Принято думать, что любовь к врагам — добродетель исключительно евангельская, новозаветная. На самом же деле, как видно, соответствующие нормы существуют уже в законодательстве Книги Исхода, притом как закон, а не как простое пожелание или совет. Тут, конечно, ещё не любовь как устойчивые взаимоотношения, тут речь скорее надо вести о поступках, предполагающих такие взаимоотношения, но ведь взаимоотношения вообще законом предписать невозможно.
Закон может требовать от человека совершения тех или иных действий, взаимоотношения же — материя, слишком тонкая для законодательного регулирования. Однако характер действия и его смысл указывают на предполагаемые взаимоотношения. Помощь своему врагу означает, как минимум, отсутствие к этому самому врагу ненависти.
Отсутствие ненависти ещё не гарантирует любви само по себе, но, по крайней мере, делает её возможной. Практически же отсутствие ненависти выражается как раз в отказе от мести. Традиционная норма, отражённая в обычном праве многих народов, сводилась к тому, что врагу надо вредить сколько и как только возможно, до тех пор, пока он остаётся врагом.
Любой ущерб тут считался приемлемым: на войне, как на войне. Тора же предписывает ограничение вражды. Вражда не должна превращаться в войну на уничтожение своего врага — в этом главный смысл соответствующих предписаний. Например, ситуация, когда враг попал в беду, должна быть знаком, что военные действия против своего врага надо приостановить.
Такая приостановка означает честную игру: человек признаёт врага врагом, но признаёт также и то, что его враг не заслуживает уничтожения любой ценой и в любой возможной форме. Такую позицию можно было бы назвать благородством по отношению к врагу, благородством того рода, которое в Средние века называли рыцарским, но прежде всего тут налицо признание человека человеком, признание того, что человек остаётся для тебя таковым, даже став твоим врагом. Такое признание и является необходимым условием любви к врагу — и Тора стремится его гарантировать, насколько это возможно законодательно.
19 Союз-Завет, заключенный с Ноем, относился ко всему человечеству (Быт 9:9), а Союз-Завет с Моисеем запечатлел избранность народа и подтвердил обетования (Исх 6:6-8), подобно тому как Союз-Завет с Авраамом (Исх 6:5) подтвердил первые обетования Божии (Быт 17). Синайский союз обязывает весь народ, который получает определенный Закон: десять Заповедей и книгу Завета. Этот Закон в расширенном виде становится хартией иудаизма, и Сир 24:9-27отождествляет его с премудростью. В то же время он является и "свидетельством против народа" (Втор 31:26), ибо в результате нарушения этого Закона обетования перестают быть действенными, и нарушители навлекают на себя Божие проклятие.
19:6 "Царство священников", т.е. служителей Бога, посредников между Ним и другими людьми (Лев 10:3). "Народом святым", т.е. посвященным Богу, принадлежащим Ему. Это обетование получает свое конечное осуществление в духовном Израиле, в Церкви, в которой верующие именуются "святыми" (Деян 9:13) и в единении с Первосвященником-Христом приносят Богу жертву хваления (1 Петр 2:5, 1 Петр 2:9; Откр 1:6; Откр 5:10; Откр 20:6).
19:12 Запрет, целью которого является пробуждать благоговение, трепет перед тайной ("Страх Божий" ср. Притч 1:7).
19:16-19 Бог проявляет Себя в грозе: Он не только Владыка сил природы, Его теофания (явление) выражает Его величие и трансцендентность.
20:2 Первые слова Декалога (Десяти Заповедей). Они сохранились и в другом варианте (Втор 5). Оба варианта близки по форме и не противоречат общему духу Декалога, который обнимает всю сферу религиозной и нравственной жизни.
20:3-11 Заповеди 1-4 касаются отношения человека к Богу. В истории религий первая Заповедь - совершенно исключительная, неизвестная другим религиям древности вероучительная истина. О 2-ой заповеди см. прим к Исх 32:1.
20:7 Здесь может подразумеваться, кроме клятвопреступления (Мф 5:33) и лжесвидетельства (Исх 20:16и Втор 5:20), всякое злоупотребление именем Божиим. В послепленную эпоху, чтобы вернее избежать всякого греха против этой Заповеди, перестали произносить само имя Ягве. Его заменяли другими наименованиями, напр., Адонаи (Господь) Предвечный, Всевышний, Святой, или даже словами: Имя, Место, Небо, указывая т. обр. на величие, святость или иное свойство Бога.
20:8 Название субботы непосредственно связывается в Библии с корнем глагола, означающего "перестать", и "быть праздным": день еженедельного отдыха посвящен Богу, чтобы человек помнил о Творце, которому принадлежит вся его жизнь. С религиозной мотивировкой соединяется забота о человеке (Исх 23:12; Втор 5:14). Соблюдение субботы получило особое значение со времени Плена и стало одной из отличительных черт иудаизма (Неем 13:15-22; 1 Макк 2:31-41). Законнический дух превратил радость этого дня в нечто принудительное, от чего Иисус освободил Своих учеников (Мф 12:1сл. п.; Мф 13:10сл.; Лк 14:1сл.).
20:12-17 Заповеди 5-10 касаются отношений между людьми. Они свидетельствуют о том, что не ритуал, а человечность и отказ от зла - первостепенные обязанности верующего. Христос суммирует эти два аспекта Декалога в виде двух "главных" Заповедей - о любви к Богу и к ближнему (Мф 22:36-40). Для НЗ Декалог- основа Моисеева учения - имеет непреходящее значение. Поэтому Иисус говорит: "Не нарушить пришел Я, но исполнить" Закон (Мф 5:17).
20:21 "Мрак" символизирует невыразимую тайну Божественного. Этот символ часто встречается в писаниях христ. мистиков.
20:22 Начало культового, гражданского и уголовного законодательства, которое именуется Книгой Завета (см. Исх 24:7) или "Сводом Завета" и включает Exodus 20:22-23:33. Эта книга есть расширенное толкование Декалога, приспособленное уже к потребности оседлого образа жизни, но дух Моисеева учения продолжает пронизывать и эти постановления и заветы. На протяжении ВЗ-ной истории многие культовые и гражданские установления подвергались изменениям и отменялись. В НЗ-ную эру большинство из них было упразднено, ибо на смену Закона приходит Благодать (Ин 1:17; Гал 2:15-19). Однако нравственные предписания Закона не теряют силы, а лишь доводятся до совершенства (Мф 5:21-48).
20:24 В противоположность Втор 12:5, в книге Завета признается существование различных мест поклонения.
21:13 В обществе, где родовая месть еще не сменилась государственным правосудием, учреждение городов-убежищ защищает невольного убийцу от кровного мстителя (ср. Числ 35:19). Убежищем сначала было святилище (3 Цар 1:50; 3 Цар 2:28-34), но совершитель предумышленного убийства не имел права убежища (Исх 21:14).
21:25 Закон возмездия (ср. Лев 24:17-20; Втор 19:21), встречающийся также в своде законов Хаммурапи и в ассирийских законах, имеет социальный, а не индивидуальный характер. Налагая наказание, соответствующее причиненному вреду, он стремится ограничить крайности мести (ср. Быт 4:23-24). Самым простым случаем является смертная казнь убийцы (Исх 21:31-34; ср. Исх 21:12-17; Лев 24:17). В действительности, применение этого правила, по-видимому, уже очень рано потеряло свою первоначальную жестокость. Обязанности "кровного мстителя", гоэла (Числ 35:19), постепенно ограничивались вплоть до того, что свелись в основном к выкупу (Руф 2:20) и к покровительству (Пс 18:15; Ис 41:14). Принцип оставался в силе, но в смягченной форме (Сир 27:25-29; Прем 11:16; ср. Прем 12:22). Израильскому народу предписывалось прощать своим соотечественникам (Лев 19:17-18; Лев 10:6; Ecclesiasticus 27:30-28:7); впоследствии Христос расширил сферу применения этой Заповеди (Мф 5:38-39; Мф 18:21-22).
22:21-24 "Пришельцами" (евр. "герим") назывались иноплеменники, жившие в Палестине.
22:25 Запрет ростовщичества.
23:4-5 Заповедь, запрещающая платить злом за зло. Предвосхищение НЗ-ной этики.
23:14 "Три раза в году празднуй Мне" - здесь предписаны три основных праздника: Пасха и День Опресноков, связанный с началом жатвы ячменя; празд. Пятидесятницы или седмиц- начало "жатвы пшеничной" - праздновавшийся через семь недель (Втор 16:9), или через 50 дней (Лев 23:16)- откуда и название "пятидесятница" (греч и рус); праздник Кущей, связанный с собиранием плодов в конце года (Втор 16:13- "кущами" наз. шалаши из зелени, подобные тем, которые ставились в виноградниках при сборе урожая). И в НЗ-ной Церкви один из праздников - Преображение - связан с днем благословения плодов. Впоследствии к указанным праздникам добавились еще другие: религиозный Новый Год (Лев 23:24), День Очищения (Лев 16и Лев 23:27-32), Пурим (Есф 9:24-26), праздник Обновления (1 Макк 4:59), день Никанора (1 Макк 7:49).
23:19 Хананейский обычай язычников-скотоводов, согласно финикийским текстам из Угарита.
23:31 Указанные здесь границы: Акабский залив, Средиземное море, Синай и Евфрат - представляют собой максимальные границы царства Давида и Соломона (3 Цар 4:21, ср. Числ 34:1-2; Суд 20:1).
24:6-8 Моисей, посредник между Богом и народом, объединяет их символически, изливая на жертвенник, символизирующий Ягве, и затем на народ кровь одной и той же жертвы. Договор, т. о., скреплен кровью (Лев 1:5), так же как новый Союз-Завет скреплен кровью Христа.
Основная мысль книги: Бог являет Себя не как далекая от человека космическая сила, но как личность, действующая в истории, избавитель от рабства, требующий от Своих избранников верности Себе и нравственной чистоты. Центральная фигура книги — Моисей, вождь и пророк, воспринявший древнюю веру Авраама и возвестивший о новой, более высокой ступени Откровения.
Названия, разделения и содержание
Пять первых книг Библии составляют одно целое, которое по-еврейски называется Тора, т.е. Закон. Первое достоверное свидетельство об употреблении слова Закон (греч. «νομος») в этом смысле мы встречаем в предисловии кн. Премудрости Иисуса, сына Сирахова. В начале христианской эры название «Закон» уже было общепринятым, как мы это видим в НЗ (Lucam 10:26; ср. Lucam 24:44). Иудеи, говорившие по-еврейски, называли первую часть Библии также «Пять пятых Закона», чему соответствовало в эллинизированных еврейских кругах η πεντατευχος (подраз. «βιβλος» ., т.е. Пятитомник). Это разделение на пять книг засвидетельствовано еще до нашей эры греческим переводом Библии семьюдесятью толковниками (LXX). В этом, принятом Церковью, переводе каждой из пяти книг было дано название, согласно ее содержанию или содержанию ее первых глав:
Кн. Бытия (собств. — книга о происхождении мира, рода человеческого и избранного народа); Исход (начинается с рассказа об уходе евреев из Египта); Левит (закон для священников из колена Левиина); Числа (книга начинается с описания переписи народа: гл. Numeri 1-4); Второзаконие («второй закон», воспроизводящий в более пространном изложении Закон, данный на Синае). Иудеи же до сих пор называют каждую книгу евр. Библии по ее первому значимому слову.
Кн. Бытия разделяется на две неравные части: описание происхождения мира и человека (Genesis 1-11) и история праотцев народа Божия (Genesis 12-50). Первая часть — как бы пропилеи, вводящие в историю, о которой повествует вся Библия. В ней описывается сотворение мира и человека, грехопадение и его последствия, постепенное развращение людей и постигшее их наказание. Происшедший затем от Ноя род расселяется по земле. Генеалогические же таблицы все суживаются и, наконец, ограничиваются родом Авраама, отца избранного народа. История праотцев (Genesis 12-50) описывает события из жизни великих предков: Авраама, человека веры, послушание которого вознаграждается: Бог обещает ему многочисленных потомков и Святую Землю, которая станет их наследием (Быт 12 1—25:8); Иакова, отличающегося хитростью: выдав себя за старшего брата, Исава, он получает благословение своего отца Исаака и затем превосходит изворотливостью своего дядю Лавана; однако его ловкость оказалась бы напрасной, если бы Бог не предпочел его Исаву и не возобновил в его пользу обетования, данные Аврааму, и заключенный с ним союз (Genesis 25:19-36:43). Бог избирает людей не только высокого нравственного уровня, ибо он может исцелить всякого человека, открывающегося Ему, как бы он ни был греховен. По сравнению с Авраамом и Иаковом Исаак выглядит довольно бледно. О его жизни говорится главным образом в связи с его отцом или сыном. Двенадцать сыновей Иакова — родоначальники двенадцати колен Израилевых. Одному из них посвящена последняя часть кн. Бытия: гл. Genesis 37-50 — биография Иосифа. В них описывается, как добродетель мудрого вознаграждается и Божественное Провидение обращает зло в добро (Genesis 50:20).
Две главные темы Исхода: освобождение из Египта (Exodus 1:1-15:21) и Синайский Союз-Завет (Exodus 19:1-40:38) связаны с менее значимой темой — странствия по пустыне (Exodus 15:22-18:27). Моисей, получивший откровение неизреченного имени Ягве на горе Божией Хориве, приводит туда израильтян, освобожденных от рабства. В величественной теофании Бог вступает в союз с народом и дает ему Свои Заповеди. Как только союз был заключен, народ его нарушил, поклонившись золотому тельцу, но Бог прощает виновных и возобновляет союз. Ряд предписаний регулирует богослужение в пустыне.
Кн. Левит носит почти исключительно законодательный характер, так что повествование о событиях, можно сказать, прерывается. Она содержит ритуал жертвоприношений (Leviticus 1-7): церемониал поставления в священники Аарона и его сыновей (Leviticus 8-10); предписания о чистом и нечистом (Leviticus 11-15), завершающиеся описанием ритуала Дня Очищения (Leviticus 16); «Закон святости» (Leviticus 17-26), содержащий богослужебный календарь и заканчивающийся благословениями и проклятиями (Leviticus 26). В гл. Leviticus 27 уточняются условия выкупа людей, животных и имущества, посвященных Ягве.
В кн. Числа вновь говорится о странствии в пустыне. Уходу от Синая предшествуют перепись народа (Numeri 1-4) и богатые приношения по случаю освящения скинии (Numeri 7). Отпраздновав второй раз Пасху, евреи покидают святую гору (Numeri 9-10) и доходят до Кадеса, где предпринимают неудачную попытку проникнуть в Ханаан с юга (Numeri 11-14). После долгого пребывания в Кадесе они отправляются в Моавские равнины, прилегавшие к Иерихону (Numeri 20-25). Мадианитяне разбиты, и колена Гада и Рувима поселяются в Заиорданьи (Numeri 31-32). В гл. Numeri 33 перечисляются остановки в пустыне. Повествования чередуются с предписаниями, дополняющими синайское законодательство или подготовляющими поселение в Ханаане.
Второзаконие отличается особой структурой: это кодекс гражданских и религиозных узаконений (Deuteronomii 12:26-15:1), включенный в большую речь Моисея (Deuteronomii 5-11; Deuteronomii 26:16-28:68), которую предваряет его первая речь (Deuteronomii 1-4); за ней следует третья речь (Deuteronomii 29-30); наконец говорится о возложении миссии на Иисуса Новина, приводятся песнь и благословения Моисея, даются краткие сведения о конце его жизни (Deuteronomii 31-34).
Второзаконнический кодекс отчасти воспроизводит заповеди, данные в пустыне. Моисей напоминает в своих речах о великих событиях Исхода, об откровении на Синае и начале завоевания Земли Обетованной. В них раскрывается религиозный смысл событий, подчеркивается значение Закона, содержится призыв к верности Богу.
Литературная композиция
Составление этого обширного сборника приписывалось Моисею, что засвидетельствовано в НЗ (Ioannem 1:45; Ioannem 5:45-47; Romanos 10:5). Но в более древних источниках нет утверждения, что все Пятикнижие написано Моисеем. Когда в нем, хотя очень редко, говорится: «Моисей написал» — эти слова относятся лишь к определенному месту. Исследователи Библии обнаружили в этих книгах различие в стиле, повторения и некоторую непоследовательность повествований, что не дает возможности считать их произведением, целиком принадлежащим одному автору. После долгих исканий библеисты, главным образом под влиянием К.Г. Графа и Ю. Велльгаузена, склонились в основном к т.н. документарной теории, которую схематически можно формулировать так: Пятикнижие представляет компиляцию из четырех документов, возникших в различное время и в различной среде. Первоначально было два повествования: в первом автор, т. н. Ягвист, условно обозначаемый буквой «J», употребляет в рассказе о сотворении мира имя Ягве, которое Бог открыл Моисею; другой автор, т. н. Элогист (Е), называет Бога распространенным в то время именем Элогим. Согласно этой теории повествование Ягвиста было записано в 11 веке в Иудее, Элогист же писал немного позже в Израиле. После разрушения Северного царства оба документа были сведены воедино (JE). После царствования Иосии (640-609) к ним было прибавлено Второзаконие «D», а после Плена ко всему этому (JED) был присоединен священнический кодекс (Р), содержащий главным образом законы и несколько повествований. Этот кодекс составил своего рода костяк и образовал рамки этой компиляции (JEDP). Такой литературно-критический подход связан с эволюционной концепцией развития религиозных представлений в Израиле.
Уже в 1906 г Папская Библейская Комиссия предостерегла экзегетов от переоценки этой т. н. документарной теории и предложила им считать подлинным авторство Моисея, если иметь в виду Пятикнижие в целом, и в то же время признавать возможность существования, с одной стороны устных преданий и письменных документов, возникших до Моисея, а с другой — изменений и добавлений в более позднюю эпоху. В письме от 16 января 1948 г, обращенном к кардиналу Сюару, архиепископу Парижскому, Комиссия признала существование источников и постепенных приращений к законам Моисея и историческим рассказам, обусловленных социальными и религиозными установлениями позднейших времен.
Время подтвердило правильность этих взглядов библейской Комиссии, ибо в наше время классическая документарная теория все больше ставится под сомнение. С одной стороны, попытки систематизировать ее не дали желаемых результатов. С другой стороны, опыт показал, что сосредоточение интереса на чисто литературной проблеме датировки окончательной редакции текста имеет гораздо меньшее значение, чем подход исторический, при котором на первое место выдвигается вопрос об источниках устных и письменных, лежащих в основе изучаемых «документов». Представление о них стало теперь менее книжным, более близким к конкретной действительности. Выяснилось, что они возникли в далеком прошлом. Новые данные археологии и изучение истории древних цивилизаций Средиземноморья показали, что многие законы и установления, о которых говорится в Пятикнижии, сходны с законами и установлениями эпох более давних, чем те, к которым относили составление Пятикнижия, и что многие его повествования отражают быт более древней среды.
Не будучи 8 состоянии проследить, как формировалось Пятикнижие и как в нем слилось несколько традиций, мы, однако, вправе утверждать, что несмотря на разнохарактерность текстов явистского и элогистского, в них по существу идет речь об одном и том же. Обе традиции имеют общее происхождение. Кроме того, эти традиции соответствуют условиям не той эпохи, когда они были окончательно письменно зафиксированы, а эпохи, когда произошли описываемые события. Их происхождение восходит, следовательно, к эпохе образования народа Израильского. То же в известной мере можно сказать о законодательных частях Пятикнижия: пред нами гражданское и религиозное право Израиля; оно эволюционировало вместе с общиной, жизнь которой регулировало, но по своему происхождению оно восходит ко времени возникновения этого народа. Итак, первооснова Пятикнижия, главные элементы традиций, слившихся с ним, и ядро его узаконений относятся к периоду становления Израильского народа. Над этим периодом доминирует образ Моисея, как организатора, религиозного вождя и первого законодателя. Традиции, завершающиеся им, и воспоминания о событиях, происходивших под его руководством, стали национальной эпопеей. Учение Моисея наложило неизгладимый отпечаток на веру и жизнь народа. Закон Моисеев стал нормой его поведения. Толкования Закона, вызванные ходом исторического развития, были проникнуты его духом и опирались на его авторитет. Засвидетельствованный в Библии факт письменной деятельности самого Моисея и его окружения не вызывает сомнений, но вопрос содержания имеет большее значение, чем вопрос письменного фиксирования текста, и поэтому так важно признать, что традиции, лежащие в основе Пятикнижия, восходят к Моисею как первоисточнику.
Повествования и история
От этих преданий, являвшихся живым наследием народа, вдохнувших в него сознание единства и поддерживавших его веру, невозможно требовать той строго научной точности, к которой стремится современный ученый; однако нельзя утверждать, что эти письменные памятники не содержат истины.
Одиннадцать первых глав Бытия требуют особого рассмотрения. В них описано в стиле народного сказания происхождение рода человеческого. Они излагают просто и картинно, в соответствии с умственным уровнем древнего малокультурного народа, главные истины, лежащие в основе домостроительства спасения: создание Богом мира на заре времен, последовавшее за ним сотворение человека, единство рода человеческого, грех прародителей и последовавшие изгнание и испытания. Эти истины, будучи предметом веры, подтверждены авторитетом Св. Писания; в то же время они являются фактами, и как истины достоверные подразумевают реальность этих фактов. В этом смысле первые главы Бытия носят исторический характер. История праотцев есть история семейная. В ней собраны воспоминания о предках: Аврааме, Исааке, Иакове, Иосифе. Она является также популярной историей. Рассказчики останавливаются на подробностях личной жизни, на живописных эпизодах, не заботясь о том, чтобы связать их с общей историей. Наконец, это история религиозная. Все ее переломные моменты отмечены личным участием Бога, и все в ней представлено в провиденциальном плане. Более того, факты приводятся, объясняются и группируются с целью доказать религиозный тезис: существует один Бог, образовавший один народ и давший ему одну страну. Этот Бог — Ягве, этот народ — Израиль, эта страна — святая Земля. Но в то же время эти рассказы историчны и в том смысле, что они по-своему повествуют о реальных фактах и дают правильную картину происхождения и переселения предков Израильских, их географических и этнических корней, их поведения в плане нравственном и религиозном. Скептическое отношение к этим рассказам оказалось несостоятельным перед лицом недавних открытий в области истории и археологии древнего Востока.
Опустив довольно длинный период истории, Исход и Числа, а в определенной мере и Второзаконие, излагают события от рождения до смерти Моисея: исход из Египта, остановка у Синая, путь к Кадесу (о долгом пребывании там хранится молчание), переход через Заиорданье и временное поселение на равнинах Моава. Если отрицать историческую реальность этих фактов и личности Моисея, невозможно объяснить дальнейшую историю Израиля, его верность ягвизму, его привязанность к Закону. Надо, однако, признать, что значение этих воспоминаний для жизни народа и отзвук, который они находят в обрядах, сообщили этим рассказам характер победных песен (напр, о переходе через Чермное море), а иногда и богослужебных песнопений. Именно в эту эпоху Израиль становится народом и выступает на арену мировой истории. И хотя ни в одном древнем документе не содержится еще упоминания о нем (за исключением неясного указания на стеле фараона Мернептаха), сказанное о нем в Библии согласуется в главных чертах с тем, что тексты и археология говорят о вторжении в Египет гиксосов, которые в большинстве своем были семитического происхождения, о египетской администрации в дельте Нила, о политическом положении Заиорданья.
Задача современного историка состоит в том, чтобы сопоставить эти данные Библии с соответствующими событиями всемирной истории. Несмотря на недостаточность библейских указаний и недостаточную определенность внебиблейской хронологии, есть основания предполагать, что Авраам жил в Ханаане приблизительно за 1850 лет до Р.Х., что история возвышения Иосифа в Египте и приезда к нему других сыновей Иакова относится к началу 17 в. до Р.Х. Дату Исхода можно определить довольно точно по решающему указанию, данному в древнем тексте Exodus 1:11: народ сынов Израилевых «построил фараону Пифом и Рамзес, города для запасов». Следовательно, Исход произошел при Рамзесе II, основавшем, как известно, город Рамзес. Грандиозные строительные работы начались в первые же годы его царствования. Поэтому весьма вероятно, что уход евреев из Египта под водительством Моисея имел место около середины царствования Рамзеса (1290-1224), т.е. примерно около 1250 г до Р.Х.
Учитывая библейское предание о том, что время странствования евреев в пустыне соответствовало периоду жизни одного поколения, водворение в Заиорданьи можно отнести к 1225 г до Р.Х. Эти даты согласуются с историческими данными о пребывании фараонов XIX династии в дельте Нила, об ослаблении египетского контроля над Сирией и Палестиной в конце царствования Рамзеса II, о смутах, охвативших весь Ближний Восток в конце 13 в. до Р.Х. Согласуются они и с археологическими данными, свидетельствующими о начале Железного Века в период вторжения Израильтян в Ханаан.
Законодательство
В евр Библии Пятикнижие называется «Тора», т.е. Закон; и действительно здесь собраны предписания, регулировавшие нравственную, социальную и религиозную жизнь народа Божия. В этом законодательстве нас больше всего поражает его религиозный характер. Он свойственен и некоторым другим кодексам древнего Востока, но ни в одном из них нет такого взаимопроникновения религиозного и светского элементов. В Израиле Закон дан Самим Богом, он регулирует обязанности по отношению к Нему, его предписания мотивируются религиозными принципами. Это кажется вполне нормальным, когда речь идет о нравственных предписаниях Десятисловия (Синайских Заповедях) или о культовых законах кн. Левит, но гораздо более знаменательно, что в том же своде гражданские и уголовные законы переплетаются с религиозными наставлениями и что все представлено как Хартия Союза-Завета с Ягве. Из этого естественно следует, что изложение этих законов связано с повествованием о событиях в пустыне, где был заключен этот Союз.
Как известно, законы пишутся для практического применения и их необходимо с течением времени видоизменять, считаясь с особенностями окружающей среды и исторической ситуации. Этим объясняется, что в совокупности рассматриваемых документов можно встретить как древние элементы, так и постановления, свидетельствующие о возникновении новых проблем. С другой стороны, Израиль в известной мере испытывал влияние своих соседей. Некоторые предписания Книги Завета и Второзакония удивительно напоминают предписания Месопотамских кодексов, Свода Ассирийских Законов и Хеттского кодекса. Речь идет не о прямом заимствовании, а о сходстве, объясняющемся влиянием законодательства других стран и обычного права, отчасти ставшего в древности общим достоянием всего Ближнего Востока. Кроме того, в период после Исхода на формулировке законов и на формах культа сильно сказывалось ханаанское влияние.
Десятисловие (10 заповедей), начертанное на Синайских скрижалях, устанавливает основу нравственной и религиозной веры Союза-Завета. Оно приведено в двух (Exodus 20:2-17 и Deuteronomii 5:6-21), несколько различающихся вариантах: эти два текста восходят к древнейшей, более краткой, форме и нет никаких серьезных данных, опровергающих ее происхождение от Моисея.
Элогистский кодекс Союза-Завета (Exodus 20:22-23:19) представляет собой право пастушеско-земледельческого общества, соответствующее реальному положению Израиля, образовавшегося как народ и начавшего вести оседлый образ жизни. От более древних месопотамских кодексов, с которыми у него есть точки соприкосновения, он отличается большой простотой и архаическими чертами. Однако он сохранился в форме, свидетельствующей о некоторой эволюции: особое внимание, которое уделяется в нем рабочему скоту, работам в поле и на виноградниках, равно как и домам, позволяет думать, что он относится к периоду оседлой жизни. С другой стороны, различие в формулировке постановлений — то повелительных, то условных — указывает на разнородность состава свода. В своем настоящем виде он, вероятно, восходит к периоду Судей.
Ягвистский кодекс возобновления Завета (Exodus 34:14-26) иногда называется, хотя и неправильно, вторым Десятисловием или обрядовым Декалогом. Он представляет собой собрание религиозных предписаний в повелительной форме и принадлежит к тому же времени, что и книга Завета, но под влиянием Второзакония он был переработан. Хотя кн. Левит получила свою законченную форму только после плена, она содержит и очень древние элементы. Так, например, запреты, касающиеся пищи (Leviticus 11), или предписания о чистоте (Leviticus 13-15) сохраняют завещанное первобытной эпохой. В ритуале великого Дня Очищения (Leviticus 16) тексты древних обрядовых предписаний дополняются более подробными указаниями, свидетельствующими о наличии разработанного представления о грехе. Гл. Leviticus 17-26 составляют целое, получившее название Закона Святости и относящееся, очевидно, к последнему периоду монархии. К той же эпохе надо отнести кодекс Второзакония, в котором собрано много древних элементов, но также отражается эволюция социальных и религиозных обычаев (напр, законы о единстве святилища, жертвеннике, десятине, рабах) и изменение духа времени (призывы к сердцу и свойственный многим предписаниям увещательный тон).
Религиозный смысл
Религия как Ветхого, так и Нового Завета есть религия историческая: она основывается на откровении Бога определенным людям, в определенных местах, при определенных обстоятельствах и на особом действии Бога в определенные моменты человеческой эволюции. Пятикнижие, излагающее историю первоначальных отношений Бога с миром, является фундаментом религии Израиля, ее канонической книгой по преимуществу, ее Законом.
Израильтянин находит в ней объяснение своей судьбы. Он не только получил в начале книги Бытия ответ на вопросы, которые ставит себе каждый человек — о мире и жизни, о страдании и смерти, — но получил ответ и на свой личный вопрос: почему Ягве, Единый Бог есть Бог Израилев? Почему Израиль — Его народ среди всех народов земли?
Это объясняется тем, что Израиль получил обетование. Пятикнижие — книга обетовании: Адаму и Еве после грехопадения возвещается спасение в будущем, т. н. Протоевангелие; Ною, после потопа, обещается новый порядок в мире. Еще более характерно обетование, данное Аврааму и возобновленное Исааку и Иакову; оно распространяется на весь народ, который произойдет от них. Это обетование прямо относится к обладанию землей, где жили праотцы, Землей Обетованной, но по сути дела в нем содержится большее: оно означает, что особые, исключительные отношения существуют между Израилем и Богом его отцов.
Ягве призвал Авраама, и в этом призыве прообразовано избрание Израиля. Сам Ягве сделал из него один народ. Свой народ по благоизволению Своему, по замыслу любви, предначертанному при сотворении мира и осуществляющемуся, несмотря на неверность людей. Это обетование и это избрание гарантированы Союзом. Пятикнижие есть также книга союзов. Первый, правда еще прямо не высказанный, был заключен с Адамом; союз с Ноем, с Авраамом и, в конечном итоге, со всем народом через посредство Моисея, получил уже ясное выражение. Это не союз между равными, ибо Бог в нем не нуждается, хотя почин принадлежит Ему. Однако Он вступает в союз и в известном смысле связывает Себя данными Им обетованиями. Но Он требует взамен, чтобы Его народ был Ему верен: отказ Израиля, его грех может нарушить связь, созданную любовью Бога. Условия этой верности определяются Самим Богом. Избранному Им народу Бог дает Свой Закон. Этот Закон устанавливает, каковы его обязанности, как он должен себя вести согласно воле Божией и, сохраняя Союз-Завет, подготовлять осуществление обетовании.
Темы обетования, избрания, союза и закона красной нитью проходят через всю ткань Пятикнижия, через весь ВЗ. Пятикнижие само по себе не составляет законченного целого: оно говорит об обетовании, но не об осуществлении его, ибо повествование прерывается перед вступлением Израиля в Землю Обетованную. Оно должно оставаться открытым будущему и как надежда и как сдерживающий принцип: надежда на обетование, которую завоевание Ханаана как будто исполнило (Iosue 23), но грехи надолго скомпрометировали, и о которой вспоминают изгнанники в Вавилоне; сдерживающий принцип Закона всегда требовательного, пребывавшего в Израиле как свидетель против него (Deuteronomii 31:26). Так продолжалось до пришествия Христа, к Которому тяготела вся история спасения; в Нем она обрела весь свой смысл. Ап. Павел раскрывает ее значение, главным образом в послании к Галатам (Galatas 3:15-29). Христос заключает новый Союз-Завет, прообразованный древними договорами, и вводит в него христиан, наследников Авраама по вере. Закон же был дан, чтобы хранить обетования, являясь детоводителем ко Христу, в Котором эти обетования исполняются.
Христианин уже не находится под руководством детоводителя, он освобожден от соблюдения обрядового Закона Моисея, но не освобожден от необходимости следовать его нравственному и религиозному учению. Ведь Христос пришел не нарушить Закон, а исполнить (Matthaeum 5:17). Новый Завет не противополагается Ветхому, а продолжает его. В великих событиях эпохи патриархов и Моисея, в праздниках и обрядах пустыни (жертвоприношение Исаака, переход через Чермное море, празднование Пасхи и т.д.), Церковь не только признала прообразы НЗ (жертвоприношения Христа, крещения и христианский Пасхи), но требует от христианина того же глубокого к ним подхода, который наставления и рассказы Пятикнижия предписывали Израильтянам. Ему следует осознать, как развивается история Израиля (а в нем и через него всего человечества), когда человек предоставляет Богу руководить историческими событиями. Более того: в своем пути к Богу всякая душа проходит те же этапы отрешенности, испытания, очищения, через которые проходил избранный народ, и находит назидание в поучениях, данных ему.
19:5 И действительно, послушание воле Божьей, проявляющееся в исполнении заключаемого теперь завета, привлечет новую, чрезвычайную милость. Она выразится в том, что евреи сделаются «драгоценною собственностью Бога» (евр. segulla, 1 Пар 29:3 ; греч. λαὸς περιούσιος ) среди всех народов земли. Последние — собственность Бога по творению, Израиль же — собственность Его по избранию и спасению ( Втор 4:20; 7:6; 9:20; 14:2,21; Пс 134:4; Ис 41:8 ). Этим драгоценным уделом он и останется под условием соблюдения завета ( Втор 24:18 ).
19:6 Драгоценную собственность Бога евреи составят потому, что, исполняя его завет, образуют царство священников. Весь народ будет находиться в ближайшем общении с Богом, какого удостаиваются лица — священники, — призванные быть посредниками между Богом и остальными людьми ( Лев 10:3 ). Являясь священником — служителем Иеговы ( Ис 61:6 ), провозвестником Его воли и спасения, народ будет дорог в очах Божиих ( Ис 42 ). Евреи будут не союзом, не собранием священников, а «царством», потому что им по праву должно будет принадлежать господственное, царское положение среди остальных народов ( Втор 24:19 ). Как царство священников, евреи сделаются «народом святым» — чистым от грехов, составляющих нарушение закона Божия ( Лев 11:44-5; 20:26; Втор 14:2 ).
19:9 Данное народом согласие на исполнение завета ( ст. 8 ) немыслимо без веры в его божественный авторитет, а эта последняя без веры в Моисея, — посредника при заключении завета, — как посланника Божия, вестника божественной воли. За такового евреи примут его, услышав голос к нему Иеговы из облака: Моисей приносит народу откровение.
19:10-13 Приготовление к предстоящему законодательству через омовение указывает на него, как на событие, выделяющееся из ряда обыденных. Даже самая гора отделяется (освещается — ст. 23) от остальной местности. Переступивший черту убивается издали, так как в противном случае и убивающему пришлось бы переступить ее, т. е. нарушить запрещение. По греческому чтению ст. 13 народ мог подняться на гору после богоявления.
19:17 Появление облака служило для Моисея указанием на начало богоявления ( ст. 9 ); во время его должны присутствовать и евреи (9), а потому теперь они и подводятся Моисеем к горе.
19:18 Огонь, в котором снисшел на Синай Господь и который горел до самых небес ( Втор 4:11 ), служил символом Его божественной славы ( Втор 5:20-21 ). Ее проявление не выдерживает даже неодушевленная природа, — «вся гора сильно колебалась» (ср. Пс 67:8-9; 113:7 ).
19:19 Судя по дальнейшему, вопросы Моисея были направлены к тому, чтобы узнать предстоящие распоряжения Господа.
19:20 Первым из них является призвание Моисея на вершину горы, которая является тем местом, на которое сошел Господь.
19:21 Повторение прежнего повеления едва ли не было вызвано тем, что народ считал его обязательным только для двух истекших дней и необязательным для дальнейших. Нарушение его могло произойти и от необычайности совершавшегося, которая могла одолеть долг послушания, чувство страха, — вызвать желание посмотреть.
19:22-24 В силу своей греховности народ не может находиться в непосредственном общении с Богом, в знак чего он и не переступает черты, отделяющей его от места присутствия Господа. В том же положении оказываются и священники, совершители жертв. Их священство основывается на праве естественном, праве старшинства в роде, но не на божественном избрании и приближении ( Лев 10:3; Чис 16:5 ). Они не могут взойти на гору, — быть посредниками при заключении завета между Богом и людьми, так как не получили от Бога прав на подобное посредство. Отдельное упоминание о священниках уместно в данном случае потому, что они, считая себя стоящими выше остального народа, могли думать, что на них не простирается обязательное для всех запрещение «порываться к Иегове».
20:1 Судя по 19 ст. данной главы, равно Втор 4:36; 5:4 , «все слова сии», т. е. десятословия ( Втор 4:13; 10:4 ), были изречены Господом непосредственно самому народу. Ввиду этого свидетельство Втор 5:5 , должно быть понимаемо в том смысле, что посредником между Богом и народом в деле передачи Его велений Моисей явился позднее (ср. ст. 19 ). В данное время он, сойдя с горы ( 19:25 ), находится вместе со всем народом у ее подошвы, не восходит на вершину (ст. 21-22). Служение ангелов, о котором говорит архидиакон Стефан ( Деян 7:53 ), возвещение слова (т. е. закона) через ангелов, о котором упоминает ап. Павел ( Евр 2:2 ), и преподание закона через ангелов ( Гал 3:19 ) указывают не на то, что Бог изрекал заповеди через ангелов, но или на то, что Иегова-законодатель сошел на Синай с сонмом ангелов ( Втор 33:2 ), присутствовавших при изречении заповедей, или на то, что закон ветхозаветный, взятый во всей совокупности его предписаний, а не в смысле одного десятословия, был дан народу еврейскому через многих провозвестников («ангелов») божественного откровения.
20:2-3 Я Иегова, Бог откровения, завета, проявивший Себя истинным Богом в целом ряде казней, и факт изведения народа из Египта ( Втор 4:32-5 ) должен быть твоим «Элохимом» — предметом твоего почитания. «Иегова есть Бог, нет другого, кроме Его» ( Втор 4:4,35; 6:4 ). Поэтому с верою в Него несовместимо почитание других богов, — оно исключается ею: «да не будет у тебя других богов пред лицом Моим», при Мне, вместе со Мною ( Втор 5:7; 4 Цар 17:35 ).
20:4-6 Запрещая служение языческим богам, первая заповедь запрещает поклонение и их изображениям, от которых они неотделимы. Языческие боги имеют характер чувственный — без внешних форм, идолов они и немыслимы. Ввиду этого особое запрещение изображений языческих богов представляется уже излишним. Следовательно, во второй заповеди предметом запрещения является не делание изображений других богов, а создание изображений Бога откровения, Иеговы. Побуждением к такому запрещению могло служить то обстоятельство, что свойственная человеку потребность наглядного представления о Боге невидимом ( Втор 4:15 ) могла привести к изображению Его в чувственных, видимых формах и к обоготворению этих последних — идолопоклонству. Иегова не должен быть представляем в виде кумира, изваяния (евр. «песел»; Втор 4:16 ) и под другими формами, образами («всякое подобие»: евр. «векол. темуна», темуна — образ, облик ( Втор 4:15; Иов 4:16; Пс 16:15 ), являющимися воспроизведением светил небесных («на небе вверху»), людей, скота, птицы, гада («на земле внизу») и рыб («в воде ниже земли», — Втор 4:16-19 ). Запрещение делать изображения Иеговы основано на том, что Он невидим ( Втор 4:15 ), запрещение же поклоняться и служить им (5 ст.) мотивируется тем, что Иегова есть Бог-ревнитель ( Втор 4:24; 5:15 ; И. Нав 24:19 ), т. е. ревностно оберегающий Ему одному принадлежащие права на поклонение со стороны людей и не допускающий, чтобы свойственные Ему слава и прославление воздавались идолам ( Ис 42:8; 48:11 ). Побуждением для евреев избегать поклонения идолам является вытекающая из свойств Бога-«ревнителя» неизбежность наказания ослушников Его воли и милости к верным Ему ( 34:7; Чис 14:18; Ис 14:21 ). Иегова наказывает детей за вину отцов, не безвинных детей за преступления предков, что несогласно с Втор 24:16; Иер 31:30; Иез 18:1-32 , а тех детей, собственная преступность которых («ненавидящих Меня») коренится в виновности их отцов.
20:7 Вера в Иегову-Элохима, существо, вызывающее чувство почтения, страха ( Быт 31:42 ), предполагает почтение, благоговейное отношение и к Его имени. Этого последнего и требует третья заповедь, запрещая профанирование — бесцельное, напрасное употребление божественного имени («напрасно» — евр. «шаве», — см. Иер 2:30; 4:30; 6:29 ).
20:8-11 Предписание о субботе было уже известно народу еврейскому ( Быт 2:3; Исх 16:23 и далее ), поэтому оно только напоминается: «помни день субботний», а не объявляется в качеств нового закона. Израиль должен помнить об освящении субботы ( 31:13-14; Лев 19:3,30; 24:2; Втор 5:12 ), т. е. о выделении (ср. 16:2,12; 1 Цар 21:5-6 ) ее из ряда других недельных дней. Это выделение выражается в том, что шесть из них посвящаются работе разного рода ( 31:15; 34:21; Лев 23:3 ), а седьмой Господу. Шесть первых дней — время заботы о земных нуждах, в седьмой же еврей должен освободиться от погружения в житейские интересы, отрешиться от привязанности к земле. Средством к этому является прекращение всякого дела ( Лев 23:3 ), — собирания манны ( 16:26 ), приготовления пищи в вареном и печеном виде ( 16:23 ), сеяния и жатвы ( 34:21 ), возжигания огня ( 35:3 ), собирания дров ( Чис 15:32 ), ношения тяжестей ( Иер 17:21 ), торговли ( Ам 8:5 ), работы в точилах, перевозки снопов и товаров ( Неем 12:15 ). Работа запрещается не только самому еврею с семейством, но даже рабу, пришельцу и скоту. В противном случае, т. е. при работе раба, хозяин-еврей невольно бы переносился мыслью к его труду, не отрешился бы, следовательно, от забот о земном. Основанием для субботнего покоя служит освящение субботы самим Богом (ст. 11): священное не может быть включаемо человеком в круг явлений житейского обихода ( 31:31-32; Чис 27:28-29 ). По указанию Втор 5:15 , суббота празднуется в воспоминание исхода из Египта. Освобождение от рабства было вместе и избранием евреев в народ Божий, теократический, положило начало ему. По идее же теократии Израиль должен служить Иегове. Празднование субботы — посвящение ее Богу и служило прямым выражением этой основной идеи ветхозаветной теократии, идеи избрания евреев в народ Божий и вытекающего отсюда служения Иегове.
20:12 Почитание отца и матери, повиновение им детей является источником благоденствия и долгоденствия отдельных лиц ( Притч 20:20 ), целых поколений ( Иер 35:18-19; Притч 1; Сир 3:6-9 ) и всего народа. Крепкие своею нравственною связью, верностью заветам отцов, отдельные семьи не распадутся и сами (ср. Еккл 4:9-12 ) и создадут прочное, долговечное общество; расстройство, распадение семьи — признак близкой гибели целого народа ( Мих 7:6 и далее ). Ввиду подобного значения семьи, как основы всей гражданской жизни, Моисей и начинает определение, урегулирование взаимных, общественных отношений пятою заповедью: прочная семья — залог прочного общества. Выражение: «да благо ти будет», отсутствующее в еврейском чтении ст. 12, но встречающееся при повторении данной заповеди во Второзаконии ( 5:16 ), имеется налицо в том и другом месте по тексту LXX.
20:13 Шестая заповедь охраняет право человека на жизнь. Виновником жизни каждого человека является Бог ( Иов 10:10-32 ), а потому и отнять ее может только Он один.
20:14 Под прелюбодеянием разумеется грех мужчины с чужою женою, замужнею женщиною ( Лев 20:10; Притч 6:32; Иер 29:23 ), и даже невесты с посторонним мужчиною ( Ос 4:13 ). Оно рассматривается как нарушение брачного союза, почему и идолопоклонство народа еврейского, измена завету с Богом, который представляется под образом союза мужа с женою ( Иер 3:1; Ос 2:4,13 ), называется прелюбодеянием ( Ос 2:4 ). И так как брачной союз является божественным установлением, то уже в патриархальный период прелюбодеяние считается великим злом, грехом пред Господом ( 39:9 ).
20:15 Восьмая заповедь охраняет собственность ближнего. Собственность добывается посредством труда, труда тяжелого ( Быт 3:19 ), который в силу этого ценится и уважается самим трудящемся. Но всякий ценящий свой труд должен ценить и труд ближнего (см. толкование 22 гл.), а потому и не наносить ущерба его собственности.
20:16 Требование восьмой заповеди расширяется в девятой. В то время как первая запрещает нанесение вреда лишь собственности ближнего, вторая имеет в виду вред, причиняемый жизни, чести и т. п. ближнего, как ложным показанием пред судьей ( Втор 19:18 ), так и клеветою ( 21:1; Пс 14:2-3; 49:20; Сир 7:12-13 ).
20:17 От запрещения худых дел и слов закон переходит в десятой заповеди к запрещению худых желаний и помышлений, составляющих источник худых дел. В порядке перечисления предметов, на которые воспрещено обращать худые желания и помышления, есть разница между еврейским текстом кн. Исхода и Второзакония ( Втор 5:18 ). В первой редакции заповедь начинается так: «не желай дома ближнего твоего», а во второй: «не желай жены искреннего твоего», а потом: «не желай дома ближнего». Какая редакция вернее, сказать трудно. Но если чтение одной и той же заповеди переиначивается в разных книгах, то это указывает на то, что переставленные слова составляют одну заповедь, а не две, чего держатся лютеране и римо-католики. По их взгляду, девятую заповедь составляют слова: «не желай жены искреннего твоего», а десятую — остальные. Перенесение слов из одной заповеди в другую немыслимо, а перестановка в одной и той же возможна. Под «домом», пожелание которого запрещается, всего естественнее разуметь дом не только в смысле жилища, но в смысле семьи и всех стяжаний домохозяина, которые затем и перечисляются отдельно, в разъяснение общего понятия «дом».
20:18-19 Боязнь быть сожженными огнем ( Втор 5:22; 18:16 ) заставляет евреев отступить от Синая. При возникшей вследствие этого невозможности лично слышать голос Иеговы народ просит Моисея быть посредником между ним и Богом. Ущерба от этого, как бы говорят евреи, не произойдет никакого: выслушивая повеления Иеговы из уст Моисея, они исполнят их ( Втор 5:24 ), как будто слышали непосредственно от самого Бога.
20:20 Вызывающие чувство страха явления имеют своею целью не смерть народа, но запечатление в его памяти совершавшегося законодательства, чтобы воспоминание о нем удерживало впоследствии евреев от нарушения заповедей. Страх, вызываемый видом грозного явления и поддерживаемый воспоминанием о нем, проникнет все существо народа и оградит от покушения нарушать завет.
20:21 Так как не было побуждений ослаблять чувство страха повелением подойти к горе, то народ и остался вдали от нее.
20:22-26 С данного стиха начинается изложение законов, возвещенных на Синае одному Моисею и им переданных впоследствии всему народу. К этим законам и относятся слова Втор 5:5 . Первым из таких постановлений является постановление о месте совершения богослужения — жертвеннике. Так как жертвенник назначается для Бога (ст. 24-25), то он должен быть сооружен в духе истинного богопочитания, не должен носить и следов язычества. И прежде всего на нем или при нем не могут находиться статуи, — золотые и серебренные идолы, несогласные с верою в единого истинного Бога. Ввиду этого и повторяется вторая заповедь, с указанием основания для запрещения делать кумира: невидимость Бога — «говорил с неба» ( Втор 4:36; Неем 9:13 ). Так как далее евреи подражая язычникам, могли делать на камнях жертвенника изображения и кланяться им ( Лев 24:1; Исх 65:3 ), то во избежание этого закон требует, чтобы жертвенник был сделан из земли, а если из камней, то непременно из нетесанных ( Втор 27:5 и далее; Нав 8:31; 3 Цар 18:32; 1 Макк 4:47 ), так как на них труднее вырезать то или другое изображение. Ввиду временного отсутствия одного определенного места для совершения богослужения ( Втор 12:5,11,21; 14:23; 16:6,11 ) жертвенник может быть сооружаем там, где «Господь положить память имени Своего» (24), т. е. там, где Он проявит Свое присутствие ( 3 Цар 9:3 , — по поселении евреев в Ханаане получил полную силу закон Второзакония об единстве места богослужения, цит. места). Только тогда будет угодна Богу приносимая на жертвеннике жертва. И, наконец, как жертва покрывает грехи человека, так должна быть скрываема и нагота, напоминающая о грехе: при жертвеннике не должно быть ступеней, восхождение по которым способствует открытию наготы.
21:2 По закону в рабы мог быть покупаем обедневший еврей за неуплату долга ( Лев 25:39 ), а также вор, оказавшийся не в состоянии уплатить за похищенное ( Исх 22:3 ). Шестилетний срок рабства ( Втор 15:12,18; Иер 34:14 ) назначается в соответствие заповеди о шести днях работы и покое седьмого дня. Год освобождения раба седьмой не есть седьмой юбилейный, а седьмой от начала рабства каждого отдельного раба. Если бы он был седьмым юбилейным, то рабу пришлось бы служить не шесть лет, а столько времени, сколько оставалось до него с момента поступления в рабство, в некоторых случаях месяц, даже меньше. И действительно закон прямо указывает, что в седьмой юбилейный год рабы находятся при своих господах, не получают свободы ( Лев 25:4-6 ). По окончании шестилетней службы раб отпускался на волю не только «даром», без выкупа, так как за это время он заработал двойную плату наемника ( Втор 15:18 ), но и получал от хозяина все необходимое для обзаведения собственным хозяйством: от стад, от гумна и точила ( Втор 15:14 ).
21:3-4 В первом случае (ст. 3) жена рассматривается как собственность мужа-раба, а потому с нею, своею собственностью, он и уходил на волю. Во втором (ст. 4) она — собственность господина, в силу чего при освобождении своего мужа остается с детьми в доме хозяина.
21:5-6 Еврей, женившийся в состоянии рабства на рабыне своего господина и потому не имеющий права освободиться в седьмой год со всею своею семьей, из-за любви к жене и детям может остаться рабом навеки, т. е. до пятидесятого юбилейного года ( Лев 25:39-41 ). Для указания на свое добровольное закрепощение, чем устраняются могущие возникнуть впоследствии недоразумения, он приводится к судьям (евр. elohim — существо, предмет вызывающий чувство почтения, уважения, страха, означает судей, — Пс 81:6 ), которые и становятся свидетелями данного им обязательства. Другое действие, также устраняющее возможность разных злоупотреблений, состояло в прокалывании уха раба шилом у косяка или дверей того дома, в котором он пожелал служить ( Втор 15:16-17 ). Раб как бы прикреплялся к дому своего господина.
21:6 Пред богов — т. е. пред судей ( Пс 81:1,2,6 .)
21:7 Как видно из Втор 15:17 и Иер 34:9-11,16 , рабыни-еврейки освобождались на тех же началах, что и рабы-евреи. Поэтому общее правило: «рабыня не может выйти, как выходят рабы», имеет в виду не просто рабынь, но рабынь-наложниц.
21:8 Когда еврейка, купленная в качестве наложницы и сделавшаяся таковою, впоследствии будет отвергнута господином, то он, как виновный в ее бесчестии, должен помочь ей выкупиться, уступить ее дешевле тому, кто пожелает ее купить, только не язычнику, брак с которым запрещен ( Втор 7:3 ).
21:9 Отдав еврейку-рабыню в наложницы сыну, господин должен рассматривать ее не как рабу, а как дочь.
21:10 При существовании других наложниц, появившихся позднее, она не лишается прав жены и средств к существованию.
21:11 Если хозяин дома не позволит отвергнутой им наложнице выкупиться, не будет рассматривать ее, наложницу сына, в качеств дочери и при существовании у сына других наложниц лишит ее сожительства с ним, то при несоблюдении этих трех условий она получает право уйти от него без выкупа.
21:12-32 Законы, разъясняющие заповедь — «не убий»: убийство сознательное и ненамеренное; различные случаи увечья, как нанесения вреда жизни ближнего.
21:12 Сознательное убийство во всех его видах ( Чис 35:16-21 ), будет ли оно совершенно евреем или же пришельцем ( Лев 24:22 ), наказывается по общему праву кровавой мести смертью: «мститель за кровь сам может умертвить убийцу, лишь только встретит его» ( Чис 35:19,21 ).
21:13 Применяемое в случае сознательного убийства, право кровавой мести не имеет места при убийстве ненамеренном, заранее необдуманном ( Чис 35:22-23; Втор 19:4-5; 1 Цар 24:18 ). Невольный убийца не подлежит суждению на смерть ( Втор 19:6 ), и само общество должно спасти его от руки мстителя за кровь ( Чис 35:25 ), предоставив право убежать в место, «назначенное Богом», в один из городов убежища ( Чис 35:11 и далее ). Закон о невольных убийцах, ограничивая право кровавой мести, смягчал грубость нравов.
21:14 Коварный, сознательный убийца, лишенный права скрыться в одном из городов убежища ( Втор 19:11-12 ), не может спастись от смерти и у жертвенника ( 3 Цар 2:28-34 ). Требуя от Израиля истреблять зло из своей среды ( Втор 19:19-20 ), Господь тем более сам не может охранять его на месте Своего жилища, в скинии или храме, у жертвенника.
21:15 Как видно из Втор 21:18-21 , отец и мать сами отказываются от дурного сына. Нетерпимый член семьи, поругающий внушаемые природою чувства, он нетерпим и в обществе — исторгается из его среды, побивается камнями.
21:16 Свобода драгоценна не менее жизни, поэтому лишение ее — покража и продажа евреем своего соотечественника ( Втор 24:7 ) приравнивается к убийству.
21:18-33 Различные случаи увечья; назначаемые за них наказания соответствуют степени преступления.
21:18-19 Избивший ближнего в драке должен вознаградить его тем, чего он лишил его: уплатить ему ту сумму денег, которую пострадавший мог бы заработать, если бы был здоров, и на свои средства вылечить его.
21:20-21 За убийство раба и рабыни, умерших во время наказания, хозяин не подвергается смерти, а лишь назначаемому судом наказанию, или потому, что раб не приравнивается к свободному (ср. ст. 21 с 19; 26 с 23 и 32 с 29), или потому, что хозяин только наказывал неразумного раба ( Притч 10:13 ), не имея в виду убить его. Господин даже и совсем освобождается от наказания, когда смерть раба не является непосредственным следствием побоев: умрет день или два спустя после побоев. Для хозяина в этом случае достаточно и того наказания, что, теряя раба, он теряет заплаченные за него деньги, наносит себе ущерб: «это его серебро».
21:22 Пеня назначается за преждевременно выкинутое дитя. Посредники требуются для предотвращения со стороны мужа неумеренности в требованиях. Греческий перевод вносит такое различение в степени развития выкидыша, для которого нет основания в еврейском тексте. Выкидыш «неизображенный» — ребенок не сформировавшийся, — он не приравнивается к полному человеку — и потому за смерть его назначается лишь пеня. Выкидыш «изображенный» — вполне сформировавшийся ребенок, и за его смерть, как и за смерть взрослого человека, виновный подвергается смерти.
21:23-25 Если последствием драки, кроме преждевременных родов, будет нанесение повреждения самой беременной женщине, то в этом случае нужно поступать по следующему правилу: «душу за душу», т. е. жизнь за жизнь (термин «душа», употребляемый в Библии для обозначения жизненной силы, с удалением которой живое существо умирает, ставится взамен выражения «жизнь»: Пс 106:5; Иона 2:8; Плач 1:11,19 , Пс 55:7; 3 Цар 17:21 ), глаз за глаз и т. д. Составляя продолжение предшествующей речи, слова: «если будет вред, то» устанавливают и общее правило о возмездии за увечье ( Лев 24:20; Втор 19:21; Мф 5:38 ). Зло, причиненное одним евреем другому, должно быть наказано таким же злом, — возмездие простое, чувствительное и способное с силою предупреждать преступление.
21:26-27 Общее правило, определяющее степень наказания за нанесенное увечье, не применяется к рабам, но его изменение ограничивает произвол и жестокое обращение с ними хозяев.
21:28 Вол умерщвляется как опасное для жизни человека животное и притом согласно божественному определению ( Быт 9:5; Чис 35:33 ). Не освобожденное от крови, мясо его не вкушается по общему закону, требующему вкушать мясо без крови ( Лев 17:10-14 ). Хозяин, не знавший о бодливости своего вола (ср. ст. 29 ), не виноват. Но побитие вола камнями и запрещение извлечь пользу из его мяса наносили хозяину столь значительный ущерб, что естественно побуждали его не относиться равнодушно к вопросу: не имеет ли вол наклонности бодаться?
21:29 Хозяин вола предается смерти за беспечное отношение к жизни ближнего. Виновником смерти является не столько неразумное животное, сколько он сам, имевший возможность устранить ее соответствующими мерами. Строгость наказания совершенно уничтожала возможность равнодушия к бодливости животного и заставляла заботиться о безопасности ближних.
21:30 Смерть заменяется выкупом на том, может быть, основании, что вина домохозяина заключается только в беспечности, но не в злом умысле.
21:32 30 сиклей составляют, по всей вероятности, покупную цену раба, подобно тому, как 50 сиклей — выкупную цену взрослого человека ( Лев 27:3 ).
21:33-34 Хозяин незакрытой ямы возмещает тот убыток, который причинила ближнему беспечность.
21:35 Солидарность интересов заставляет — делить несчастие пополам.
21:36 В убытках виноват лишь тот, кто беспечно, нерадиво относится к собственности ближнего, а потому он один и терпит ущерб.
22:1 Покража вола, как более ценного и полезного в хозяйстве животного, чем овца, наносит ему больший ущерб; за больший ущерб, назначается и большее наказание. Заколовший или продавший животное наказывается строже того, в руках которого оно найдено. Причина этого заключается в том, что заклание или продажа украденного животного, с одной стороны, лишает хозяина возможности когда-либо воротить похищенное, а с другой — свидетельствует об отсутствии у вора всякого желания принести повинную в своем преступлении.
22:2-4 Убийство вора ночью приравнивается к убийству ненамеренному, так как в темноте трудно определить куда наносится удар, и соразмерить силу последнего. Как ненамеренное, оно и не наказывается смертью. Убийство же вора при дневном свете, когда домохозяин мог избежать его, употребив другие средства для охранения своей собственности, считается сознательным и, по общему закону ( 21:12 ), карается смертью. В том случае когда вор пойман с поличным в руках, — не успел привести в исполнение своего замысла продать или заколоть похищенное животное, он не наносит домохозяину ущерба и наказывается только за самое преступление: за вола и овцу платит вдвое (ст. 4). Подобное постановление совершенно неприменимо к ворам-беднякам, что в свою очередь могло поощрять их к воровству. Ввиду возможности совершения краж людьми, являющимися по указанным предписаниям безнаказанными, в закон вносится новое постановление: если укравший не в состоянии своим имуществом возместить нанесенный им убыток, то он продается, и продажная цена идет на удовлетворение потерпевшего.
22:5-6 Собственность ближнего должна быть ценима и уважаема, как личная. Пренебрежительное отношение к ней, тем более сознательное: «пустит скот свой травить чужое поле», наказывается тем, что нанесший ущерб достоянию ближнего возмещает его с избытком: платит лучшим из виноградника своего. Греческий и славянский текст говорят о вознаграждении лучшим в том лишь случае, когда потравлена вся нива или виноградник. При полном истреблении растений трудно определить, каковы они были, хорошие или худые; но так как закон — на стороне обиженного, а не обидчика, то последний и отдает первому лучшее из своего поля. Разводящий огонь на своем поле, предполагается, может быть, для сожжения сорных трав, виноват в том, что дал ему возможность достигнуть громадных размеров, — сжечь терн, изгороди из колючих растений, отделявшие одно поле от другого, и хлеб соседа ( Лев 24:4 ).
22:7 См. толкование ст. 2-4.
22:8 При ненахождении вора подозрение в покраже падает на того, кто взял у ближнего на сохранение пропавшую вещь. Для освобождения от него достаточно со стороны подозреваемого одной клятвы пред судьями, что он «не простер руки своей на собственность ближнего».
22:9 Вышеуказанный частный случай дает повод установить общее правило о разрешении тяжб «по всякому делу неверному», т. е. по таким делам, в которых предполагается неверный, несогласный с правдою образ действования заинтересованных сторон. Вопрос, кому принадлежит спорная вещь или животное, решается судьями, причем, если правда на стороне собственника, то присвоивший их платит ему вдвое. Если же собственник оклеветал ближнего, то он подвергается наказанию, назначенному за ложное показание ( Втор 19:19 ).
22:10-11 Отсутствие свидетельских показаний («никто не видал»), при каких обстоятельствах произошла утрата взятого на сохранение скота, заменяется доверием к клятве подозреваемого (ср. ст. 8 ). Хозяин скота «принимает» ее, — довольствуется и не имеет права требовать уплаты.
22:12 Если украден будет отданный на сбережение скот, причем предполагается и то, что вор не найден, и то, что скот украден из дома, где можно бы уберечь его, то взявший скот на сбережение платит потерпевшему.
22:13 Представление растерзанного диким зверем животного служит не только подтверждением совершившегося факта, но и доказательством того, что взявший животное охранял его, прогнал хищника (растерзанное не съедено). Поэтому он не виноват ( Быт 31:39 ).
22:14 Скот, взятый у ближнего на пользование, должен быть охраняем более, чем взятый на сохранение, так как в первом случае он доставляет прямую пользу взявшему. Поэтому если он не будет заботиться о нем, то наказывается за свое небрежное отношение, последствием которого является смерть или повреждение животного от жестокого обращения с ним.
22:15 Присутствие хозяина при смерти или повреждении скота, отданного на время другому, освобождало последнего от обязанности платить за него, потому что хозяин лично мог видеть, что в обращении с его животным не было небрежности или жестокости, и сам мог принять меры к охранению своей собственности. «Если он наемный, то пусть и пойдет за наемную плату свою». Ссужая другого своею скотиною из выгод, за плату, ссужающий извлекая выгоду, берет на свой страх и ущерб, который может быть покрыт полученною наемною платою.
22:16-17 Обольщение девушки является кражею ее высшего достояния — девственности, а вместе с тем и обесценение ее на случаи выхода замуж или продажи в рабство. Поэтому обольститель и платит вено в 50 сиклей ( Втор 22:28-9 ) и в случае согласия отца на брак ( Быт 34:11-12; 1 Цар 18:25 ) женится на ней без права развода во всю дальнейшую жизнь.
22:18-20 Изложенные в данных стихах законы ограждают не такие или иные права ближнего, но определяют наказание за нетерпимое в народе Божием нарушение основных начал его нравственной и религиозной жизни. Общее между ними и то, что они постановляют одинаковое наказание — смерть.
22:18 Ворожба, мнимое или действительное вступление в общение с темною силою, несовместима с верою в божественное покровительство ( Чис 23:22-23 ) и существованием откровения ( Втор 18:10-15 ). Прорицатели, гадатели, чародеи и т. п. должны быть преданы смерти через побиение камнями ( Лев 20:27 ), и чувство сострадания к слабой женщине не должно склонять еврея к желанию не прилагать к ворожее закона во всей его строгости.
22:19 Скотоложство — порок народов, отвергнутых Богом ( Лев 18:23 и далее ), является попранием закона и целей брака, оскверняет землю ( Лев 18:28 ).
22:20 Как народ богоизбранный, евреи должны служить Иегове; приносящий жертву другим богам является нарушителем закона, лежащего в основании завета между Богом и народом избранным ( Исх 20:5 ).
22:21 Гуманное отношение к пришельцам ( Исх 23:9; Лев 19:33; 25:35; Втор 10:19; Иер 7:6; Мал 3:5 ), лицам других национальностей, представляет по своим мотивам: «ибо вы сами были пришельцами в земле Египетской» применение к частному случаю общего правила: «не делай другому того, что нежелательно для себя». Как видно из Лев 19:33-34 , закон разумеет не одно только избежание обид и пристрастное отношение к ним, но гораздо большее, именно любовь к ним: «люби его, как себя».
22:22-24 Легкая возможность притеснять вдову и сироту, не имеющих для себя заступника, отказать им в законных требованиях ( Втор 27:19 ), отнять их собственность ( Ис 10:2; Мих 2:9 ), обратив их в рабов ( 4 Цар 4:1 ), не должна служить приманкою для своекорыстных людей. Защитником вдов и сирот вместо умершего главы семейства является сам Бог ( Пс 67:6 ); Он услышит вопли их, как и вопли всех нуждающихся ( Иов 34:28 ), и накажет притеснителей вдовством их жен и сиротством детей. В основе, гуманного отношения к вдовам и сиротам лежит то же начало, что и в основе сострадательного отношения к пришельцам (см. выше, ст. 21).
22:25 Ссуда имеет целью не обогащение, наживу кредитора, а поддержание обедневшего ближнего ( Лев 25:35-7 ), поэтому с него и нельзя брать процентов, ни серебра, ни хлеба отдавать в рост ( Втор 23:20; Пс 14:5; Иез 18:8,13 и далее ). Основанием для этого частного предписания является общее положение, что в народе еврейском не должно быть бедности ( Втор 15:4 ).
22:26-27 Для обеспечения уплаты долга заимодавцу позволялось брать от должника залог, но и в этом случае первый должен был руководиться состраданием к бедному должнику. Заимодавец не мог пойти за этим залогом в самый дом должника: последнему предоставлялось самому выбрать вещь, без которой он сравнительно легко мог обойтись в течение известного времени ( Втор 24:10-11 ; ср. и ст. 6 ). Таковою вещью являлась, между прочим, одежда, нередко отдаваемая в залог ( Иов 22:6; Притч 20:16; 27:13; Ам 2:8 ). Возвращение ее должнику — акт сострадания к бедному ближнему, обреченному в противном случае, за неимением особого покрывала, дрогнуть от стужи в течение холодной восточной ночи ( Иов 24:7 ). Так как у заимодавца могло возникнуть опасение, чтобы возвращение заклада не лишило его возможности получить уплату долга, и он мог бы не дать особенного значения мысли, что его должнику нечем будет прикрыться во время ночи, то побуждением к состраданию является соображение, что Бог, милосердный к бедному ( 34:6; Пс 85:15; 2 Пар 30:9 ), будет строг к жестокосердому, — накажет его ( Иов 22:6,10 ).
22:28 Не злословь, не порицай судей, — евр. elohim. По объяснению одних, Бога, за каковое понимание ручается Притч 24:21 и 1 Петр 2:17 , — в том и другом месте заповедь о страхе пред Богом стоит, как и в данном стихе, в связи с указанием на уважение начальников, по мнению других — судей в буквальном смысле, так как к ним прилагается имя «elohim» ( Пс 81:6 ). В последнем случае предписание стремилось бы поднять уважение к закону, подрываемое поношением его представителей. Но так как понимание «elohim» в смысле «судей» вносит тавтологию в узаконение: «судей не злословь, начальника, того же судью, не поноси», то гораздо естественнее разуметь под «elohim» Бога. За это ручается, между прочим, и то, что предписание: «не порицай «elohim'а» стоит пред речью о промедлениях в принесении Богу плодов земли и доставлении первородных ( ст. 29,30 ). Наконец, при подобном объяснении становится вполне понятною и естественною связь рассматриваемых слов с предшествующими. Исполнение нравственных предписаний, данных в ст. 21-27 , стесняло свойственную многим наклонность увеличивать свое благосостояние посредством утеснения бедных и потому могло вызывать ропот и недовольство законом. Ввиду этого теперь говорится: «Бога не порицай», — не жалуйся на Бога, не ропщи на Него за то, что тебе даются предписания, стесняющие твои своекорыстные поползновения. «Не поноси и начальников», следящих за исполнением этих узаконений.
22:29 Начатки «гумна», т. е. хлеба, «точила», т. е. винограда и елея, приносились Богу, как владыке земли обетованной, в благодарность за дарование ее евреям ( Втор 24:2-11 ), а Он отдавал их священникам ( Чис 18:12 ). Чтобы последние могли получать необходимые к жизни средства в свое время, евреи и не должны медлить приношением начатков. Народу дается предостережение от легкомысленного отношения к исполнению заповедей.
Первенца от сынов твоих отдавай Мне. Эти слова не представляют повторения прежде данной заповеди ( Исх 13:13 ), а только приложение повеления «не медлить» к исполнению уже известной заповеди относительно первородных.
22:30 Замечание о принесении Богу первенцев чистых животных в восьмой день по рождении говорит о том, что они предназначались в жертву ( Лев 22:27 ). И так как нужда в жертвенных животных была велика, то закон и требует не медлить их доставлением.
22:31 Вкушение мяса животного, растерзанного зверем, оскверняло еврея ( Лев 22:8; Иез 4:14 ), поэтому запрещение вкушать его и стоит в связи с повелением быть людьми святыми.
23:1 Произнесению справедливого приговора о подсудимом немало мешает существование разного рода недостоверных, ложных о нем слухов. Поэтому во имя справедливости не следует распространять о нем что-нибудь дурное, как выдуманное самим, так и слышанное от других: не следует быть «переносчиком в народе» ( Лев 19:16; Притч 10:18 ; Пс С, 5). Из желания угодить «великому» ( Лев 19:15 ), стремящемуся погубить невинного подсудимого, не следует помогать ему («давать руку») ложным показанием против обвиняемого. Такого свидетеля ждет установленное законом наказание ( Втор 19:18-19; Притч 19:5,9 ).
23:2 При показаниях на суде должно руководиться не мнением большинства, а одною лишь истиною. Ей не нужно изменять даже в том случае, когда большинство свидетелей показывает заведомую неправду с целью погубить подсудимого ( Притч 18:5; Мф 27:24-26; Мк 15:15; Лк 23:23; Деян 24:27; 25:9 ).
23:3 Снисходительное, сострадательное отношение к бедным ( 22:24 и далее ) не должно мешать справедливости; если он виновен, то следует наказать его ( Лев 19:15 ).
23:4-5 Справедливость заставляет относиться и к врагу, как к брату ( Втор 22:1-4 ). Эта мысль и поясняется двумя примерами помощи врагу в бедствии, причем во втором случае помощи требует уже больше самоотвержения, так как гораздо труднее работать вместе с врагом в его интересах («развьючь вместе с ним» — ст. 5), чем помочь врагу в его отсутствие (ст. 4).
23:6 Судя по еврейскому «шафат», употребляемому для обозначения деятельности судьи, требование данного стиха предъявляется уже не свидетелям, а судьям. Они извращают дело нищего в том случае, когда принимают во внимание ложные показания свидетелей и произносят несправедливые приговоры ( Втор 27:19; Исх 10:12; Иер 5:28 ). Хотя права каждого, и богатого, и бедного, не должны быть нарушаемы на суде, но о бедном говорится потому, что бедному легче пострадать на суде, чем богатому.
23:7 По связи речи ясно, что под «неправдою» нужно разуметь намеренно неправильное постановление приговора. Избегать сознательно несправедливых приговоров тем большая обязанность судьи, что они приводят невинных к смерти, которая не остается ненаказанною ( Втор 27:25; Притч 17:26; Иер 7:6-7 ).
23:8 Принятый от тяжущегося подарок невольно вызовет к подсудимому такое расположение, при котором судья утратит способность правильно рассмотреть дело. Взятки заставляют не видеть неправды там, где она есть ( Исх 33:15 ), и правды там, где она несомненна. Они ослепляют глаза даже мудрых ( Втор 16:19; Сир 20:29 ) и в результате прекращают дело правых, — у правого отнимают законное ( Исх 5:23; Мих 7:3 ).
23:9 Повеление: «пришельца не обижай» не составляет повторения Исх 22:21 . Там речь шла об отношениях между собою частных лиц, здесь о судебном разбирательстве. Пришельцы, как подчинившиеся в известном отношении законам народа еврейского, и должны быть рассматриваемы с точки зрения этих законов: «один суд должен быть для еврея и для пришельца» ( Втор 1:16; 24:17; 27:19 ).
23:10-11 Продолжением субботнего недельного покоя является покой в седьмой субботний год. Необрабатываемая в это время земля восстановляла свои естественные силы, истощенные предшествующею шестилетнею работою. Все выросшее на ней без содействия отдельных личностей ( Лев 25:5 ) являлось общим достоянием и потому было предметом свободного пользования со стороны неимущих.
23:12 Закон о субботнем покое преследует цель восстановления сил утомленного шестидневною работою раба и скота.
23:13 Праздничные времена, бывшие для евреев благодеянием, должны были напоминать народу о виновнике их установления — Боге, причем благодарность за благодеяние естественно приводила к точному исполнению Его повелений, исключающему возможность мысли о других богах.
23:14 Почитание Иеговы должно найти свое выражение не в одном устном исповедании Его Богом истинным, но и в троекратном в течение года праздновании Ему. Три ниже перечисляемые праздника имеют ближайшее отношение к жизни евреев, как народа земледельческого.
23:15 Праздник опресноков, первым днем которого было 15-е авива ( Лев 23:6 ), совпадал с началом жатвы ( Лев 23:10; Втор 16:9 ), и потому в благодарность за новопоспевший хлеб и для снискания благоволения Божия на второй день его совершалось возношение пред Господом снопа из начатков жатвы ( Лев 23:10,11 ) и с этого же времени разрешалось вкушение нового хлеба ( ст. 14 ).
23:16 Праздник жатвы новых плодов труда народа еврейского ( Лев 23:16 ), праздник седмиц ( Лев 23:15; Втор 16:9 ), или пятидесятница, был праздником «начатков жатвы пшеничной» ( Исх 34:22 ) Начатки этой последней, два кислые хлеба, испеченные из лучшей новой муки, приносились Господу, как первый плод ( Лев 23:16-17 ). Праздник собирания плодов в конце года ( Исх 34:22 ), или праздник кущей ( Втор 16:13 ), продолжавшийся семь дней ( Лев 23:34; Чис 29:12 ), был временем веселия и благодарения Бога за божественное благодеяние, наглядное проявление которого еврей видел в собранных плодах ( Втор 16:15 ).
23:17 Так как земледельцы видели в перечисленных праздниках проявление благодетельной руки Божией, то для исповедания владычества Иеговы они и собирались пред «лице Его» ( Втор 16:16 ), т. е. в скинию. Являлся мужеский пол; на нем лежал труд обработки земли, и поэтому он имел более оснований и побуждений прославлять давшего урожай; но его присутствие не исключало явления на эти праздники и женщин ( 1 Цар 1:3 и далее ).
23:18-19 Три частные предписания, относящиеся к трем годичным праздникам.
23:18 Греко-славянский текст в вначале стиха 18-го имеет прибавку против оригинала: « ὅταν γὰρ ἐκβάλω ἔθνη ἀπὸ προσώπου σου καὶ ἐμπλατύνω τὰ ὅριά σου », «егда бо изжену языки от лица твоего и расширю пределы твоя»; прибавка эта явно перенесена сюда из параллельного места Исх 36:24-25 (ее нет в некоторых кодексах). Первоначальность на стороне текста масоретского (ср. русск. перев.). «Не изливай крови жертвы Моей на (евр. «ал») квасное». Так как еврейский предлог «ал» значит не только «на», но и «с», то смысл данного предписания тот, что пасхальный агнец, являвшийся жертвою (см. выше толкование 12:3), не должно вкушать с квасным хлебом. «Тук от праздничной жертвы Моей не оставляй до утра», — не должна оставаться до утра жертва праздника Пасхи ( Лев 34:25 , ср. Исх 12:10 ).
23:19 Так как общий закон о посвящении Богу начатков был объявлен ранее ( 22:29 ), то предписание данного стиха нельзя считать его повторением. Скорее можно думать, что в настоящем случае идет речь о принесении начатков в праздник седмиц, или пятидесятницу. «Не вари козленка в молоке матери его». Религиозное усердие собиравшихся на великие праздники могло выражаться желанием употребить лучшие способы приготовления в пищу тех частей жертвенных животных, которые были оставляемы для употребления как представивших животное в жертву, так и священников. Евреи и сами опытом могли дознать, и от иноземцев получить сведение, что мясо, сваренное в молоке, особенно любимое мясо козленка ( Быт 27:9; Суд 6:19; 13:15; 1 Цар 16:20 ), получает особую нежность. В большой праздник, при святилище, приготовить мясо наиболее вкусным образом было достаточно побуждений. Закон и не воспрещает варить мясо в молоке: он только воспрещает употреблять для этого молоко матери козленка, потому что и естественное чувство может возмущаться употреблением матернего молока для наиболее вкусного изготовления ее детеныша.
23:20-33 Покровительство Божие евреям проявится в посольстве ангела, хранителя на пути (ст. 20), сообщении новых откровений (ст. 21), основанных на повиновении Богу непреоборимости и благополучии народа (ст. 22-26, ср. Лев 24:9; Втор 7:13; 28:11 ; греко-славянский текст в ст. 22 имеет вставку, заимствованную из Исх 19:5-6 ), в завоевании земли Ханаанской не столько силою оружия, сколько силою божественной помощи (ст. 27-28; ср. 15:14-16; Втор 2:25; Нав 2:11; Втор 1:44; 7:20; Нав 24:12 ), в постепенном подчинении хананеев (ст. 29-30), как средстве к обеспечению развития и укрепления самих евреев, так как при быстром истреблении врагов земля превратилась бы в пустыню, и евреям пришлось бы страдать от диких зверей (ср. 4 Цар 17:25 и далее ), и, наконец, в даровании в прочное владение земли Ханаанской в границах от моря Чермного до моря Филистимского (Средиземного) и от пустыни (Аравийской) до реки Евфрата.
24:1 Народ, как член заключенного завета (ст. 6-8), допускается в лице своих представителей — 70 старейшин, глав 70 родов ( Исх 1:5 ), за черту у подножия горы для поклонения Господу, — выражения своего благоговения и полной покорности.
24:2 Повеление ст. 2 касается дальнейшего восхождения Моисея. Вместе с Аароном, Надавом, Авиудом и 70 старейшинами он поклонился Господу «издали» ( ст. 1-11 ), не приближался к Нему. После этого он должен взойти на гору один и приблизиться к Иегове ( ст. 12,16,18 ). Причина, удалявшая членов ветхозаветного царства от непосредственного общения с Богом, т. е. греховность, не уничтожена и доселе: для получения скрижалей, законов и заповедей восходит на гору один лишь Моисей.
24:3 После богоявления, бывшего во мраке ( 20:18 ), Моисей сошел с горы к народу и объявил ему «все слова Господни и все законы» — не десятословие, так как евреи слышали его непосредственно из уст самого Господа, а законы гл. 20, 19-23. Последовавшее за этим обещание народа: «все, что сказал Господь, сделаем» является выражением добровольного согласия на вступление в завет, последним моментом пред его заключением ( ст. 4 и далее ).
24:4 По идее завета, обе вступающие в союз стороны должны составлять одно неразрываемое целое. Эта мысль и выражается в дальнейших обрядах. Как жертвенник, место явления Бога Своему народу ( 20:21 ), указывает на присутствие Иеговы, так двенадцать столпов означают присутствие всего народа. При заключении союза находятся налицо обе стороны.
24:5 В завет с Богом вступает новый, юный Израиль, новый в том смысле, что он дал обещание отказаться от своей греховной воли и поступать по заповедям Божьим ( ст. 3 ). Этот-то новый народ и представляется теперь своими «юношами», первенцами, для которых дальнейшая жизнь впереди. Принесенные ими от лица всего народа жертвы всесожжения и мирные выражали всецелую преданность Богу, и благодарность за принятие в завет.
24:6-8 Как две равные крови, будучи взяты вместе, составляют одно целое, так и окропленный одной половиной крови народ составляет теперь единое с Богом, место присутствия Которого — жертвенник — окропляется другою половиною крови. Повествование 24 гл. кн. Исход о жертвоприношении при вступлении израильтян в завет с Богом значительно расходится с свидетельством о том же предмете Послания к Евреям ( Евр 9:19-21 ). По словам ап. Павла, израильский народ окроплялся кровью тельцов и козлов, причем кровь была смешана с водою и кропилась посредством червленой шерсти и иссопа; окроплялся не только народ, но и книга закона, скиния и все богослужебные сосуды. По одному объяснению, разноречие произошло от того, что ап. Павел принял во внимание свидетельство иудейского предания; по другому же, он имел в виду день очищения. Этот последний был ежегодным воспоминанием и как бы повторением дня заключения завета при Синае, а потому и неудивительно, если апостол отождествил оба эти дня. В день же очищения, кроме тельцов, приносились в жертву козлы, а также кропилась кровью скиния и все ее принадлежности ( Лев 16 ).
24:9-11 Как член заключенного завета, народ допускается для поклонения Господу. Замечание о поклонении Ему издали ( ст. 1 ), о виде подножия (ст. 10) и о сохранении в живых после видения (ст. 11) ясно свидетельствует, что поклонившееся Господу не духовно только созерцали Его, но видели славу и присутствие Его телесными очами. Но, с другой стороны, явление им Господа есть появление не Его самого, т. е. не Его сущности и внутренней жизни, а только Его славы; взошедшие видели только подножие в том явлении, в котором открылось присутствие божества. Созерцание Бога, не сопровождавшееся смертью созерцавших, служило знаком Его благоволения к народу еврейскому. Как ранее, находясь вне завета, он не мог взойти на гору и остаться живым ( 19:24 ), так теперь, удостоенный союза с Богом, остается цел и невредим. Греческие переводчики, смущаясь свидетельством еврейского текста, что взошедшие видели Бога, вставили слова: «место, где стоял» (Бог, — ст. 10).
24:12 Как видно из последних слов ст. 11: «ели и пили», повеление о новом восхождении на Синай дано было Моисею после того, как он сошел со старейшинами с горы. Цель нового восхождения — получение «скрижалей каменных, закона и заповедей, которые Господь написал для научения». Не отмеченное в настоящем случае, число скрижалей указано в других местах ( 31:18; 32:15 ); их было две, и каждая была исписана с обеих сторон ( 32:15 ). Слова: «закон и заповедь» едва ли могут означать десятословие, начертанное на скрижалях, так как оно обыкновенно называется «откровением», «словами завета», «десятословием» ( 25:16; 31:18; 32:15; 34:28; 40:20; Втор 10:4 ). «Закон и заповедь» указывают на те законы и повеления, которые даны Моисею во время его пребывания на горе и изложены в главах 25-31. Сообразно с этим выражение: «которые Я написал в научение их» должно относить только к скрижалям.
24:13 В восхождении Моисея с И. Навином усматривается действие божественного Промысла, давшего возможность проявиться неверию евреев. Если бы И. Навин остался в стане, то он, предполагают, не допустил бы народ до поклонения золотому тельцу. Как можно заключать из 2 ст. данной главы, а равно 33:11 , И. Навин хотя и находился на горе, но не в одном месте с Моисеем.
24:14 Заместителями Моисея при разборе важных дел являются ближайшее его помощники — Аарон и Ор ( 17:10 и далее ).
24:15-18 Законодательство продолжается при той же, что и ранее, обстановке ( 19:18 ).
Название книги. Вторая часть Пятикнижия Моисеева называется у евреев палестинским начальным своим словом — «шемот» (имена) или «елле шемот» (сии имена), а у евреев александрийских и христиан по преимущественному содержанию — «'Έξοδος», «Exodus», «Исход», так как описывает исшествие сынов израилевых из Египта.
Автор книги. Автором книги Исход, как видно прежде всего из ее содержания, был Моисей. Так, после победы над амаликитянами он получает от Господа повеление записать это событие: «впиши сие на память в книги» (Exodus 17:14). Подобное же повеление дано было Моисею после восстановления нарушенного Израилем завета: «и рече Господь к Моисею: напиши себе словеса сия» (Exodus 34:27). Равным образом пред торжественным заключением завета после синайского законодательства Моисей, пересказав народу все слова Господни и все законы, «написа вся словеса Господня» (Exodus 24:4). О Моисее, как авторе кн. Исход, свидетельствует и Иисус Христос в известных словах к саддукеям: «о мертвых же, яко восстают, несте ли чли в книгах Моисеевых, при купине, яко рече ему Бог» (Marcum 12:26). Рассказ о явлении Бога Моисею при купине помещается в кн. Исход, и она-то является, по словам Спасителя, книгою Моисеевою. Конечно, выражение «книга Моисеева» может значить: книга, говорящая по преимуществу о Моисее или называющаяся по имени Моисея. Но подобное понимание не может иметь места, так как в кн. Исход Моисей не занимает главного места и в названии кн. его имя у евреев не упоминается. Выражение «книга Моисеева» имеет лишь один смысл: книга, написанная Моисеем (ср. Ioannem 5:45-47).
В противоположность этим свидетельствам отрицательная критика отвергает Моисеево происхождение книги Исход, дробит ее содержание на несколько частей, относя происхождение каждой из них к разному времени. Так, по словам одного из представителей «гипотезы записей» — Эвальда, древнейшею частью Исхода является песнь Моисея (Exodus 15:1-18; лет через 100 после Моисея была кем-то написана «жизнь Моисея»; в последние годы судей появилась «книга завета» (Исх 20-23 гл.), в век Соломона «книга начал», обнимающая большую часть содержания кн. Исход; окончательная же редакция ее падает на время Иоафама, современника пророка Исаии. Приблизительно подобных же взглядов держатся Рейсс («книга завета» относится ко времени Иосафата), Делич (большая часть Исхода появилась пред пленом вавилонским) и др. Но мнение о разновременном происхождении содержания кн. Исход не имеет для себя оснований. Множество встречающихся в ней подробностей с несомненностью говорит за то, что автор книги — современник и очевидец описываемых событий. Так, предполагаемое кн. Исход состояние Египта является именно таким, каким оно оказывается и по современным эпохе Моисея египетским памятникам, совершенно отличным от позднейшего положения хотя бы, напр., в век Соломона. В частности упоминание о некоторых египетских городах — Плиополисе, Рамсесе, Пиноме (I, II) и Еоаме (Exodus 13:20), без указания на их положение, предполагает знакомство с ними читателя и самого автора. Равным образом только очевидец событий мог сообщать такие точные сведения о времени их совершения, как трехдневное путешествие по пустыне Сур от Чермного моря до Меры (Exodus 15:22); прибытие в пустыню Син на 15-й день второго месяца по выходе из Египта (Exodus 16:1); дарование на следующий день манны; расположение станом у подошвы Синая в первый день третьего месяца по исшествии из Египта (Exodus 19:1); явление славы Божией на третий день по сошествии Моисея с Синая (Exodus 19:16) и т. п. Как современник устройства скинии в пустыне, Моисей отмечает, что ее деревянные части были сделаны из дерева ситтим (аравийской акации), но не из другого какого-либо материала, напр. дуба или кедра, что было бы уместно в устах позднейшего писателя — жителя Палестины; упоминает о неизвестной другим ветхозаветным писателям коже «тахаги», из которой было сделано одно из покрывал скинии и т. п. Наконец, предваряющее изложение некоторых законов замечание: «когда введет тебя Господь Бог твой в землю хананеев, хеттеев, аморреев, евеев» (Exodus 13:5; Exodus 23:23-end; Exodus 34:11-end) не оставляет никакого сомнения в том, что кн. Исход написана в пустыне, пред вступлением евреев в Палестину.
Время и место написания книги. Насколько можно судить по вышеприведенным местам кн. Исход (Exodus 17:14; Exodus 24:4; Exodus 34:27), она написана не в одно время, а по мере того, как Моисей получал от Бога различные законы. Окончательная же редакция книги падает на конец сорокалетнего странствования по пустыне — на время пребывания евреев у Иордана. «Сынове Израилевы, говорится в Exodus 16:35, ядоша манну лет четыредесять, дондеже приидоша в землю обитаемую; и ядоша манну, дондеже приидоша в страну финикийскую».
Цель написания книги. Ближайшая цель написания кн. Исход заключается в том, чтобы дать народу еврейскому и увековечить в его памяти законы религиозно-нравственные и гражданские (Exodus 13:5.8-11; Exodus 34:11-end), более отдаленная сводится к указанию исполнения данных праотцам народа еврейского обетовании (Exodus 5:2-8).
Период, обнимаемый кн. Исход, и разделение ее содержания. Книга Исход обнимает период времени от начала порабощения евреев в Египте фараоном, «не знавшим Иосифа» (Exodus 1:8), до первого месяца второго года по исшествии их из Египта (Exodus 40:17), т. е. с лишком 400 лет (о продолжительности пребывания евреев в Египте см. в объяснении Exodus 12:49). Ее содержание излагает историю народа израильского «от той минуты, когда евреи под давлением фараонов начинают чувствовать взаимную солидарность, сближаются все теснее и теснее и чувством общей опасности, и именем Иеговы, и чудесами, сопровождавшими исшествие из страны порабощения, до дарования закона на Синае, до получения полной национальной жизни, сосредоточенной около главного святилища — скинии». Заключенное в эти рамки, все содержание кн. Исход может быть разделено натри части: первая после краткого вступления (Exodus 1:1-7), связывающего повествование кн. Исходе кн. Бытия, рассказывает об освобождении народа из египетского рабства (Exodus 1:8-13:16); вторая излагает историю путешествия евреев до горы Синая (Exodus 13:17-18:27), и третья повествует о заключении и обновлении завета Бога с избранным народом (Exodus 19:1-40:38).
Со словом «Библия» у нас соединяется представление об одной большой книге, заключающей в себе все Священное Писание как Ветхого, так и Нового Завета. Но, в сущности, это не одна книга, а целый, строго определенный Церковью сборник священных книг, написанных в разное время, в разных местах и с различными целями и принадлежащих или богодухновенным (книги канонические), или только богопросвещенным мужам (книги неканонические).
Такой состав и происхождение Библии открывается уже из истории самого термина — «Библия». Он взят с греческого языка от слова βίβλος, что значит «книга», и употреблен во множественной форме τὰ βιβλία от единств, уменьшительного — τὸ βιβλίον, означающего «небольшую книгу», «книжечку». Следовательно, τὰ βιβλία буквально означает собой целый ряд или собрание таких небольших книг. Ввиду этого св. Иоанн Златоуст толкует это слово как одно собирательное понятие: «Библия, — говорит он, — это многие книги, которые образуют одну единую».
Это коллективное обозначение Св. Писания одним собирательным именем несомненно существовало уже и в ветхозаветный период. Так, в своей подлинной греческой форме τὰ βιβλία встречается в первой Маккавейской книге (1 Maccabaeorum 12:9), а соответствующий сему еврейский перевод дан у пророка Даниила (Danielis 9:2), где произведения Св. Писания обозначены термином «Гассефарим» (םיךפסה), что значит «книги», точнее — известные определенные книги, так как сопровождаются определением членом — «га»1 (ה).
В период новозаветной истории, по крайней мере на первых его порах, мы еще не находим слова «Библия», но встречаем целый ряд его синонимов, из которых наиболее употребительны следующее: «Писание» (ἡ γραφὴ) Lucam 4:21; Ioannem 20:9; Actus 8:32; Galatas 3:22), «Писания» (αί γραφαί — Matthaeum 21:42; Lucam 24:32; Ioannem 5:39; 2 Petri 3:16), «Святые Писания» (γραφαὶ ἁγίαι — Romanos 1:2), «Священные Писания» (τὰ ἱερὰ γράμματα — 2 Timotheum 3:15).
Но уже у мужей апостольских, наряду с только что перечисленными названиями Св. Писания, начинает встречаться и термин τὰ βιβλία.2 Однако во всеобщее употребление он входит только со времени известного собирателя и истолкователя Св. Писания — Оригена (III в.) и особенно св. Иоанна Златоуста (IV в.).
От греческих авторов такое собирательное обозначение Св. Писания перешло и к латинским писателям, причем множественная форма среднего рода τὰ βιβλία окончательно получила здесь значение единственного числа женского рода βιβλία. Это последнее наименование, в его латинской форме, перешло и к нам в Россию, благодаря, вероятно, тому обстоятельству, что наши первые собиратели славянской Библии стояли, между прочим, и под влиянием латинской Вульгаты.
Главной чертой, отличающей св. писания «Библии» от других литературных произведений, сообщающей им высшую силу и непререкаемый авторитет, служит их богодухновенность. Под нею разумеется то сверхъестественное, божественное озарение, которое, не уничтожая и не подавляя естественных сил человека, возводило их к высшему совершенству, предохраняло от ошибок, сообщало откровения, словом — руководило всем ходом их работы, благодаря чему последняя была не простым продуктом человека, а как бы произведением самого Бога. По свидетельству св. ап. Петра, никогда пророчество не было произносимо по воле человеческой, но изрекали его святые Божие человеки, будучи движимы Духом Святым (2 Petri 1:21). У ап. Павла встречается даже и самое слово «богодухновенный» и именно в приложении к Св. Писанию, когда он говорит, что «все Писание богодухновенно» (θεόπνευστος, 2 Timotheum 3:16). Все это прекрасно раскрыто и у отцов Церкви. Так, св. Иоанн Златоуст говорит, что «все Писания написаны не рабами, а Господом всех — Богом»; а по словам св. Григория Великого «языком святых пророков и апостолов говорит нам Господь.
Но эта «богодухновенность» св. писаний и их авторов не простиралась до уничтожения их личных, природных особенностей: вот почему в содержании св. книг, в особенности в их изложении, стиле, языке, характере образов и выражений мы наблюдаем значительные различия между отдельными книгами Св. Писания, зависящие от индивидуальных, психологических и своеобразных литературных особенностей их авторов.
Другим весьма важным признаком священных книг Библии, обусловливающим собой различную степень их авторитетности, является канонический характер одних книг и неканонический других. Чтобы выяснить себе происхождение этого различия, необходимо коснуться самой истории образования Библии. Мы уже имели случай заметить, что в состав Библии вошли священные книги, написанные в различные эпохи и разнообразными авторами. К этому нужно теперь добавить, что наряду с подлинными, богодухновенными книгами появились в разные эпохи и не подлинные, или небогодухновенные книги, которым, однако, их авторы старались придать внешней вид подлинных и богодухновенных. Особенно много подобных сочинений появилось в первые века христианства, на почве евионитства и гностицизма, вроде «Первоевангелия Иакова», «Евангелия Фомы», «Апокалипсиса ап. Петра», «Апокалипсиса Павла» и др. Необходим, следовательно, был авторитетный голос, который ясно бы определял, какие из этих книг, действительно, истинны и богодухновенны, какие только назидательны и полезны (не будучи в то же время богодухновенными) и какие прямо вредны и подложны. Такое руководство и дано было всем верующим самой Христовой Церковью — этим столпом и утверждением истины — в ее учении о так называемом каноне.
Греческое слово «κανών», как и семитское «кане» (הנק), означает первоначально «тростниковую палку», или вообще всякую «прямую палку», а отсюда в переносном смысле — все то, что служит к выпрямлению, исправлению других вещей, напр. «плотницкий отвес», или так называемое «правило». В более отвлеченном смысле слово κανών получило значение «правила, нормы, образца», с каковым значением оно встречается, между прочим, и у ап. Павла: тем, которые поступают по сему правилу (κανών), мир им и милость, и Израилю Божию (Galatas 6:16). Основываясь на этом, термин κανών и образованное от него прилагательное κανονικός; довольно рано начали прилагать к тем священным книгам, в которых по согласному преданию Церкви видели выражение истинного правила веры, образца ее. Уже Ириней Лионский говорит, что мы имеем «канон истины — слова Божии». А св. Афанасий Александрийский определяет «канонические» книги, как такие, «которые служат источником спасения, в которых одних предуказуется учение благочестия». Окончательное же различие «канонических» книг от «неканонических» ведет свое начало со времен св. Иоанна Златоуста, блаж. Иеронима и Августина. С этого времени эпитет «канонических» прилагается к тем священным книгам Библии, которые признаны всей Церковью в качестве богодухновенных, заключающих в себе правила и образцы веры, — в отличие от книг «неканонических», т. е. хотя назидательных и полезных (за что они и помещены в Библии), но не богодухновенных, и «апокрифических» (ἀπόκρυφος — скрытый, тайный), совершенно отвергнутых Церковью и потому не вошедших в Библию. Таким образом, на признак «каноничности» известных книг мы должны смотреть как на голос церковного Св. Предания, подтверждающий богодухновенное происхождение книг Св. Писания. Следовательно, и в самой Библии не все ее книги имеют одинаковое значение и авторитет: одни (канонические книги) — богодухновенны, т. е. заключают в себе истинное слово Божие, другие (неканонические) — только назидательны и полезны, но не чужды личных, не всегда безошибочных мнений своих авторов. Это различие необходимо всегда иметь ввиду при чтении Библии, для правильной оценки и соответствующего отношения к входящим в состав ее книгам.3
В заключение необходимых вводных сведений о Библии нам остается сказать несколько слов о том языке, на котором были написаны священные библейские книги, об их более известных переводах и о современном разделении их на главы и стихи.
Все канонические книги Ветхого Завета были написаны на еврейском языке, за исключением лишь некоторых, небольших отделов, написанных на халдейском языке (Ieremiae 10:11; Danielis 2:4-7:28; Esdrae 4:8-6:18; Esdrae 7:12-26). Неканонические же книги, по-видимому, были написаны на греческом языке, хотя, основываясь на свидетельстве блаж. Иеронима, некоторые думают, что кн. Товит и Иудифь были первоначально написаны по-халдейски.
Все же книги Нового Завета были написаны по-гречески, на так называемом александрийском диалекте (вошедшем в употребление с эпохи Александра Македонского — κοινὴ διάλεκτος), за исключением одного первого Евангелия — от Матфея, написанного на сиро-халдейском наречии еврейского языка, на котором говорили современные Иисусу Христу иудеи.
Так как в древнееврейском письме употреблялись только одни согласные звуки, а необходимые гласные звуки передавались устно по преданию, то первоначальный ветхозаветный текст не имел гласных. Они, в форме различных подстрочных знаков были введены довольно поздно (приблизительно около IX-X вв. нашей эры) учеными еврейскими раввинами-масоретами (т. е. хранителями «предания» — от евр. глагола «масор», передавать). Вследствие этого современный еврейский текст и называется масоретским.
Из различных переводов Библии заслуживают упоминания два авторитетнейших и древнейших — греческий LXX и латинский Вульгата и два позднейших — славянский и русский, как наиболее к нам близких.
Греческий перевод был сделан для нужд александрийских иудеев в эпоху Птоломеев, т. е. не раньше половины III в. и не позже половины II в. Он был выполнен в разное время и различными переводчиками, причем главная его часть — Пятикнижие — является наиболее древней и авторитетной.
Латинский перевод или так называемая Вульгата (от vulgus — народ) был сделан блаженным Иеронимом в конце IV-го века непосредственно с еврейского текста при руководстве и других лучших переводов. Он отличается тщательностью и полнотой.
Славянский перевод Библии впервые был предпринят святыми первоучителями славян — братьями Кириллом и Мефодием — во второй половине IX-го века. Отсюда, через посредство Болгарии, он перешел и к нам на Русь, где долгое время обращались лишь отдельные, разрозненные книги Библии. Впервые полный рукописный список Библии был собран новгородским архиепископом Геннадием, по поводу его борьбы с жидовствующими (1499 г.). Первая печатная славянская Библия была издана у нас в 1581 г. князем Константином Константиновичем Острожским. В основе нашей славянской Библии лежит греч. перевод LXX. Русский же синодальный перевод Библии сделан сравнительно совсем недавно, в середине XIX столетия, трудами митрополита московского Филарета и профессоров наших духовных академий. В основу его был положен еврейский масоретский текст, который в потребных случаях сличался с греческим и латинским переводами. Закончен он был в 1876 г., когда появилась первая полная русская Библия.
Наконец, должно заметить, что в древней Церкви не существовало нашего разделения библейских книг на главы и стихи: они все были написаны сплошным, связным текстом, расположенным в виде колонн (наподобие стихов) и если делились, то только на отделы для богослужебного употребления λόγοι, ἐκλογάδια, εὐαγγελιοστάριον, προξαπόστολον). Современное деление на главы ведет свое начало от кардинала Стефана Лангтона, разделившего около 1205 г. Вульгату. Такое деление закончил и утвердил ученый доминиканец Гуг де Сен-Шир, издавший свою конкорданцию ок. 1240 г. А в половине XVI в. ученый парижский типограф Роберт Стефан ввел и современное деление глав на стихи сначала в греко-латинское издание Нового Завета (1551 г.), а затем и в полное издание латинской Библии (1555 г.), откуда оно постепенно перешло и во все другие тексты.
ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ БИБЛИИ
Основной, центральной идеей всех богодухновенных, библейских Писаний, идеей, вокруг которой сосредоточиваются все остальные, которая сообщает им значение и силу и вне которой были бы немыслимы единство и красота Библии, является учение о Мессии, Иисусе Христе, Сыне Божием. Как предмет чаянии Ветхого Завета, как альфа и омега всего Нового Завета, Иисус Христос, по слову апостола, явился тем краеугольным камнем, на основе которого, при посредстве апостолов и пророков было заложено и совершено здание нашего спасения (Ephesios 2:20). Иисус Христос — предмет обоих Заветов: Ветхого — как Его ожидание, Нового — как исполнение этого ожидания, обоих же вместе — как единая, внутренняя связь.
Это может быть раскрыто и подтверждено в целом ряде внешних и внутренних доказательств.
К доказательствам первого рода, т. е. внешним, принадлежат свидетельства нашего Господа о самом Себе, свидетельства Его учеников, традиция иудейская и традиция христианская.
Обличая неверие и жестокосердие еврейских книжников и фарисеев, сам Господь наш Иисус Христос неоднократно ссылался на свидетельство о нем «закона и пророков», т. е. вообще ветхозаветных св. писаний. Исследуйте Писания, ибо выдумаете через них иметь жизнь вечную, а они свидетельствуют о Мне (Ioannem 5:39); ибо если бы вы верили Моисею, то поверили бы и Мне, потому что он написал о Мне (Ioannem 5:46), — говорил, например, Господь ослепленным иудейским законникам после известного чуда исцеления расслабленного при овчей купели. Еще яснее и подробнее раскрывал эту истину Господь Своим ученикам, явившись им по воскресении, как об этом свидетельствует евангелист Лука: «и начав от Моисея из всех пророков изъяснял им сказанное о Нем во всем Писании... И сказал им: вот то, о чем Я говорил еще быв с вами, что надлежит исполниться всему, написанному обо Мне в законе Моисеевом и в пророках и псалмах» (Lucam 24:27.44). Кроме такого общего заявления, Господь указывает нередко и частные случаи ветхозаветных образов и пророчеств, имевших отношение к Его жизни, учению, крестным страданиям и смерти. Так, напр., Он отмечает преобразовательное значение медного змия, повешенного Моисеем в пустыне (Ioannem 3:14), указывает на исполнение пророчества Исаии о «лете Господнем благоприятном» (Lucam 4:17-21; ср. Isaiae 61:1-2), говорит об осуществлении всех древних пророчеств, касавшихся Его искупительной жертвы (Matthaeum 26:54 и Lucam 22:37) и даже на самом кресте, в момент страданий, произносит Свое глубоко трогательное и спокойно величественное: совершилось (Ioannem 19:30), давая этим знать, что исполнилось все то, что, будучи предназначенным от века, «многочастно и многообразно было говорено через пророков» (Hebraeos 1:1).
Подобно своему Божественному Учителю, евангелисты и апостолы беспрестанно ссылаются на Библию, черпая полной рукой из богатства ее мессианских сокровищ и устанавливая тем самым полную гармонию обоих Заветов, объединенных вокруг Лица Мессии — Христа. Так, все евангелисты — эти четыре независимых друг от друга жизнеписателя Иисуса Христа — настолько часто ссылаются на исполнение ветхозаветных пророчеств, что выработали даже для этого специальные формулы: а все это произошло, да сбудется реченное Господом через пророка, или просто: тогда сбылось реченное через пророка, да сбудется реченное через пророков, или же еще: и сбылось слово Писания и целый ряд других, аналогичных выражений.
Не менее часто ссылаются на ветхозаветное Писание и тем устанавливают его теснейшую внутреннюю связь с новозаветным и все остальные новозаветные писатели, начиная с кн. Деяний и кончая Апокалипсисом. Не имея возможности исчерпать здесь всего обилия таких определенных и ясных ссылок, укажем для примера лишь некоторые из них, наиболее характерные: таковы, напр., две речи апостола Петра: одна — после сошествия Св. Духа, другая — после исцеления хромого, о которых повествуется во второй и третьей главах кн. Деяний и которые полны ветхозаветными цитатами (Иоиль — Actus 2:16-21; Давид — Actus 2:25-28.34-35; Моисей — Actus 3:22-23); в особенности замечательно заключение последней речи: и все пророки, начиная от Самуила и после него, также предвозвестили эти дни (Actus 3:24). Не менее важна в этом отношении и речь архидиакона Стефана, дающая в сжатом очерке всю ветхозаветную историю приготовления евреев к принятию Мессии Христа (Actus 7:2-56). В той же книге Деяний заключено великое множество и других подобных же свидетельств: и мы благовествуем вам то, что Бог обещал отцам нашим и что исполнил нам, детям их, воздвигши Иисуса (Actus 13:32). Мы проповедуем вам, — говорили апостолы, — свидетельствуя малому и великому, ничего не говоря, кроме того, о чем предвозвещали пророки и Моисей (Actus 26:22). Словом, все учение апостолов о новозаветном Царстве Божием сводилось главным образом к тому, что они уверяли о Христе от закона Моисеева и пророков (Actus 28:23).
Из множества новозаветных ссылок, устанавливающих связь с ветхозаветными событиями и пророчествами, заключающихся в посланиях св. апостолов, приведем несколько примеров лишь из посланий ап. Павла, того самого Павла, который, в качестве Савла, был сам раньше фарисеем, ревнителем отеческих преданий и глубоким знатоком ветхозаветного завета. И вот этот-то св. апостол говорит, что конец закона — Христос (Romanos 10:4), что закон был для нас детоводителем (παιδάγογος) ко Христу (Galatas 3:24), что верующие наздани бывше на основании апостол и пророк, сущу краеугольнику самому Иисусу Христу (Ephesios 2:20), что все ветхозаветные прообразы писана быша в научение наше (1 Corinthios 10:11), что весь Ветхий Завет со всеми его религиозными церемониями и культом был лишь стень грядущих, тело же Христово (Colossenses 2:17), сень бо имый закон грядущих благ, а не самый образ вещей (Hebraeos 10:1) и что, наконец, в основе всей истории домостроительства нашего спасения лежит Иисус Христос, вчера и днесь, той же и во веки (Hebraeos 13:8).
Если от священных книг Нового Завета мы перейдем к древнеиудейским толкованиям Писания, к таргумам,45 Талмуду, Мидраше и сочинениям первых раввинов до XII в. включительно, то увидим, что постоянной и неизменной общеиудейской традицией толкования Библии было стремление всюду искать и находить указания на Мессию и Его время. Такое увлечение иногда доходило даже до крайности, как это можно видеть из следующего раввинского изречения: «пророки исключительно проповедовали о радости дней Мессии» (забывалась идея страждущего Мессии-Искупителя); но оно глубоко верно понимало ту истину, что, действительно, в основе всего Писания лежит идея Мессии Христа. «Нельзя желать прилагать все непосредственно к Мессии, — говорит блаж. Августин, — но места, которые не относятся к Нему прямо, служат основанием для тех, которые Его возвещают. Как в лире все струны звучат сообразно их природе и дерево, на котором они натянуты, сообщает им свой особый колорит звука, так и Ветхий Завет: он звучит, как гармоничная лира об имени и о Царстве Иисуса Христа».
Приведенное тонкое сравнение блаж. Августина прекрасно характеризует святоотеческий взгляд на соотношение Ветхого и Нового Завета. Свидетельства об их тесной, неразрывной связи, основанной на Лице Мессии Христа, идут непрерывным рядом с самых же первых веков христианства: об этом писал ап. Варнава в своем «Послании», св. Иустин Философ в «Разговоре с Трифоном иудеянином», Тертуллиан в сочинении «Против иудеев», св. Ириней Лионский в сочинении «Против ересей», апологеты Аристид, Афинагор и др. В особенности обстоятельно и глубоко раскрывали эту связь писатели Александрийской школы, а из среды их выделялся Ориген, который, напр., говорил, что «изречения Писания суть одежды Слова... что в Писаниях всегда Слово (Λόγος — Сын Божий) было плотью, чтобы жить среди нас». Из последующих св. Отцов эти мысли подробно развивали в своих замечательных комментариях св. Иоанн Златоуст, Василий Великий, Ефрем Сирин, блаж. Иероним, блаж. Августин и св. Амвросий Медиоланский. Последний, напр., писал: «чаша премудрости в ваших руках. Эта чаша двойная — Ветхий и Новый Завет. Пейте их, потому что в обоих пьете Христа. Пейте Христа, потому что Он — источник жизни».6
Переходя теперь ко внутренним доказательствам, т. е. к самому содержанию священных книг, мы окончательно убеждаемся, что Господь наш Иисус Христос составляет главный пункт и центральную идею всей Библии. Эта великая книга, составленная столь многочисленными и разнообразными авторами, разделенными между собой весьма значительными периодами времени, стоявшими под влиянием самых различных цивилизаций, представляет в то же время замечательное единство и удивительную цельность. Благодаря, главным образом, постепенному развитию в ней одной и той же мессианской идеи. «Новый Завет в Ветхом скрывается, Ветхий в Новом открывается», — говорили средневековые богословы, основываясь на словах блаж. Августина.7
Что Иисус Христос и Его дело составляют единственную тему всех новозаветных Писаний, это ясно само по себе и не требует доказательств. Но что вся новозаветная история основывается на ветхозаветной, это, быть может, не так очевидно. И, однако, это столь же несомненно, для доказательства чего достаточно сослаться лишь на две евангельские генеалогии Христа, в которых дано сокращение всей ветхозаветной истории в ее отношении к личности обетованного Мессии Христа (Matthaeum 1:1-16 и Lucam 3:23-38).
Но мы можем последовательно проследить развитие мессианской идеи и в книгах Ветхого Завета. Обетование Избавителя, данное падшим прародителям еще в раю, — вот первое звено той непрерывной цепи ветхозаветных мессианских пророчеств, которые начались Адамом и кончились Захарией, отцом Иоанна Крестителя. Поэтому-то оно и называется первоевангелием (Genesis 3:15). С эпохи Ноя это обетование определяется несколько ближе и точнее: семенем жены называются лишь дети Сима, к которым и приурочивается история искупления (Быт К, 26). Этот круг еще больше сужается с эпохи Авраама, отца богоизбранного еврейского народа, в Семени которого (т. е. в Иисусе Христе, по толкованию ап. Павла — Galatas 3:16) возвещается спасение и всех остальных наций (Genesis 12:3; Genesis 18:18). Впоследствии и из потомства Авраамова выделена была раса Иакова (Genesis 27:27), позднее сам Иаков, в духе пророческого прозрения, дает особое благословение своему сыну Иуде (Genesis 49:8 и сл.). И чем дальше шло время, тем ближе и честнее определялись различные черты мессианского служения: так, пророк Валаам говорит о Его царственной власти (Numeri 24:17), Моисей — о трояком Его служении: царском, первосвященническом и пророческом (Deuteronomii 18:18-19), о происхождении Мессии из царского рода Давидова (2 Samuelis 7:12-14), о рождении Его в Вифлееме (Michaeae 5:2) и от Девы матери (Isaiae 7:14), о торжественном входе Его в храм Иерусалимский (Malachiae 3:1), о разных, даже мелких обстоятельствах Его крестных страданий и смерти (Isaiae 53; Psalmorum 21:17-19; Psalmorum 39:79; Psalmorum 40:9-10; Psalmorum 68:22; Zachariae 11:12 и др.), о Его славном воскресении (Ис Zachariae 53:9-21; Psalmorum 15:10; Psalmorum 19:6-7; Psalmorum 40:11; Psalmorum 67:2 и др.), о наступлении Его благодатного царства (Psalmorum 21:28-32; Psalmorum 44:7.14-17; Psalmorum 71:7-19; Ioel 2:28; Isaiae 2; Isaiae 35:1-2.10; Isaiae 61:1-2) и Его грозного второго пришествия (Danielis 7:25 и Danielis 12:7; Zachariae 14:2-3.9 и др.). Можно положительно сказать, что нет ни одной важной черты из эпохи и жизни Мессии, которая не была бы тем или иным путем предуказана в Ветхом Завете, или в форме ясного пророчества, или под покровом символов и прообразов; а пророк Исаия получил даже наименование «ветхозаветного евангелиста» за поразительную точность и полноту своих пророчественных прообразов жизни Господа Иисуса Христа.
Не менее ясно это единство мессианской идеи сквозит и в общем плане Библии. По своему характеру и содержанию все ветхозаветные книги могут быть разделены на три основные группы: книги законоположительно-исторические, книги пророческие и книги поэтическо-назидательные. Первый класс излагает историю теократии, т. е. прав правления Иеговы над Израилем. Но с какой целью Господь употребляет столь различные методы воспитания Своего народа? Завет на Синае, Моисееве законодательство, бедствия пустыни, завоевание земли обетованной, победы и поражения, отчуждение от других народов, наконец, тягость вавилонского плена и радость возвращения из него — все это имело очевидной своей целью сформировать еврейскую нацию в известном духе, в духе сохранения и распространения мессианской идеи. Еще очевиднее этот мотив в пророческих книгах, где, то через угрозы, то через обещания наград, народ еврейский постоянно поддерживался на известной нравственной высоте и приготовлялся в духе чистой веры и правой жизни, ввиду грядущего Мессии. Что касается, наконец, до книг последней группы — поэтически-назидательных, то одни из них, как например Псалмы, были прямо мессианскими молитвами еврейской нации; другие, как Песнь песней, под формой аллегории изображали союз Израиля со Христом; третьи, как кн. Премудрости, Екклезиаст и др. раскрывали различные черты Божественной Премудрости, лучи того Божественного Слова (Λόγος), которые сияли среди мрака язычества и в дохристианском мире.
Таким образом, с полным убеждением можно сказать, что главным и основным предметом Библии, начиная с первых глав книги Бытия (Genesis 3:15) и кончая последними главами Апокалипсиса (Apocalipsys 21:6.21 и Apocalipsys 22:20), служит Богочеловек, Господь наш Иисус Христос.
Ветхий Завет
Самым ранним разделением Библии, идущим из времен первенствующей христианской Церкви, было разделение ее на две, далеко не равные части, получившие название Ветхого и Нового Завета.
Такое разделение всего состава библейских книг обусловлено было их отношением к главному предмету Библии, т. е. к личности Мессии: те книги, которые были написаны до пришествия Христа и лишь пророчески Его предызображали, вошли в состав «Ветхого Завета», а те, которые возникли уже после пришествия в мир Спасителя и посвящены истории Его искупительного служения и изложению основ учрежденной Иисусом Христом и Его св. апостолами Церкви, образовали собой «Новый Завет».
Все эти термины, т. е. как самое слово «завет», так и соединение его с прилагательными «ветхий» и «новый», взяты из самой же Библии, в которой они, помимо своего общего смысла, имеют и специальный, в котором употребляем их и мы, говоря об известных библейских книгах.
Слово завет (евр. — bêrit, греч. — διαθήκη, лат. — testamentum), на языке Св. Писания и библейского употребления, прежде всего, значит известное постановление, условие, закон, на котором сходятся две договаривающиеся стороны, а отсюда уже — самый этот договор или союз, а также и те внешние знаки, которые служили его удостоверением, скрепой, как бы печатью (testamentum). А так как священные книги, в которых описывался этот завет или союз Бога с человеком, являлись, конечно, одним из лучших средств его удостоверения и закрепления в народной памяти, то на них весьма рано было перенесено также и название «завета». Оно существовало уже в эпоху Моисея, как это видно из Exodus 24:7, где прочитанная Моисеем еврейскому народу запись Синайского законодательства названа книгой завета (сёфер хабберит). Подобные же выражения, обозначающие собой уже не одно Синайское законодательство, а все Моисееве Пятикнижие, встречаются и в последующих ветхозаветных книгах (2 Regum 23:2.21; Ecclesiasticus 24:25; 1 Maccabaeorum 1:57). Ветхому же Завету принадлежит и первое, еще пророчественное указание на Новый Завет, именно, в известном пророчестве Иеремии: «вот наступят дни, говорит Господь, когда Я заключу с домом Израиля и с домом Иуды Новый Завет» (Ieremiae 31:31).
Впоследствии термин Новый Завет неоднократно употреблялся самим Иисусом Христом и святыми Его апостолами для обозначения начавшейся истории искупленного и облагодатствованного человечества (Matthaeum 26:28; Marcum 14:24; Lucam 22:20; 1 Corinthios 11:25; 2 Corinthios 3:6 и др.), откуда он перешел и на священные книги, написанные в этот период.
Наименование Ветхий Завет в приложении к определенным книгам ведет свое начало от особенно ясного свидетельства ап. Павла: но умы их (евреев) ослеплены: ибо то же самое покрывало доныне остается не снятым при чтении Ветхого Завета, потому что оно снимается Христом (2 Corinthios 3:14).
В составе Ветхого Завета Православная Церковь, как мы уже говорили выше, насчитывает 38 канонических и 9 неканонических книг, отличаясь этим от Церкви Римско-католической, насчитывающей в своей Вульгате всего 46 канонических книг (у них считаются каноническими Товит, Иудифь, Премудрость Соломона и 2 кн. Маккавейские).
Что касается, наконец, самого порядка расположения книг Ветхого Завета, то здесь замечается довольно резкое различие между еврейской Библией, с одной стороны, и греческим переводом LXX переводчиков, а отсюда и нашей славяно-русской Библией, с другой стороны. Для уяснения этой разницы необходимо знать, что древние евреи делили свои книги не столько по однородности их содержания (как LXX и славяно-русский), сколько по степени их значения и важности. В этом смысле они все ветхозаветные книги делили натри группы: «закон» («тора»), «пророки» («небиим») и «агиографы» («кетубим»), подчеркивая особенно значение двух первых групп, т. е. «закона» и «пророков» (Matthaeum 5:17; Matthaeum 7:12; Matthaeum 22:40).
У нас же теперь вслед за LXX переводчиками и Вульгатой принято другое деление, по характеру самого содержания ветхозаветных книг, на четыре следующие группы: 1) книги законоположительные; 2) исторические; 3) учительные и 4) пророческие. Такое расположение и деление книг в еврейской и славяно-русской Библиях всего виднее будет из следующей таблицы:
Еврейская Библия
Славяно-русская Библия
Пятикнижие
Пять первых книг Ветхого Завета, имеющих одного и того же автора — Моисея, представляли, по-видимому, сначала и одну книгу, как об этом можно судить из свидетельства кн. Второзакония, где говорится: «возьмите сию книгу закона и положите ее одесную ковчега завета» (Deuteronomii 31:26). Тем же самым именем «книги закона», или просто «закона», обозначались пять первых законоположительных книги в других местах Ветхого и Нового Завета (1 Regum 2:3; 2 Regum 23:25; Psalmorum 18:8; Isaiae 5:24; Matthaeum 7:12; Matthaeum 11:13; Lucam 2:22 и др.).
Но у раввинов уже со времен глубокой древности существовало и другое, несколько своеобразное обозначение этой «торы» (закона), как «пять пятых закона», чем одновременно доказывается как единство Пятикнижия, так и состав его из пяти различных частей. Это пятичастное деление, по-видимому, окончательно определилось к эпохе перевода LXX переводчиков, где оно получает уже полное признание.
Наше современное слово «Пятикнижие» представляет буквальный перевод греческого — πεντάτευκος от πέντε — «пять» и τευ̃κος — «том книги». Это деление вполне точно, так как, действительно, каждый из пяти томов Пятикнижия имеет свои отличия и соответствует различным периодам теократического законодательства. Так, напр., первый том представляет собой как бы историческое к нему введение, а последний служит очевидным повторением закона; три же посредствующих тома содержат в себе постепенное развитие теократии, приуроченное к тем или иным историческим фактам, причем средняя из этих трех книг (Левит), резко различаясь от предыдущей и последующей (почти полным отсутствием исторической части), является прекрасной разделяющей их гранью.
Все пять частей Пятикнижия в настоящее время получили значение особых книг и имеют свои наименования, которые в еврейской Библии зависят от их начальных слов, а в греческой, латинской и славяно-русской — от главного предмета их содержания.
Книга Бытия содержит в себе повествование о происхождении мира и человека, универсальное введение к истории человечества, избрание и воспитание еврейского народа в лице его патриархов — Авраама, Исаака и Иакова. Кн. Исход пространно повествует о выходе евреев из Египта и даровании Синайского законодательства. Кн. Левит специально посвящена изложению этого закона во всех его частностях, имеющих ближайшее отношение к богослужению и левитам. Кн. Числ дает историю странствований по пустыне и бывших в это время счислений евреев. Наконец, кн. Второзакония содержит в себе повторение закона Моисеева.
По капитальной важности Пятикнижия св. Григорий Нисский назвал его истинным «океаном богословия». И действительно, оно представляет собою основной фундамент всего Ветхого Завета, на который опираются все остальные его книги. Служа основанием ветхозаветной истории, Пятикнижие является базисом и новозаветной, так как оно раскрывает нам план божественного домостроительства нашего спасения. Поэтому-то и сам Христос сказал, что Он пришел исполнить, а не разорить закон и пророков (Matthaeum 5:17). В Ветхом же Завете Пятикнижие занимает совершенно то же положение, как Евангелие в Новом.
Подлинность и неповрежденность Пятикнижия свидетельствуется целым рядом внешних и внутренних доказательств, о которых мы лишь кратко здесь упомянем.
Моисей, прежде всего, мог написать Пятикнижие, так как он, даже по признанию самых крайних скептиков, обладал обширным умом и высокой образованностью; следовательно, и независимо от вдохновения Моисей вполне правоспособен был для того, чтобы сохранить и передать то самое законодательство, посредником которого он был.
Другим веским аргументом подлинности Пятикнижия является всеобщая традиция, которая непрерывно, в течение целого ряда веков, начиная с книги Иисуса Навина (Iosue 1:7.8; Iosue 8:31; Iosue 23:6 и др.), проходя через все остальные книги и кончая свидетельством самого Господа Иисуса Христа (Marcum 10:5; Matthaeum 19:7; Lucam 24:27; Ioannem 5:45-46), единогласно утверждает, что писателем Пятикнижия был пророк Моисей. Сюда же должно быть присоединено свидетельство самаритянского Пятикнижия и древних египетских памятников.
Наконец, ясные следы своей подлинности Пятикнижие сохраняет внутри самого себя. И в отношении идей, и в отношении стиля на всех страницах Пятикнижия лежит печать Моисея: единство плана, гармония частей, величавая простота стиля, наличие архаизмов, прекрасное знание Древнего Египта — все это настолько сильно говорит за принадлежность Пятикнижия Моисею, что не оставляет места добросовестному сомнению.8
19:5 а) Букв.: слушать голос Мой.
19:5 б) Или: Мой договор / союз (с вами). Синайский Завет-Союз был заключен с Израилем как подтверждение того союза, который прежде был заключен с Авраамом (2:24; 3:16). Этот Завет-Союз не может быть назван законническим, так как он был заключен с народом избранным, искупленным или избавленным и уже принятым Богом (2:25; 4:22; 6:6-8). Главное место в нем отводилось духовному единению (ср. 6:7); его принято называть «ветхим / древним заветом» (Евр 8:13).
19:10 Букв.: освяти их сегодня и завтра.
19:11 Букв.: Господь.
19:13 Или: на гору подняться.
19:14 Букв.: и освятил их.
19:15 Букв.: к женщинам.
19:19 Евр. слово коль здесь может означать в громе и просто голосом (отчетливо произносившим слова).
19:22 Возможно, речь идет о колене Левия.
19:24 Букв.: Он.
20:1 Десять заповедей (ст. 2-17) обычно разделяются так: I - ст. 2, 3; II - ст. 4-6; III - ст. 7; IV - ст. 8-11; V - ст. 12; VI - ст. 13; VII - ст. 14; VIII - ст. 15; IX - ст. 16; X - ст. 17.
20:2 Букв.: из дома рабства.
20:4 Или: изваяние идола / истукана.
20:5 а) Букв.: Бог ревнующий; применительно к Богу евр. канна означает, что Он ожидает исключительную посвященность (34:14), что Он совершенно непримирим ко греху (Числ 25:11) и что Он горячо вступается за находящихся в опасности (ср. Иоил 2:18).
20:5 б) Или: ненавидеть.
20:5 в) Бог не наказывает детей за грехи родителей (Втор 24:16 и Иез 18:20), но предупреждает - грех заразителен и неблагоприятно сказывается на судьбах их потомков.
20:7 Или: для обмана; или: попусту / без должного благоговения.
20:14 Или: не изменяй; или: не совращай чужую жену; или: не распутствуй.
20:16 Или: не клевещи / не наговаривай на.
20:17 Букв.: не желай дома - здесь евр. бет (дом) используется в широком смысле: свое жилье, а также семья, люди, живущие вместе, их хозяйство
20:18 Букв.: весь народ.
20:24 а) Всё, связанное с богослужением, должно было быть создано из подручных средств, а не из сделанных рукой человека, чтобы не стать предметом поклонения.
20:24 б) См. примеч. к 24:5.
20:24 в) Букв.: вспоминаемо; или: провозглашаемо.
21:1 Или: решения (суда).
21:6 а) Букв.: к Богу - вероятно, судьи как свидетели представляли Бога.
21:6 б) Друг. возм. пер.: надолго.
21:7 Возможно, также и в наложницы. В древности, при тех условиях, на которых заключались супружеские союзы, и при крайней бедности многих семей, родители могли пытаться найти лучшую, чем их, долю для своих дочерей.
21:11 Букв.: уйдет даром, без серебра.
21:13 Букв.: тебе.
21:14 Или: из ненависти.
21:17 Или: кто изрекает проклятья на.
21:21 Букв.: деньги.
21:22 Или: люди.
21:23 Букв.: если произойдет несчастный случай.
21:29 а) Букв.: вчера-позавчера.
21:29 б) Букв.: мужчину или женщину.
21:31 Букв.: сына или дочь.
21:32 Шекель - мера стоимости, эквивалентная стоимости 11,5 г серебра.
21:33 Или: колодец; см. примеч. к Быт 37:24.
21:34 а) Букв.: хозяин ямы.
21:34 б) Букв.: мертвое (животное); то же в ст. 35, 36.
22:2 а) Букв.: при взломе / подкопе (в дом).
22:2 б) Букв.: умер, нет на нем (ударившем) (вины за) кровь.
22:6 Или: копны.
22:7 Букв.: серебро.
22:8 Или: к Богу; то же в ст. 8.
22:11 Букв.: клятва Господня будет между ними.
22:14 Букв.: он.
22:20 Букв.: должен быть предан заклятию.
22:28 Или: судей не злословь (ср. 21:6); или: не проклинай.
22:29 Букв.: полнотой (урожая) своего и потоком (вина или елея) своего не медли.
23:1 Или: слухов ложных; или: сплетен.
23:2 Или: извращая (правосудие).
23:12 Или: в покое пребывай; ср. Быт 2:2 и примеч. «б» к Быт 2:2.
23:13 Букв.: не вспоминай; здесь употреблен евр. глагол захар в культовом значении «призывать / вызывать».
23:14 Евр. слово тахог (от корня хагаг) использовалось для описания праздника, сопровождавшегося паломничеством. Моисей употребляет его впервые в обращении к фараону (5:1).
23:15 См. 13:3-10.
23:16 В конце лета - начале осени.
23:18 Букв.: не забивай (проливая кровь) Моей жертвы при квасном (у тебя в доме), т.е. нельзя есть пасхального агнца с квасным (дрожжевым) хлебом.
23:19 Очевидно, этот запрет был реакцией на древний ханаанский и сирийский обычай.
23:20 Букв.: перед тобой.
23:21 Букв.: так как имя Мое в Нем - это выражение может считаться явным отождествлением Ангела с Богом; вообще же в Св. Писании слово «имя» в ряде случаев представляет личность (ср. Числ 1:2), и особым образом оно относится к Богу, когда Он открывает Себя людям (см. Пс 8:1; Зах 10:12; Ин 17:6).
23:27 Букв.: ужас Мой пошлю пред тобой.
23:28 Шершень - крупное насекомое (около 3,5 см) отряда ос, широко распространенное в Палестине, укол его жала может привести к смерти; однако значение евр. слова цира спорно. Возможно, здесь оно употреблено в переносном смысле как страх и паника, в которые Господь повергнет жителей Ханаана.
24:1 Продолжается рассказ, прерванный в 20:21 содержанием «Свитка Завета / Союза» (20:22 - 23:33).
24:3 Букв.: все слова, которые говорил Господь, исполним.
24:5 Или: от жертвы, принесенной в знак благополучия и мира (евр. зевах шеламим - традиционный перевод - «жертва мирная»; друг. возм. пер.: «жертва общения» - жертва, указывающая на восстановление общения между Богом и человеком. Слово шеламим включает в себя такие понятия, как здоровье, цельность, благополучие и мир); такого рода жертвы приносились теми, кто хотел порадоваться вместе с братьями-израильтянами своему преуспеванию и жизни в мире с Богом и людьми, пиршествуя с родными и левитами прямо во дворе Святилища. Обыкновенно этому предшествовала жертва за грех и всесожжение.
24:10 Хотя в подлиннике нет слова «образ», вероятно, именно это имеется в виду, ведь о Моисее сказано, что «образ / подобие Господа он видит» (Числ 12:8); то же в ст. 11.
24:11 Букв.: не простер Он руку свою против.
Как известно, Христос и Его ученики считали Моисея автором книги Исход (Мк 1:44 и Ин 1:45). Да и в самой этой книге содержится свидетельство о том, что Моисей, по указанию Господа, был не только вождем, но и летописцем израильского народа (например, в 17:14). Его авторство как в отношении этой книги, так и остальных частей Пятикнижия признается неоспоримым многовековой иудейской и христианской традицией. Исходя из этого можно утверждать, что книга эта была написана в то далекое время, когда в истории израильского народа произошли два важнейших и взаимосвязанных события: освобождение из египетского рабства и установление особых отношений с Богом - заключение Союза, или Договора (традиционно - Завета), с Ним. И то, и другое произошло по Его желанию и во исполнение Его особых намерений и прежде данных обещаний.
Еврейское название книги - «Шемот» («Имена») - отражает древнюю традицию, когда книга называлась по первому значащему слову. В одном из древнейших переводов этой книги - в переводе на греческий язык, который принято называть Септуагинтой (LXX), - она получила название Эксодос («Уход»), отсюда и пришедшее к нам из церковнославянского «Исход».
Название книги воплотило в себе ее основную идею - от рабства, погибели, безысходности спасает Бог. Он спасает людей для того, чтобы, заключив с ними Завет-Союз, восстановить взаимоотношения, разорванные их жизнью «во тьме египетской», и сделать их народом святым, царством священников. Это главное, о чем говорится в книге, однако внимание уделяется и доскональному описанию подробностей того, как создавалась богослужебная система, в самом центре которой было Свидетельство о воле Бога и о том удивительном Пути, которым грешник приходит к восстановлению своего единения с Ним.
Всё это служит предзнаменованием значительно большего «Исхода» - того великого избавления, которому тогда только предстояло еще осуществиться со смертью и воскресением Господа нашего Иисуса Христа, и указывает на появление «народа Божия» из числа тех, кто, по определению новозаветных авторов, «вообще не был народом» (1 Петр 2:10). А Завет, или Союз, скрепленный кровью великого Агнца Божьего, кровью, пророчески представленной в древних жертвоприношениях, полагает начало той Церкви, контуры которой вырисовываются в книге Исход.