нечестие, приводит к разорению, ибо Богу свойственно награждать добрых и наказывать злых. Однако жизненный опыт зачастую как будто противоречит такому взгляду. Как объяснить бедствия, постигающие праведников? Этой проблеме посвящена кн. Иова. Те же вопросы, хотя и в несколько другом аспекте, тревожат Екклесиаста. Сын Сирахов в основном придерживается традиционных взглядов и хвалит счастье мудрого (Siracide 14:21-15:10), но его преследует мысль о смерти. Он знает, что все зависит от этого последнего часа: «Легко для Господа в день смерти воздать человеку по делам его» (Siracide 11:26, ср Siracide 1:13; Siracide 7:36; Siracide 28:6; Siracide 41:12). Он смутно предчувствует откровение о конечной участи человека. Вскоре после него пророк Даниил (Daniele 12:2) уже ясно выражает веру в загробное воздаяние, связанное с верой в воскресение мертвых, так как евр. мысль не представляет себе жизни духа, отделенного от плоти. Параллельное и вместе с тем более разработанное учение появляется в александрийском иудаизме. Учение Платона о бессмертии души помогло евр. мысли осознать, что «Бог создал человека для нетления» (Sapienza 2:23) и после смерти праведники вкусят вечное блаженство у Бога, а нечестивые получат заслуженное наказание (Sapienza 3:1-12).

Исходной формой письменности мудрых можно считать машал (в русском переводе — притча). Таково во множественном числе заглавие книги, которую мы называем кн. Притчей. Машал — это краткое, выразительное изречение, близкое к народной мудрости, сохранившейся в пословицах. Древние сборники притчей содержат лишь подобные краткие изречения, но со временем машал развивается, достигая размеров небольшой притчи или аллегорического повествования. Это развитие, ясно выраженное в дополнительных разделах и особенно в прологе кн. Притчей (Proverbi 1-9), ускоряется в последующих книгах мудрых: кн. Иова и Премудрости Соломоновой представляют собой крупные литературные произведения.

Первоначальное происхождение мудрости следует искать в жизни семьи или рода. Наблюдения над природой или людьми, накоплявшиеся из поколения в поколение, выражались в изречениях, в народных поговорках, в пословицах, имевших моральный характер и служивших правилами поведения. Аналогично происхождение первых формулировок обычного права, которые иногда близки не только по содержанию, но и по форме изречениям мудрости. Эта традиция народной мудрости продолжала существовать параллельно с возникновением письменных сборников мудрости. Ей обязаны своим происхождением, напр., притчи в Samuele 1 24:14; Re 1 20:11, басни в Giudici 9:8-15, басня в Re 2 14:9. Даже пророки черпали из этого наследия (напр. Isaia 28:24-28; Geremia 17:5-11).

Краткие изречения, запечатлевающиеся в памяти, предназначаются для устной передачи. Отец или мать учит им своего сына дома (Притч Proverbi 1:8; Proverbi 4:1; Proverbi 31:1; Siracide 3:1), а затем мудрые продолжают преподавать их в своих школах (Siracide 41:23; Siracide 41:26; ср Proverbi 7:1 сл; Proverbi 9:1 сл). С течением времени мудрость становится привилегией образованного класса: мудрые и книжники фигурируют рядом в Geremia 8:8-9. Сын Сирахов Siracide 38:24-39:11 восхваляет профессию книжника, дающую ему возможность приобретать мудрость в противоположность ручным ремеслам. Из книжников выходили царские чиновники, и учение мудрости культивировалось сначала при дворе. То же самое происходило и в других центрах восточной мудрости, в Египте и в Месопотамии. Один из сборников притчей Соломона был составлен «мужами Езекии, царя Иудейского», Proverbi 25:1. Эти мудрецы не только собирали древние изречения, но и сами писали. Два произведения, составленные, по всей вероятности, при дворе Соломона — история Иосифа и история преемства престола Давидова — можно тоже рассматривать как писания мудрых.

Таким образом, круги мудрых значительно отличаются от той среды, в которой появились священнические и пророческие писания. Geremia 18:18 перечисляет три различных класса — священников, мудрых и пророков. Мудрые не особенно интересуются культом, их как будто не волнуют несчастья их народа и не захватывает поддерживающая его великая надежда. Однако в эпоху Плена эти три течения сливаются. В прологе Притчей слышится тон пророческой проповеди, в кн. Сир (Siracide 44-49) и Прем (Sapienza 10-19) содержится много размышлений над Священной историей; сын Сирахов почитает священство, ревнует о культе и даже отождествляет Премудрость и Закон (Siracide 24:23-34): перед нами уже союз книжника (или мудрого) с законоучителем, который можно видеть и в евр. среде евангельских времен.

Так завершается долгий путь, начало которому в ВЗ положил Соломон. Все учение мудрых, постепенно преподававшееся избранному народу, подготавливало умы к восприятию нового откровения — откровения Воплощенной Премудрости, которая «больше Соломона» (Matteo 12:42).

Название книги. Число псалмов. В еврейской Библии эта книга называется «тегиллим» или «сефер тегиллим», что значит — хваление, или книга хвалений, а в греческой Библии «φαλτήριον». Последним названием обозначался струнный инструмент наподобие нашей гитары, которым в древности у евреев сопровождалось большею частью исполнение песней Псалтири. Вся книга Псалтирь состоит из 151 песнь, из которых первые 150 канонического достоинства, а последняя — 151 — неканонического. Каждая из этих песен, при многих частных особенностях в своем содержании и внешней форме изложения, имеет то общее со всеми другими, что предметом их обращения, источником и вдохновителем их авторов является Бог и Его многообразные свойства и дела, проявляемые во внешней природе и в жизни людей. Поэтому еврейское название книги указывает на основной, внутренний характер содержания псалмов, как хвалебных песен Богу, а греч. надписание — на внешний способ исполнения их под аккомпанемент струнного инструмента. Писатели псалмов. Все псалмы имеют цифровое обозначение но, кроме того, над многими из них встречаются названия лиц, со стоящей пред ними еврейской частицею «ле», указывающей на принадлежность этого псалма данному лицу, напр. «ле Давид», «ле Шеломо» и др. Подобные надписания означают, что данные псалмы написаны — один Давидом, другой Соломоном и т. д. Кроме Давида и Соломона, в надписаниях над псалмами встречаются еще имена Моисея, Асафа, Емана, Идифума и сынов Кореевых с предваряющею эти имена большею частью частицею «ле». Это показывает, что среди писателей Псалтири были и указанные лица. Что писателями Псалтири были многие лица, об этом свидетельствует еще самое содержание псалмов и разнообразие в них внешней формы выражения мыслей. В псалмах, напр., встречаются указания на события до-Давидовского времени (Пс 89), Давидовского (Пс 2, 3, 4, 5 и мн. др.), допленного (Пс 90, 94 и др.), времени плена вавилонского (Пс 84, 105, 104, 136 и др.) и послепленного периода (Пс 117, 119, 122, 124 и др.). Таким образом период времени, обнимаемый содержанием псалмов, в несколько десятков раз превышает среднюю продолжительность человеческой жизни, и одно лицо не могло быть свидетелем и изобразителем событий, указываемых Псалтирью. Есть различие между псалмами и в характере изображения сходных предметов. Если сравнить, напр., Пс 4 с 79 или с 136, то нельзя не заметить, что при сходных предметах содержания (изображении врагов и своего отношения к ним) они разнятся в раскрытии этих предметов и в изображении отношений к ним авторов псалмов. В Пс 4 автор, преследуемый врагами, верит в помощь ему Бога и обращается к своим врагам с кротким увещанием одуматься, проверить мотивы своих действий и, пока не поздно, принести пред Богом покаяние и исправиться; в Пс 79 автор рисует свое положение безвыходным, а силу врагов непреоборимой, себя же совершенно оставленным Богом; в Пс 136 же враги вызывают в писателе чувство ненависти и жажду их гибели. Такое различие в изображении этими псалмами отношений к врагам, свидетельствующее о разнородности чувств их авторов, указывает, что писателями их были разные лица, а не одно лицо, так как последнему невозможно переживать при сходных обстоятельствах различные и даже противоположные чувства. Большое разнообразие в способах выражения мыслей и приемах письма (о чем будет подробнее указано ниже) тоже указывает на происхождение Псалтыри от нескольких лиц, а не от одного писателя. Кроме того, во кн. 2 Пар (2 Пар 29:30), мы имеем прямое указание, что во время Езекии славили Бога «словами Давида и Асафа прозорливца». По этому свидетельству за Асафом признается авторство и значение в составлении песен равное с Давидом, что указывает на признание писателями Псалтири уже не одного лица. Существовало в древности мнение (св. Григорий Нисский, св. Амвросий Медиоланский, блаж. Иероним, св. Иоанн Златоуст и др.), которое иногда поддерживалось в позднейшее время, что Псалтирь принадлежит одному Давиду. В основание и подтверждение этого мнения указывают на то, что 1) в некоторых местах св. Писания при описании богослужения, совершаемого древними евреями, упоминается только имя Давида, как творца церковных песен (напр. 2 Пар 7:6; 1 Езд 3:10); 2) в Новом Завете некоторые псалмы, не имеющие надписаний в еврейской Библии, считаются псалмами Давида (Деян 4:27; 3) у древних евреев, равно также в первенствующей христианской церкви принято было называть всю Псалтирь Давидовою, т. е. писанною одним Давидом. Встречающиеся же в надписаниях над псалмами имена других лиц, кроме Давида, и содержание псалмов, указывающее на времена после — Давидовские, стараются объяснить в смысле указания на исполнителей, которым первоначально назначал их Давид, и даром пророчества, которым он обладал и, благодаря которому, мог предвидеть и описать события и после своего времени. Мнение, противоположное только что приведенному, не было всеобщим и в древности. Многие отцы и учители церкви держались того взгляда на Псалтирь, что она произведение не одного лица, а нескольких (напр. Ориген, св. Афанасий Александрийский, св. Василий Великий, блаж. Иероним и др.), и это мнение среди ученых является преобладающим в настоящее время. Те же места свящ. Писания, которые выставляются защитниками первого мнения в свое подтверждение, имеют иной смысл. Напр. 2 Пар 7:6, равно также Евр 4:7 содержат в себе не определение происхождения Псалтири от Давида, не указание на имя автора этой книги, а выражают общераспространенное тогда название ее; 1-я же книга Ездры (4:10) дает лишь общее указание на тот порядок совершения богослужения, который был установлен Давидом, и который евреями в плену не мог быть соблюдаем, теперь же, по возвращении из плена, этот устав был восстановлен во всей торжественности и полноте. Только свидетельство книги Деяний, где ее писатель, приводя изречение из 2 псалма, называет его словами «отрока Давида», дает точное указание на имя автора «этого» псалма, но не всей Псалтири. Объяснение же надписаний лиц других, кроме Давида, в смысле указания на первых исполнителей псалмов, произвольно; если пред этими именами, как пред именем Давида стоит частица «ле», и если псалмы с именем Давида в надписаний считаются писанными именно Давидом, то по последовательности и все остальные псалмы должны считаться писанными теми лицами, имена которых стоят в надписаниях над ними. Попытка защитников первого мнения объяснить содержание псалмов, указывающих на события после-Давидовского времени, даром пророчества Давида ошибочны: в содержании многих песен Псалтири встречаются черты, изображающие внешнее, случайное положение действующих лиц (Пс 136), или указание новых географических местностей (71, 10), чем пророчество не занимается: в сферу пророчества входит только то, что своим предметом имеет раскрытие состояния царства Божьего на земле, предметы из области мессианской и религиозно-нравственной жизни, к чему многое в содержании Псалтири не имеет никакого отношения. Ввиду всего вышесказанного ссылка на общеустановившийся обычай называть Псалтирь Давидовою имеет другое значение: так как большинство псалмов в Псалтири принадлежит Давиду, и так как поэтический талант последнего был разнообразен и силен, то последующие писатели старались подражать ему как в содержании своих псалмов, так и во внешней форме изложения; таким образом, Давид, как внешне, так и внутренне, главенствует в Псалтири. Если же последняя называется его именем, то это нужно понимать не в буквальном, но в относительном смысле, как и книга Притчей называется Соломоновою, тогда как он написал лишь ее большую часть. Известны имена следующих писателей псалмов: Моисей, Давид, Соломон, Асаф, Еман, Ефан, он же Идифум, и сыновья Кореевы. По времени и обстоятельствам происхождения, равно также по количеству написанных псалмов, последние распределяются между означенными лицами следующим образом: Моисею принадлежит один (89) псалом, написанный им при окончании сорокалетнего странствования по пустыне и ввиду обетованной земли, в которую могло войти теперь только новое поколение людей, родившихся в пустыне, а из вышедших из Египта только те, которые при выходе не имели 20 лет. Гибель всех остальных объяснялась неверностью и оскорблением ими Иеговы во время этого странствования. Содержание псалма проникнуто чувством благодарности Богу за дарование евреям благословенной и плодородной земли, скорбью за человека, своим поведением вызывающего гнев Божий и молитвой к Нему о снисхождении и заступничестве человека. Эти три мотива: благодарственно-скорбно-молитвенный являются преобладающими во всем последующем содержании Псалтири, являясь то в своем чистом виде, то в сочетании с другими. Давиду по надписаниям еврейской и русской Библии принадлежат 73 псалма, а по греко-славянской — 87. Такое различие в количестве приписываемых Давиду псалмов объясняется тем, что при определении происхождения не надписанных именами писателей в еврейской Библии псалмов LXX переводчиков руководились теми преданиями, которые дошли до них от евреев относительно этих псалмов, предание же приписывало их Давиду. Но ввиду несоответствия этого предания с содержанием некоторых, приписываемых Давиду псалмов, оно не всегда может быть принято за руководство при определении писателя и обстоятельств их происхождения (напр. Пс 90, 92, 93, 94 и др.). Всех псалмов, принадлежащих Давиду, как автору, 78. Они следующие: из надписанных его именем в еврейской Библии 73 псалма: 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 50, 51, 52, 53, 54, 55, 56, 57, 58, 59, 60, 61, 62, 63, 64, 67, 68, 69, 70, 85, 100, 102, 107, 108, 109, 121, 123, 130, 132, 138, 139, 140, 141, 142, 143, 144, и из не надписанных в еврейской Библии, но относительно которых может быть установлено происхождение их от Давида, следующие пять; 1, 2, 32, 105, 137. Все псалмы Давида по своему содержанию представляют лирическое изложение событий его жизни, начиная с первого помазания от Самуила и кончая последними годами его царствования. Нет ни одного события, сколько-нибудь важного, на которое бы Давид не отозвался своими песнями, а таких событий его жизнь представляет большое количество и разнообразие, чем и объясняется большое количество и разнообразие его псалмов. В этом случае псалмы Давида являются богатым материалом, восполняющим собою сказания о его жизни исторических книг, занимающихся, большею частью, изложением внешней истории его жизни, а в первых заключается изображение его дум и чувств, представляющих обильный источник для характеристики духовного облика этого «сладкого певца Израилева». Внешняя история жизни Давида общеизвестна. Из положения простого пастуха в семействе Иессея из колена Иудина он, благодаря своим талантам и подвигам, сделался народным героем, достиг короны еврейского царя и приобрел такую популярность и любовь своих подданных, что его имя и дела составили и составляют самую светлую страницу еврейской истории и предмет национальной гордости. Такое большое расстояние между двумя полюсами общественного положения (просто гражданина и коронованного царя) и исторической известности (пастуха в своей семье и национального героя) было пройдено целым рядом выдающихся подвигов и необычайных лишений, так что мало можно найти в истории человечества таких деятелей, жизнь которых представляла бы ряд превратностей, подобных пережитым Давидом. Первая народная известность Давида начинается со времени его победного единоборства с Голиафом, богатырем филистимским. Когда две армии — евреев и филистимлян — сошлись около долины Сокаофской, заняв горы, прилегающие к ней, то ни одна из них не решалась спуститься в долину, чтобы начать битву, так как по условиям местности это было бы одним из шансов к поражению. Поэтому обе стороны стояли в бездействии. Тогда выступил Голиаф и вызывал на единоборство с собой кого-либо из евреев; из последних никто не решался вступить с ним в битву. Голиаф в продолжение 40 дней издевался над евреями, и последние должны были молча сносить его язвительные и оскорбляющие национальное чувство насмешки. Когда Давид, принесший пищу своим братьям, услышал эти насмешки, в нем сильно заговорило желание смыть этот позор с евреев, и он вступил, по-видимому, в неравную для себя борьбу. Кончилась она победой. Имя Давида, смывшего позор с евреев, сделалось популярным и ставилось выше Саула; его всюду воспевали в народных песнях: «Саул победил тысячи, а Давид — тьмы». С этого времени в Саула вселилась зависть к Давиду, и по той мере, как росли известность и популярность последнего, основанная на целом ряде его блестящих военных подвигов, зависть Саула переходила в чувство ненависти и вызывала в последнем попытки убить Давида и целый ряд преследований. Давид спасался бегством. За время бегства Давид близко сделался известен народу со стороны кротости своего характера, искреннего благочестия, практической находчивости, военной предусмотрительности и отваги, почему, со смертью Саула, он скоро сделался царем сначала одного Иудина колена, а потом и всех двенадцати. Царствование Давида было благотворно для евреев. Он расширил пределы своего царства, обезопасил его границы победами над соседними иноземными народами, установил большую сплоченность между разрозненными и ранее враждовавшими друг с другом коленами, организовал более правильно армию, улучшил судопроизводство, уничтожив произвол в решениях представителей колен дарованием права апелляции к царю, перенес кивот завета из Кариаф-Иарима в Иерусалим, ввел и установил строгий порядок при совершении богослужения, придав ему нежданный до того времени характер торжественности введением правильно организованных хоров и музыки, и стал подготовлять материал для построения нового храма. Но его царствование было омрачено и некоторыми печальными событиями. Преступление Давида с Вирсавией и убийство Урия сопровождалось семейными несчастьями: восстанием Авессалома, а впоследствии — Адонии, его сыновей. Во время первого восстания он принужден был бежать из Иерусалима и подвергаться насмешкам со стороны приверженцев своего сына. Его же народ постигла моровая язва, унесшая много жертв. Эти события, как видим, глубоко отзывались на Давиде. Давид представляет собою натуру, богато одаренную физическими и духовными силами. Невысокого роста, плотно сложенный, белокурый и с голубыми глазами, он обладал большой мускульной силою и ловкостью, что часто еще в молодых летах проявлял в борьбе со львами, из пасти которых мог вырывать похищенных ими овец. При этом он отличался большою выносливостью и подвижностью. Частые и продолжительные преследования со стороны Саула, многочисленные военные походы и впоследствии, в зрелом возрасте, бегство от Авессалома, когда Давиду приходилось перебегать с места на место, не имея часто с собой никакого провианта, служат ярким тому подтверждением. Уменье же Давида обходиться со всеми ласково, не мстить за личные обиды (история Саула и Семея), его беспристрастие в судебных делах, любовь к нему священников, левитов и пророков, уменье сплотить в одно ранее разрозненные колена и последующая заботливость о построении храма и о богослужении, обнаруживают в нем кроткий характер, глубокое уважение к личному достоинству человека, административную прозорливость и такт, и искреннее, сердечное благочестие. Наиболее выдающимися и характерными в Давиде чертами являются — сильное развитие в нем области сердечной, области чувства и, кажется, неиссякаемый поэтический талант. Первой чертою объясняются, по-видимому, странные, иногда непрактичные действия, а иногда и прямые проступки, когда Давид щадит заведомого своего врага (Саула), или когда вступает в связь с Вирсавией, отдавшись чувству увлечения пред внешней, физической ее красотой. Но насколько искренне и мимолетно было подобное последнему чувство, настолько глубоко и продолжительно было в Давиде сознание своей греховности пред Богом и покаяние пред Ним. Последнее объяснялось возвышенностью понятий Давида о Боге и соответственным ему строгим отношением к себе. Нарушение божественных заповедей являлось, по нему, величайшим оскорблением Всесвятого Существа, а потому вызывало в Давиде сознание полной греховности пред Ним, причем его падение казалось настолько глубоким, что подняться из него самому считал непосильным для человека. В этих случаях Давид доходил до полного отрицания за собою каких-либо хороших дел и единственным его молитвенным воззванием было: «помилуй меня, Господи, по Твоему величайшему снисхождению к человеку». Сильным поэтическим талантом Давида объясняется обилие его песен, которыми он отзывался на все выдающиеся события личной и общественной жизни. Его поэзия, принадлежащая к роду чистой лирики, отличается многообразием своих видов. Здесь есть элегии (покаянные псалмы — 6, 31, 37, 50 и др.), есть похвальные, приближающееся к нашим одам (17, 18, 103, 104 и др.), есть подобие наших песен, только с религиозным сюжетом (8, 44 и др.), есть мессианско-пророческие (2, 15, 21 и др). Нельзя не отметить той особенности песен, что Давид во всех них остается верен своему телеологическому взгляду на все существующее в мире, как в жизни людей и природы, так и в области отношений Бога к человеку и человека к Богу. Весь мир, по нему, начиная с обыденного явления восхода и захода солнца, порядка смены дня и ночи, времен года, устройства неорганического, органического и животного мира и, особенно, человека, полон чарующей гармонии, разумности и красоты. Та же разумность и красота царят в отношении Бога к человеку и последнего к Богу. Бог, оказывая ему милости и защиту в настоящем, подготовляет его к великим благам будущего через пришествие Мессии: человек же, питая постоянную и твердую веру в Бога, оказывая Ему послушание и воспитывая в себе «дух смиренный и сердце сокрушенно», тем самым включает себя в область Его великих обетований. Таким образом Давид по своим воззрениям был эстет, умеющий найти, указать и оценить красоту там, где холодный ум видит только ряд обыкновенных явлений, предметов и мыслей. Направляя дух человека к высшему миру постижения божественной гармонии, песни Давида имели и важное общественно-политическое значение. Они знакомили подданных с воззрениями и желаниями своего государя, а потому являлись манифестами царя к своему народу, программой его царствования, где каждый знал, чего ему держаться, и что несогласно с волей его владыки. Целый ряд превратностей, пережитых Давидом в своей жизни, никогда не ослаблял его духа, но давал, напротив, богатый материал его творческому гению. Целая серия песен составлена им при всех выдающихся событиях жизни. Так, напр., писанные им псалмы, по вызвавшим составление их событиям, могут быть распределены так: Пс 8 написан после помазания Давида Самуилом, 143 — после победы Давида над Голиафом, 7, 11, 12, 13, 15, 16, 17, 21, 26, 30, 33, 34, 35, 51, 52, 53, 55, 56, 58, 59, 68, 69, 70, 107, 108, 141 — по поводу гонений от Саула; 5, 10, 25, 40, 54, 57, 63, 139 относятся ко времени восстания Авессалома, до бегства Давида из Иерусалима; 3, 4, 22, 24, 27, 36, 60, 61, 62, 85, 140 — со дня бегства из Иерусалима: 1, 2, 9, 19, 20, 67, 109, 123 написаны по поводу войн, веденных Давидом; 14, 23, 29, 121, 132, 130, 100 — по поводу перенесения кивота завета, при заботах о построении храма, и по поводу относящихся и сопутствующих тому обстоятельств; 6, 31, 32, 37, 38, 50, 142 стоят в связи главным образом с преступлением Давида с Вирсавией и косвенно с восстанием Авессалома; 18, 28, 39, 102, 103, 64, 137, 138, 144 — по поводу данных Давиду обетовании от Бога и других событий его жизни. Соломону принадлежат три псалма: 71, 126 и 131. Этот царь, представлявший почти полную противоположность Давиду по складу своего характера и мысли (последний — человек живого дела, общественный, лирик по характеру своих литературных трудов с преобладанием чувства над другими способностями, эстет по воззрениям, этот — человек кабинетный, мыслитель, философ — аналитик, тонкий наблюдатель с сильно развитой формальной, логической способностью построения мыслей), в молодом возрасте и в первые годы царствования, когда в человеке над холодной рассудочной стороной берет перевес чувство, заплатил дань этому последнему созданием означенных псалмов. Может быть им руководило при выборе формы произведения желание следовать своему отцу, песни которого пленяли весь народ и вызывали много подражаний. Псалмы эти написаны: 71 — при восшествии на престол после молитвы гаваонской, 126 — по окончании постройки храма и 131 — по случаю перенесения кивота завета из скинии в храм. В этих псалмах заметен рассудочный тон изложения и более, сравнительно с Давидовыми песнями, искусственности в построении и развитии мыслей. Имя Асафа встречается в надписании над следующими 12 псалмами: 49, 72, 73, 74, 75, 76, 77, 78, 79, 80, 81 и 82. Под именем Асафа псалмопевца известен левит времени Давида, происходивший из племени Гирсона, сын Варахии. Вместе со своими четырьмя сыновьями он начальствовал над 4 чредами певцов Давидовых, был главным распорядителем священной музыки и пения пред скинией на Сионе. Этот современник Давида владел тоже поэтическим талантом и был творцом некоторых псалмов, которые наравне с песнями Давида вошли в церковно-общественное употребление (2 Пар 29:30). Насколько талант его был оригинален и ценился как современниками, так и последующими поколениями еврейского народа, видно из того, что его песни ценились так же, как и песни Давида, и его потомки, благоговея пред именем и гением своего предка, скрыли свои имена над составленными ими псалмами под именем своего родоначальника. Асаф был чрезвычайно предан Давиду и свою судьбу связал с его жизнью; поэтому понятно, что главный материал для своих песен он брал из истории и жизни Давида. Асафу, современнику Давида, принадлежат следующие пять псалмов: 49, 72, 76, 80 и 81. Остальные семь псалмов — 73, 74, 75, 77, 78, 79 и 82 — принадлежат потомкам Асафа (асафидам). Все псалмы с именем Асафа отличаются тоном настойчивого увещания, обращенного к евреям для их вразумления. С этою целью автор вводит в содержание псалмов много исторического элемента и любит изображать Бога, как всеправедного Судью. Указанием на божественные благодеяния, оказанные в прошлом еврейской истории, писатель старается вызвать в народе чувство привязанности и благодарности к Нему, и изображением Бога, как Судьи, устрашить в его настоящем дурном поведении и побудить к исправлению. Еману, из племени Каафы, принадлежит Пс 87; Ефану, иначе Идифуму, из племени Мерари, — Пс 88. Оба эти лица были современниками Давида и певцами при вновь устроенной им скинии. Свое происхождение они ведут от известного Корея, возмутившегося при Моисее. Они были левитами и стояли, как и Асаф, во главе певцов Давидовых. В еврейской Библии они названы езрахитянами, т. е. происходящими из потомства Зары, сына патриарха Иуды, не потому, чтобы были его прямыми потомками, а потому, что долго жили в колене Иудовом среди потомков Зары; точно также и левит Цуф (один из предков Самуила) называется ефремлянином по месту жительства в означенном колене (1 Цар 1:1). Эти лица, как показывают составленные ими псалмы, были такими же самостоятельными певцами — писателями, как Асаф и Давид. Кроме того, они отличались мудростью, так что с ними сопоставляется Соломон (3 Цар 4:31). Оба псалма очень сходны по содержанию. Можно довольно точно определить время и повод их происхождения. Они были написаны, как видно из содержания, во время Давида, когда последний получил откровение о продлении своего потомства навеки и когда испытывал «поругание» от врагов. Такие обстоятельства совпадают со временем гонения от Авессалома. Означенные псалмы отличаются сильно выраженной индивидуальностью их писателей: содержание их проникнуто мрачным чувством. Очевидно, переживаемые ими обстоятельства угнетающе действовали на них и вызывали самое мрачное настроение. Сынам Кореевым принадлежат псалмы: 41, 42, 43, 44, 45, 46, 47, 48, 83, 84 и 86, т. е. 11 псалмов. Они были потомками Корея и сохранили за собою название по имени этого предка, вероятно, в назидание себе. На их обязанности, как левитов, лежало — следить за благочестием поведения молящихся во дворе храма и за содержанием чистоты двора. Их фамилия отличалась преданностью Давиду и вместе с последним разделяла его бегство, почему в псалмах этого периода главным предметом содержания является скорбное изложение чувств от переживаемых Давидом бедствий и, во время бегства, насильственного удаления от храма. Сыновья Кореевы оставались служителями при храме во все продолжение истории еврейского народа, и на всем этом пространстве среди них находились богато одаренные натуры, оставившие после себя поэтические произведения, вошедшие в состав Псалтири. Остальные 44 псалма (65, 66, 90-99, 101, 104-106, 110-120, 122, 124, 125, 127-129, 133-136 и 145-151) принадлежат неизвестным писателям. Надписания над псалмами. Все псалмы в Псалтири имеют цифровое обозначение. Кроме последнего они имеют еще другие надписания, которые могут быть распределены на следующие пять групп: 1) Указывающие род песни или характер ее содержания, например: а) «Молитва» (Пс 16, 85, 89 и 101; указывает на просительное содержание; б) «Хвала» (94, 144) самым названием показывает хвалебное, прославляющее Бога содержание; в) «Учение» (31, 41, 87 и др.), т. е. в этих песнях авторы излагают свои недоумения по поводу переживаемых ими событий, свои размышления; г) «Столпописание», евр. «миктам», греч. στηλογραφία. Этот термин не довольно ясен; его можно понимать или в смысле указания на ценность содержания, которое заслуживало быть написанным на столпе в память потомству, или в смысле указания на внешний, эпиграмматический способ письма. 2) Надписания, указывающие способ исполнения: а) «Псалом», самое распространенное в Псалтири надписание, указывает на исполнение данной песни на «псалтири», струнном инструменте, подобии гитары. б) «Песнь» указывает на вокальное исполнение. Смешанное обозначение «псалом песни», или «песнь псалма», или «песнь псалом» указывает на то, что в первом случае главным орудием исполнения должна быть музыка, а вокальное — сопровождать ее, во втором же — наоборот. в) «На струнных орудиях» (4, 53 и др.), т. е. «на музыкальных инструментах», означает, что данное произведение назначено или вообще для пения (славянский текст) или для игры на инструментах (русск. перев.). г) «На осьмиструнном» (6 и 11) указывает на пение октавой, низким голосом, octavo voce. д) «О точилех» (8, 80, 83) — в русск. переводе «на гефском орудии». Вероятно, так называлась цитра, заимствованная Давидом из филистимского города Гефа. Вместе с тем можно думать, что первое название «о точилех» указывает и на время употребления псалма при уборке винограда, для выжимания которого употребляется выдолбленное корыто с просверленными отверстиями во дне, назыв. точилом. е) Славянский «о изменяемых» — в русском переводе «на музыкальном орудии Шошан» (Пс 44). Славянское название указывает на переменные инструменты, которыми должен быть исполняем псалмом, а русск. — на сам инструмент, похожий на лилию (шошан). ж) Славянский «о тайных сына», — (Пс 9) в русск. «по смерти Лабена». Славянское надписание непонятно, а русское объясняют, как указание на повод написания, смерть Ахитофела. Некоторые с евр. читают: «на музыкальном орудии аламоф», причем последнее слово производят от «альма» — девица, и этот термин будет означать; петь по-девичьи, тонким голосом, сопрано. Понимают и в смысле указания пения по известной арии, начинающейся этим словом. з) Есть еще надлисания «на Махалаф», «не погуби» (56, 57, 58 и 74), «при появлении зари» (21) и «о голубице, безмолвствующей в удалении» (55). Эти надписания объясняют как указания на песни, начинающиеся означенными словами, по образцу которых должны быть исполняемы указанные псалмы. В Псалтири часто встречаются два термина: (славянской Библии) «в конец» и «села». Первое название означает вообще «для окончания», для окончательного исполнения таким способом, какой указывается другим словом надписания, напр. «в конец псалом», т. е. для окончательного исполнения на псалтири. «Села», встречающееся в середине псалмов, означает паузу, после которой должно начаться исполнение псалма другой частью хора или на других инструментах. Эта пауза и перемена в музыкально-вокальном исполнении обыкновенно указывалась ударом в тимпан. 3) Указания на писателя или исполнителя псалма, напр. «псалом Давиду», «Асафу», «молитва Моисея» и др., где имя лица является указанием автора псалма; встречается и прямое указание на исполнителя, напр. «начальнику хора, Идифуму», т. е. для окончательного исполнения начальником хора Идифумом. 4) Указания на повод написания псалма, напр. «псалом Давиду», когда он бежал от Авессалома, сына своего» (Пс 3), «песнь при обновлении дома» (Пс 29), т. е. при выборе места для построения жертвенника (см. еще 17, 33, 50 и др.). 5) Надписания, указывающие, на богослужебное назначение, время и место исполнения псалмов, напр. «песнь на день субботний» (91), «псалом Давиду, при окончании праздника Кущей» (28), т. е. в конце праздника Кущей и др. Есть целый отдел псалмов, надписывающихся «песнь степеней», по русск. переводу «песнь восхождения» (119, 135). Название это объясняется как указание на то, что означенные псалмы исполнялись левитами на ступенях храма во время процессии несения и освящения воды из Силоамского источника первосвященником, или (с русск.) на то, что означенные псалмы пелись евреями при возвращении из плена, из вавилонской равнины, в родную гористую Палестину; обычаем установлено также петь эти псалмы всем пилигримам при виде Иерусалима и при подъеме на гору Сион, куда они направлялись в великие праздники. Богослужебное употребление псалмов у древних евреев и в православной церкви. Начало общественно-церковному употреблению псалмов положено Давидом при его заботах о более торжественном устройстве богослужения. Им была построена новая скиния в Иерусалиме, куда и перенесен кивот завета. В первый раз Давид дал свой псалом для богослужебного исполнения по перенесении ковчега в Иерусалим; впоследствии псалмы, составляемые им, получали такое же назначение. Кроме Давида псалмы составлялись и другими лицами, Ефаном и сыновьями Кореевыми, так что к концу его жизни количество новых богослужебных песен было очень значительным и отличалось разнообразием содержания. Порядок употребления псалмов Псалтири был установлен такой: на каждый день был назначен особый псалом, а на дни праздников: Пасхи, Пятидесятницы, Кущей и др. — особые, назначенные для них, псалмы. Так в первый день недели пелся Пс 23, во второй — Пс 47, в третий — Пс 71, в четвертый — Пс 93, в пятый — Пс 80, в шестой — Пс 92 и в седьмой — день субботний — Пс 91 и Молитва Моисея (Пс 89). Для указанных выше торжественных праздников были позже назначены так наз. псалмы «галлел» или «аллилуйные» (112-117). Они же пелись и в новомесячия. Давидом при богослужении было введено употребление музыкальных инструментов. Назначение последних было — восполнять силу голоса певцов, так что было бы неточно понимать значение их только как аккомпанемента. Все псалмы пелись в тон голоса певцов и в унисон с хорами строилась и музыкальная часть, причем как пение, так и музыка отличались громогласием, «играли пред Богом из всей силы», чтобы «громко возвещать глас радования» (1 Пар 12:8; 15:16). Музыкальные инструменты были довольно разнообразны: гусли, тимпаны, псалтири, кимвалы и трубы. Их можно разделить на три рода: А) струнные, Б) духовые и В) ударные. К первым принадлежат: 1) «Киннор», самый употребительный инструмент. Он представляет собою деревянный треугольник, натянутый в длину жилами животных. Число струн бывало 6, 10, 24 и 47; на малострунных играли смычком, а на многострунных — пальцами. 2) «Киннир», позднейший инструмент, употреблялся в дни плача, а первый — в дни веселья, 3) «Китрос» или «самбук» в форме Λ с острыми звуками. Это — киннор малых размеров, употребляемый женщинами. 4) «Симфония» — дуга с тремя струнами. 5) «Псалтирь» (более поздний инструмент, появившийся около времен плена вавилонского) — звучный ящик, по отверстию которого проводились двойные или тройные струны в числе 10; играли пальцами или смычком, 6) «Невел» отличался от киннора тем, что игра на первом зависела от видоизменения звуков одних и тех же струн, а на кинноре — от разнообразия струн. Невел — прототип испанской гитары. Б) 1) «Керен» — роговая изогнутая труба, возвещавшая праздники, новомесячия, юбилеи. 2) Прямая труба, делавшаяся из меди, серебра или дерева. Эта труба имела более большее, чем керен, назначение в храме: она употреблялась при жертве мира и отправлении воинов на сражение. По разрушении Иерусалима евреи употребляли в память своего унижения керен, как более грубый и простой инструмент. Духовая музыка вообще была слабо развита у евреев. В) 1) Ручной барабан в форме вазы, обтянутой кожей, по которой ударяли железными прутьями. Более всего употреблялся для танцев и веселья. 2) Наподобие нашего бубна — доска, увешанная погремушками. Употреблялся у плакальщиц. 3) «Кимвалы» — медные тарелки, ударяемые одна о другую. Были и малые кимвалы, употреблявшиеся при танцах. Все перечисленные инструменты, имея каждый в отдельности специальное назначение, как можно думать из приведенного выше изречения кн. Пар, входили в оркестр храмовых инструментов и употреблялись при богослужении. Весь оркестр, как мы говорили, играл в унисон с хором; из содержания некоторых псалмов (41, 42, 106 и др.) видно, что у евреев было и антифонное пение, когда один хор начинал, а другой продолжал начатый псалом или повторял за ним какой-либо припев. В пении принимал участие и народ. В христианском богослужении Псалтирь пользуется самым широким употреблением. Начало последнему было положено еще Иисусом Христом, когда Он, по совершении тайной вечери, «воспевши» пошел на гору Елеонскую (Мф 26:39). Пасху же Христос совершал по обычаю иудейскому, по которому требовалось исполнение малого галлела (хвалебных псалмов 112-117). По примеру Христа и апостолы, основывая церкви и устраивая там богослужение, заповедовали употреблять Псалтирь, как лучшее средство к христианской молитве (Еф 5:18-19; Кол 3:16; 1 Кор 14:15 и 26). В первые три века, о чем свидетельствуют «Постановления Апостольские» (кн. 2, гл. 59), Псалтирь являлась существенной частью всякого богослужения. В четвертом веке для удобства употребления Псалтирь была разделена на 20 кафизм (т. е. сидений, так как по окончании пения положенных псалмов, когда читались отеческие писания и жития святых, можно было сидеть, псалмы же выслушивались стоя), каждая же кафизма на три славы (слова: слава Отцу и Сыну и Св. Духу). Настоящее употребление Псалтири в Православной Церкви определяется особым уставом о ней. Поэтому уставу употребление Псалтири в продолжение года разделяется на четыре периода. Первый период простирается от недели антипасхи до 22 сентября (до отдания праздника Воздвижения Креста Господня). На вечерни в субботу Светлой недели читается 1 кафизма (Пс 1-8), на утрени Фоминой недели кафизмы 2 и 3 (Пс 9-16 и 17-23), в прочие воскресные дни читается еще кафизма 17 (Пс 118). На воскресных вечернях кафизм не полагается в продолжение года. За каждые шесть дней недели прочитываются остальные кафизмы: на вечерни одна, на утрени — две. На полуночницах понедельника, вторника, среды, четверга и пятницы в продолжение года читается кафизма 17, а в субботу всегда кафизма 9 (Пс 64-69). Второй период простирается от 22 сентября до 19 декабря. В этот период на утрени с понедельника до субботы полагаются три рядовые кафизмы, а на вечерни кафизма 18 (Пс 119-133), на утрени в воскресенье к двум рядовым кафизмам (2 и 3) присоединяется пение псалмов 134 и 135. Третий период — от 20 декабря до сырной недели. В начале этого периода до 14 января (отдания праздника Богоявления) Псалтирь употребляется так же, как и в первый период, т. е. две кафизмы на утрени и одна рядовая на вечерни. С 15 января до субботы пред неделей «о блудном сыне» полагаются три кафизмы на утрени и на вечерни кафизма 18. В воскресенье недели «блудного сына», мясопустной и сырной после псалмов полиелейных (134 и 135) поется псалом 136 — «на реках вавилонских». В мясопустную и сырную неделю на утрени полагаются две кафизмы, а на вечерни одна рядовая. Четвертый период обнимает собою Четыредесятницу. В течение шести недель поста каждую неделю прочитывается Псалтирь два раза преимущественно на утрени и часах. В понедельник, вторник, среду, четверг и пятницу пятой недели на вечерни полагается особая кафизма на каждый день, тогда как в эти пять дней остальных недель поста на вечерни полагается кафизма 18. На страстной неделе кафизмы вычитываются до четверга на утрени и на часах; с четверга Псалтирь отлагается до субботы Фоминой недели; только в великую субботу на утрени поется кафизма 17 с припевами. Кроме кафизм, на утреннем и вечернем богослужениях употребляются следующие псалмы: «предначинательный» 103, на вечерни — 140, 141 и 129, на повечерии малом «покаянные» — 50, 69, 142; на полуночнице повседневной Пс 50, 120 и 133; на утрени — 19 и 20, на шестопсалмии — 3, 37, 62, 87, 102 и 142 и хвалитные (148-150). На первом часе — Пс 5, 89 и 100, входящие в состав утреннего богослужения, на третьем — 16, 24 и 59, на шестом — 53, 54 и 90; последние два часа читаются во время совершения проскомидии; на девятом часе, входящем в состав вечернего богослужения, читаются Пс 83, 84 и 85. В христианской Церкви псалмы читаются и поются. Пение бывает трех родов: «антифонное» на два хора или с канонархом, возглашающим часть псалма, которую хор за ним повторяет, «нотное» отличающееся разнообразием своей гармонии и мелодии, и «простое», сходное с речитативным пением. Музыка в православном богослужении не принята. Это потому, что в православном богослужении стараются выделить содержание песен, которые могут научить молящихся, музыка же инструментальная может препятствовать усвоению заключающихся в песнопениях мыслей; отсюда и задачей хора является, кроме стройного исполнения голосовой музыки, отчетливость и ясность произношения. В католической же церкви и у протестантов введена при богослужении музыка, как необходимая принадлежность храмового богослужения. Последним введением преследовалась цель не столько дать определенное содержание мысли молящегося, как у православных, сколько подействовать стройными и мелодичными звуками музыки на его настроение. Собрание псалмов в один состав.В настоящем виде Псалтирь не могла появиться сразу. Время происхождения песен, входящих в ее состав, занимает пространство около 8 столетий, от Моисея до времени Ездры и Неемии. Это заставляет предполагать, что сначала у евреев существовали сборники некоторых псалмов, которые впоследствии были соединены вместе. На существование сборников указывает и настоящий состав Псалтири. Вся она делится на пять частей: признаком деления служит литургическое окончание, встречающееся в Псалтири 4 раза: после Пс 40 «Благословен Господь Бог Израилев от века и до века; аминь, аминь»; после Пс 71 «Благословен Господь Бог Израилев, един творящий чудеса, и благословенно имя славы Его вовек, и наполнится славою Его вся земля; аминь, аминь», пред Пс 72 есть замечание: «кончились молитвы Давида, сына Иессеева». Последние слова ясно показывают, что существовали сборники песен Давидовых, которые носили имя их автора, вероятно, в отличие от существовавших тогда сборников песен других авторов. После Пс 105 — «Благословен Господь Бог Израилев от века и до века! и да скажет весь народ: аминь, аминь». Приведенные четыре литургические окончания делят всю Псалтирь на следующие пять частей: первая вмещает в себя псалмы 1-40, вторая 41-71, третья 72-88, четвертая 89-105 и пятая 106-150. Время появления и образования этих сборников с большею вероятностью можно определить так: первый сборник появился при Давиде. Составление его вызывалось богослужебными нуждами. Давид составлял и отдавал написанные им псалмы для церковно-общественного употребления. В этом случае ему нужно было указать, какие песни и кому он назначает, когда и как их исполнять, что можно было достигнуть только собранием таких песен в один сборник. Во втором сборнике есть псалмы, принадлежащие сынам Кореевым и написанные не ранее времени царя Иосафата и не позже эпохи царя Езекии (напр. Пс 45, 46 и 47); поэтому вторая часть Псалтири могла появиться только после Давида. Собрание псалмов этой части можно относить ко временам царя Езекии, который отличался любовью к собранию священных произведений (при нем, напр., была составлена кн. Притч). Когда были составлены и присоединены к первым двум частям остальные группы псалмов, точно сказать нельзя; предполагают, напр., что третья часть Псалтири появилась тоже во время Езекии; несомненно лишь, что соединение всех частей Псалтири в один настоящий состав относится ко временам Ездры и Неемии, когда был заключен канон вообще священных ветхозаветных книг. Деление псалмов по содержанию. Распространенность употребления Псалтири. Псалтирь есть произведение многих авторов и состоит из 150 песен, из которых каждая есть цельное и законченное лирическое произведение, написанное по известному историческому поводу и содержащее в себе раскрытие мыслей и чувств, вызванных и пережитых творцами их при данных обстоятельствах. В зависимости от разнообразия исторических обстоятельств происхождения псалмов, содержание последних отличается таким обилием мыслей и чувств, что строгое и точное деление всех псалмов по содержанию на определенные группы является невозможным. Многопредметность содержания Псалтири еще в древности обращала на себя внимание. Мы приведем несколько отзывов о Псалтири. Св. Афанасий Великий говорит: «книга псалмов, кажется мне, ясно и подробно изображает всю жизнь человеческую, все состояния духа, все движения ума, и нет ничего у человека, чего бы она не содержала в себе. Хочешь ли каяться, исповедываться, угнетает ли тебя скорбь и искушение, гонят ли тебя, или строят против тебя ковы; уныние ли овладело тобою, или беспокойство, или что-либо подобное терпишь, стремишься ли ты к преуспеванию в добродетели и видишь, что враг препятствует тебе, желаешь ли хвалить, благодарить и славословить Господа, в божественных псалмах найдешь наставление касательно этого». Св. Василий Великий пишет: «все, что есть полезного во всех книгах Св. Писания, заключает в себе книга псалмов. Она пророчествует о будущем, приводит на память события, дает законы для жизни, предлагает правила для деятельности. Словом, Псалтирь есть общая духовная сокровищница благих наставлений, и всякий найдет в ней с избытком то, что для него полезно. Она врачует и застарелые раны душевные и недавно уязвленному подает скорбь исцеления, она подкрепляет немощное, охраняет здравое и истребляет страсти, какие в жизни человеческой господствуют над душами. Псалом доставляет спокойствие души, производит мир, укрощает бурные и мятежные помыслы. Он смягчает душу гневливую и уцеломудривает любострастную. Псалом заключает дружбу, соединяет рассеянных, примиряет враждующих. Чему не научит тебя Псалтирь? Отсюда ты познаешь величие мужества, строгость правосудия, честность целомудрия, совершенство благоразумия, образ покаяния, меру терпения и всякое из благ, какое не наименуешь. Здесь есть совершенное богословие, есть пророчество о пришествии Христовом по плоти, есть угрожение судом Божиим. Здесь внушается надежда воскресения и страх мучений. Здесь обещается слава, открываются тайны. Все есть в книге псалмов, как в великой и всеобщей сокровищнице» (Твор. св. Василия Великого. Ч. 1, с. 177). Св. Иоанн Златоуст говорит: «В псалмах мы научаемся весьма многим полезным вещам. Давид говорит тебе и о настоящем, и о будущем, о видимых и невидимых тварях; он учит тебя и о воскресении, и об Иисусе Христе, и о будущей жизни, и о покое праведных, и о муках грешных; сообщает тебе и нравственное и догматическое учение. Словом, в Псалтири ты найдешь бесчисленные блага. Ты впал в искушение? Найдешь в ней самое лучшее утешение. Впал в грехи? Найдешь бесчисленные врачества. Впал в бедность или несчастье? Увидишь там много пристаней. Если ты праведник, приобретешь оттуда самое надежное подкрепление, если грешник — самое действительное утешение. Если тебя надмевают добрые дела твои, там научишься смирению. Если грехи твои повергают тебя в отчаяние, там найдешь для себя великое ободрение. Если ты имеешь на главе царский венец, или отличаешься высокою мудростью, псалмы научат тебя быть скромным. Если ты богат и славен, псалмопевец убедит тебя, что на земле нет ничего великого. Если ты поражен скорбью, услышишь утешение. Видишь ли ты, что праведные терпят бедствия наравне с грешными, получишь объяснение этого. Видишь ли ты, что некоторые здесь недостойно наслаждаются счастьем, научишься не завидовать им. Каждое слово там заключает в себе беспредельное море мыслей» (Толков. на посл. к Рим). Св. Амвросий Медиоланский в толковании на первый псалом говорит: «Во всем Писании дышит благодать Божия, но в сладкой песне псалмов дышит она преимущественно. История наставляет, закон учит, пророчествует, предвозвещает, нравоучение убеждает, а книга псалмов убеждает во всем этом и есть самая полная врачебница спасения человеческого». Песни Псалтири, как лирические произведения, в которых авторы знакомят нас с переживаемыми ими чувствами, не всегда отличаются строго логической последовательностью изложения и выдержанностью самого тона, характера выражаемых мыслей; часто в ходе мыслей не замечается связи, встречаются неожиданные переходы от одного предмета к другому, и в одном и том же псалме печальный характер изложения переходит в радостный, и наоборот (Пс 2, 4, 8-9, 21 и мн. др.). Это отсутствие связи в ходе мыслей понятно: голос живой, непосредственной отзывчивости чувства и рассудочные требования логической связности и точности в формулировке мыслей не могут быть всегда в согласии. Кроме того, псалмы, как писанные многими лицами, отличаются большим разнообразием во внешних способах построения и выражения мыслей, в слове и в характере изображения сходных предметов (общие указания приведены выше). Все вышесказанное говорит о том, что разделить псалмы на определенные группы, какой бы мы критерий не приняли во внимание — предметное ли содержание псалмов или внешние черты построения, — невозможно, получилось бы почти столько же частей, сколько и псалмов. Ввиду этого при делении псалмов обращают внимание на «сравнительно преобладающий» характер содержания их и в этом случае делят псалмы на 1) хвалебно-благодарственные, 2) молитвенные и 3) учительные. Выделяют, во внимание к важности содержания, еще псалмы мессианские в отдельную четвертую группу. К первой группе принадлежат те псалмы, в которых выражается благоговение пред Богом, как Творцом и Промыслителем вселенной, благодарение за различные Его дары, ниспосланные еврейскому народу или псалмопевцу. Сюда считают входящими все псалмы с надписанием «песнь», «аллилуйя», «хвала» и «во исповедание». Таких псалмов считается 55: 8, 17, 20, 29, 32, 33, 45-47, 64-67, 74, 75, 80, 86, 91, 92, 94-99, 102-107, 110, 112-117, 121, 123, 125, 128, 133-135, 137, 143-150. «Молитвенными» псалмами называются те, в которых писатели их обращаются к Богу с каким-либо прошением, или с воплями о помощи и заступлении, или с выражением глубокой печали о развращении мира, или с негодованием на нечестивцев и мольбою о наказании их и т. п. Внешним отличием служат молитвенные воззвания: Господи помилуй, Господи спаси, вонми, услыши и др. Сюда принадлежат: 3-7, 9, 12, 15, 16, 21, 24, 27, 30, 34, 37-40, 43, 50, 53-55, 58-60, 63, 68-70, 73, 76, 78, 79, 82-85, 87, 89, 93, 101, 108, 119, 122, 129, 139-142. Псалмы 6, 31, 37, 50, 101, 119, 142, за выражаемые в них чувства покаянного сокрушения о грехах, называются «покаянными». «Учительными» псалмами называются такие, преобладающим содержанием которых являются размышления по поводу обстоятельств личной жизни автора или жизни народа. К ним принадлежат все псалмы с надписью «учение». Учительные псалмы следующие: 1, 2, 10, 11, 13, 14, 18, 19, 22, 23, 31, 35, 36, 41, 42, 48, 49, 51, 52, 57, 61, 67, 81, 100, 111, 118, 120, 124, 126, 127, 130, 131, 132, 136, 138. «Мессианскими» псалмами называются те, в которых содержится пророчество о временах новозаветных и, преимущественно, об Иисусе Христе. Эти псалмы самостоятельной группы не составляют: черты мессианские находятся в псалмах всех групп. Мессианскими считаются следующие 23 псалма: 2, 8, 15, 19, 21, 39, 40, 44, 46, 50, 67, 68, 71, 77, 88, 94, 96, 101, 117, 118, 129, 131, 142. Мессианские псалмы по способу изображения будущих времен делятся на два разряда — на пророческие и прообразовательные. Когда псалмопевцем изображаются будущие времена в простом изложении откровения, данного писателю псалма по поводу известных исторических событий, такие псалмы называются пророческими, когда же события будущего излагаются писателем в чертах исторических, уже бывших фактов, называются прообразовательными. Напр. Пс 109 изображает будущее всесветное господство Сына Божия; поводом к такому изображению послужило сообщенное Давиду откровение после одержанных им блистательных побед, это — псалом пророческий; когда же в самом историческом факте, как, напр., в прославлении Бога даже грудными младенцами по переходе евреев через Чермное море (Пс 8), заключается точное воспроизведение события будущего времени (такое же восхваление Иисуса Христа малолетними детьми при Его входе в Иерусалим), то такие псалмы называются прообразовательными. Кроме широкого употребления в богослужении, Псалтирь пользовалась широким распространением в общественном и домашнем быту как у древних евреев, так и у христиан первых веков и в настоящее время. Так у евреев при обыкновенных пиршествах пели Пс 22, при вступлении паломников в притвор Иерусалимского храма — 29, при приближении к горе Сионской — 150, во время зажжения светильников и каждения священников — 69. Есть основание думать, что Пс 8 (см. надписание) пелся при окончании сбора винограда, а 44 — при свадебных пиршествах. В христианском обществе первых веков, когда каждый стремился к построению жизни в духе указаний церкви и христианского учения Псалтирь заменяла собою народную песню. По свидетельству блаж. Иеронима: «У нас (христиан) все простота, и только пением псалмов нарушается молчание. Обратись куда угодно: земледелец, идущий за плугом, поет аллилуйя; покрытый потом жнец, развлекается псалмами; и виноградарь, срезывающий кривым ножом виноградные ветви, поет что-либо из Давида. Это — любимые песни народа. Псалом — восклицания пастухов; псалом — припевы земледельца» (Письма к Марцелле). Св. Афанасий говорит: «На торжищах слышатся восклицания из псалмов». В русском обществе Псалтирь была настольной книгой всякого грамотного человека, по ней производилось обучение грамоте в школах, и она служила даже предметом суеверного к ней отношения: по раскрывшемуся месту из Псалтири старались угадать исход задуманного дела или найти указание, как поступить в встретившихся затруднениях. О св. Тихоне Задонском его келейник Чеботарев пишет: «В самую полночь выходил он в переднюю келию, пел тихо и умиленно псалмы святые. Замечательно, когда он бывал в мрачных мыслях, тогда он пел псалом: Благо мне, яко смирил мя еси. Когда же в ведренных мыслях, пел: Хвалите Господа с небес и прочие утешительные псалмы и всегда с умиленными слезами. Никогда и никуда не ходил и не ездил он без Псалтири, но всегда при себе носил оную за пазухою, ибо она была маленькая, а наконец он всю и наизусть читал. Дорогою, куда отъезжал, он всегда читал Псалтирь, а иногда и гласно пел, и мне показывал, либо какой текст объяснит» (Пособие к чтению св. Библии свящ. Соловьева. С. 190-191). В настоящее время тоже можно встретить многих, знающих Псалтирь наизусть, и среди благочестивых людей она до сего времени читается более всех других священных книг. До сего времени сохранился древний обычай читать над умершими Псалтирь или в продолжение сорока дней, или в 6, 9 и 40 дни после смерти. Мы выше приводили суждение о кн. Псалтирь св. оо., указывавших на многопредметность ее содержания и умиряющее и возвышающее действие ее на душу человека. В этом — главная причина распространенности употребления Псалтири. Кроме указанных черт, широкому употреблению Псалтири содействуют еще следующие ее особенности: искренность и простота изложения, художественность формы выражения мыслей, общность ее содержания и возвышенность предметов последнего. Писатели псалмов излагали только то, что сами чувствовали и переживали, излагали это в удобопонятной форме, а потому читатель не мог не понять содержания песен; искренность в изложении чувств заставляет читателя сочувствовать писателю и переживать прочитанное, художественность же формы изложения, когда мысли и чувства человека облекаются в яркие и сильные образы, поддерживает внимание к книге. Кроме того, Псалтирь могла сделаться общим достоянием только в том случае, когда бы из ее содержания были исключены те черты временной зависимости от обстоятельств происхождения и чисто личных воззрений авторов их, которые понятны только современникам псалмов или их авторам, но не читателю другого времени и других условий жизни. Этой-то временной зависимости, случайных черт нет в Псалтири, т. е. ее содержание в громадном большинстве псалмов отличается общечеловеческим характером и, следовательно, общедоступностью. То же обстоятельство, что главным предметом содержания Псалтири служит обращение к Богу, отрывает читателя от интересов будничной, земной жизни и возвышает его дух, удовлетворяя высшим его запросам. В этом объяснение, почему благочестивые люди и все несчастные и обездоленные — находят в Псалтири успокоение и отраду.

См. «Понятие о Библии».

Третий отдел ветхозаветных священных книг составляют в греко-славянской Библии книги «учительные», из которых пять — Иова, Псалтирь, Притчи, Екклезиаст и Песнь Песней признаются каноническими, а две — Премудрость Соломона и Премудрость Иисуса сына Сирахова¹Современный распорядок учительных книг в греко-славянской Библии несколько отличается от древнего. Именно в Синайском кодексе они расположены в таком виде: Псалтирь, Притчи, Екклезиаст, Песнь Песней, Премудрость Соломона, Сирах, Иов; в Ватиканском списке за кн. Песнь Песней следует Иов и далее Премудрость Соломона и Сирах. неканоническими. В противоположность этому в еврейской Библии двух последних, как и всех вообще неканонических, совсем не имеется, первые же пять не носят названия «учительных», не образуют и особого отдела, а вместе с книгами: Руфь, Плач Иеремии, Есфирь, Даниил, Ездра, Неемия, первая и вторая Паралипоменон, причисляются к так называемым «кетубим», «агиографам», — «священным писаниям». Сделавшееся у раввинов-талмудистов техническим обозначением третьей части Писания название «кетубим» заменялось в древности другими, указывающими на учительный характер входящих в ее состав произведений. Так, у Иосифа Флавия современные учительные книги, кроме Иова, известны под именем «прочих книг, содержащих гимны Богу и правила жизни для людей» (Против Аппиона I, 4); Филон называет их «гимнами и другими книгами, которыми устрояется и совершенствуется знание и благочестие» (О созерцательной жизни), а автор 2-ой маккавейской книги — «τὰ του̃ Δαυιδ καὶ ἐπιστολὰς βασιλέων περὶ ἀναθεμάτων» — «книги Давида и письма царей о приношениях» (2:13). Наименование «τὰ του̃ Δαυιδ» тожественно с евангельским названием учительных книг псалмами» («подобает скончатися всем написанным в законе Моисееве и пророцех и псалмех о мне»; Luca 24:44), а это последнее, по свидетельству Геферника, имело место и у раввинов. У отцов и учителей церкви, выделяющих, согласно переводу LXX, учительные книги в особый отдел, они также не носят современного названия, а известны под именем «поэтических». Так называют их Кирилл Иерусалимский (4-е огласительное слово), Григорий Богослов (Σύταγμα. Ράκκη, IV, с. 363), Амфилохий Иконийский (Ibid. С. 365), Епифаний Кипрский и Иоанн Дамаскин (Точное изложение православной веры. IV, 17). Впрочем, уже Леонтий Византийский (VI в.) именует их «учительными», — «παραινετικά» (De Sectis, actio II. Migne. Т. 86, с. 1204).

При дидактическом характере всего Священного Писания усвоение только некоторым книгам названия «учительных» указывает на то, что они написаны с специальной целью научить, вразумить, показать, как должно мыслить об известном предмете, как его следует понимать. Данную цель в применении к религиозно-нравственным истинам и преследуют, действительно, учительные книги. Их взгляд, основная точка зрения на учение веры и благочестия — та же, что и в законе; особенность ее заключается в стремлении приблизить богооткровенную истину к пониманию человека, довести его при помощи различных соображений до сознания, что ее должно представлять именно так, а не иначе, Благодаря этому, предложенная в законе в форме заповеди и запрещения, она является в учительных книгах живым убеждением того, кому дана, кто о ней думал и размышлял, выражается как истина не потому только, что открыта в законе, как истина, но и потому, что вполне согласна с думой человека, стала уже как бы собственным его достоянием, собственной его мыслью. Приближая богооткровенные истины к человеческому пониманию, учительные книги, действительно, «совершенствуют сознание и благочестие». И что касается примеров такого освещения их, то они прежде всего наблюдаются в кн. Иова. Ее главное положение, вопрос об отношении правды Божией к правде человеческой, трактуется автором с точки зрения его приемлемости для человеческого сознания. Первоначально сомневавшийся в божественном правосудии, Иов оказывается в результате разговоров уверовавшим в непреклонность божественной правды. Объективное положение: «Бог правосуден» возводится на степень личного субъективного убеждения. Подобным же характером отличается и кн. Екклезиаст. Ее цель заключается в том, чтобы внушить человеку страх Божий (Giobbe 12:13), побудить соблюдать заповеди Божии. Средством к этому является, с одной стороны, разъяснение того положения, что все отвлекающее человека от Бога, приводящее к Его забвению, — различные житейские блага не составляют для человека истинного счастья, и потому предаваться им не следует, и с другой — раскрытие той истины, что хранение заповедей дает ему настоящее благо, так как приводит к даруемому за добрую жизнь блаженству по смерти, — этому вечно пребывающему благу. Равным образом и кн. Притчей содержит размышления о началах откровенной религии, законе и теократии и влиянии их на образование умственной, нравственной и гражданской жизни Израиля. Результатом этого размышления является положение, что только страх Господень и познание Святейшего составляют истинную, успокаивающую ум и сердце, мудрость. И так как выражением подобного рода мудрости служат разнообразные правила религиозно-нравственной деятельности, то в основе их лежит убеждение в согласии откровенной истины с требованиями человеческого духа.

Раскрывая богооткровенную истину со стороны ее согласия с пониманием человека, учительные книги являются показателями духовного развития народа еврейского под водительством закона. В лице лучших своих представителей он не был лишь страдательным существом по отношению к открываемым истинам, но более или менее вдумывался в них, усваивал их, т. е. приводил в согласие со своими внутренними убеждениями и верованиями. Погружаясь сердцем и мыслию в область откровения, он или представлял предметы своего созерцания в научение, для развития религиозного ведения и споспешествования требуемой законом чистоте нравственности, как это видим в кн. Иова, Екклезиаст, Притчей и некоторых псалмах (78, 104, 105 и т. п.), или же отмечал, выражал то впечатление, которое производило это созерцание на его сердце, в лирической форме религиозных чувствований и сердечных размышлений (Псалтирь). Плод богопросвещенной рефлексии о божественном откровении, данном еврейскому народу в закон, учительные книги носят по преимуществу субъективный характер в отличие от объективного изложения истин веры и благочестия в законе и объективного же описания жизни еврейского народа в книгах исторических. Другое отличие учительных книг — это их поэтическая форма с ее характерною особенностью — параллелизмом, определяемым исследователями еврейской поэзии как соотношение одного стиха с другим. Это — род рифмы мысли, симметрия идеи, выражаемой обыкновенно два или иногда три раза в различных терминах, то синонимических, то противоположных. Сообразно различному взаимоотношению стихов параллелизм бывает синонимический, антитический, синтетический и рифмический. Первый вид параллелизма бывает тогда, когда параллельные члены соответствуют друг другу, выражая равнозначащими терминами один и тот же смысл. Примеры подобного параллелизма представляет Salmi 113 — «когда Израиль вышел из Египта, дом Иакова (из среды) народа иноплеменного, Иуда сделался святынею Его, Израиль владением Его. Море это увидело и побежало, Иордан возвратился назад, горы прыгали, как овцы, и холмы, как агнцы». Параллелизм антитический состоит в соответствии двух членов друг другу через противоположность выражений или чувств. «Искренни укоризны от любящего, и лживы поцелуи ненавидящего. Сытая душа попирает и сот, а голодной душе все горькое сладко» (Proverbi 27:6-7). «Иные колесницами, иные конями, а мы именем Господа Бога нашего хвалимся. Они поколебались и пали, а мы встали и стоим прямо» (Salmi 19:8-9). Параллелизм бывает синтетическим, когда он состоит лишь в сходстве конструкции или меры: слова не соответствуют словам и члены фразы членам фразы, как равнозначащие или противоположные по смыслу, но оборот и форма тожественны; подлежащее соответствует подлежащему, глагол — глаголу, прилагательное — прилагательному, и размер один и тот же. «Закон Господа совершен, укрепляет душу; откровение Господа верно, умудряет простых; повеления Господа праведны, веселят сердце; страх Господа чист, просвещает очи» (Salmi 18). Параллелизм бывает, наконец, иногда просто кажущимся и состоит лишь в известной аналогии конструкции или в развитии мысли в двух стихах. В этих случаях он является чисто рифмическим и поддается бесконечным комбинациям. Каждый член параллелизма составляет в еврейской поэзии стих, состоящий из соединения ямбов и трохеев, причем самый употребительный стих евреев — гептасиллабический, или из семи слогов. Стихами этого типа написаны кн. Иова (Giobbe 3:1-42:6), вся книга Притчей и большинство псалмов. Встречаются также стихи из четырех, пяти, шести и девяти слогов, чередуясь иногда с стихами различного размера. Каждый стих является, в свою очередь, частью строфы, существенным свойством которой служит то, что она заключает в себе единую, или главную, мысль, полное раскрытие которой дается в совокупности составляющих ее стихов. Впрочем, в некоторых случаях то две различные мысли соединены в одной строфе, то одна и та же мысль развивается и продолжается далее этого предела.

Псалтырь, собрание отдельных псалмов, - самая большая книга во всей Библии. На еврейском языке она называется Техиллим, то есть «песни хвалы», или гимны; более полное название: Сефер Техиллим - «Книга Хвалений». Слово «псалом» пришло к нам из греческого перевода этой книги и означает «музыка на струнных инструментах» или «песни, положенные на такую музыку». Псалмы представляют собой священные стихи, сложенные в традициях древней литературной формы Ближнего Востока. Они исполнялись как религиозное песнопение или читались как молитвы одним молящимся или группой лиц, собравшихся для поклонения Богу. В этой книге сто пятьдесят псалмов, и в заголовках многих из них (фактически семидесяти трех) сказано, что они написаны Давидом. В целом это творческий труд многих вдохновленных свыше авторов. В своем окончательном виде псалмы, возможно, были собраны вместе выдающимися иудейскими деятелями Эзрой, Неемией (вторая половина V в. до Р.Х.) или вскоре после них учеными-писцами.

Многие из библейских идей нашли свое отражение в псалмах. Здесь очень выразительно представлены такие понятия, как прославление Бога, благодарность, вера, надежда, сокрушение о грехе, Божья верность и Его помощь. Главная же идея псалмов - глубокое доверие Богу. Авторы псалмов всегда выражают свои подлинные чувства, прославляют ли они Бога за Его благодеяния или жалуются Ему во время бедствия. Псалмы являют собой наиболее совершенные образцы лирической поэзии. По глубине чувств и возвышенности устремлений, по полноте раскрытия помыслов и чаяний человеческой души, по красоте и утонченности и, в ряде случаев, по силе и величию речений они остаются непревзойденными и в самых возвышенных выражениях лирики светской. Ибо какая другая поэзия может подняться до высот той поэзии, тема которой - поиск душой человеческой вечного Бога? Как духовное и вечное превосходит земное и эфемерное, так и поэзия псалмов возвышается над великими сокровищами мировой лирики.

В древнем Израиле посредством псалмов люди могли прославлять Бога (см. Пс 105), говорить о своей печали (см. Пс 12), учить (см. Пс 1), выражать почтение израильскому царю и молиться о том, чтобы он правил мудро и судил справедливо (см. Пс 71), рассказывать о власти Бога над всем творением (см. Пс 46); проявлять свою любовь к Иерусалиму (см. Пс 121) и отмечать праздники (см. Пс 125). Конечно, псалмы могли служить одновременно многим целям.

Христос нередко ссылался на псалмы, когда проповедовал и учил. Часто цитировали их и новозаветные писатели. У первых христиан они тоже звучали в песнопениях, наставлениях и пересказах Благой Вести о том, что сделал Бог для мира через Иисуса Христа. Можно заметить, например, что только на один стих из Псалма 117: «Камень, что отвергли строители, краеугольным стал камнем» (117:22) - в Новом Завете дано шесть ссылок как на предсказание об отношении руководителей израильского народа к Иисусу и о Его роли в созидании Церкви.