Мысли вслух на Лк 18:29-30

Как всегда у Иисуса, сказано парадоксально. И даже шокирующе для слушателей. Неужели Он действительно хочет, чтобы мы расстались со всеми родственниками, бросили их ради Его Царства, в котором Он нам обещает получение большего количества детей, братьев и сестер, жен и родителей? Кстати, а зачем нам большее количество родителей?

Нет, чего-чего, а глупостей Иисус не говорил. Наверное, Он хочет нас вывести из нашей успокоенности, что вот, всё у нас нормально, есть семьи, родственники, которые нас любят, дети, которые будут нашим продолжением... Он хочет сказать, что всё это — только тень того, что может быть, что все наши отношения, построенные нами самими, слабы и недолговечны. Но если мы откажемся от этих наших отношений ради Божиего Царства, ради Его главенства среди нас, ради тех отношений, которые Он может построить между нами, то тогда мы не только не потеряем всех этих наших ближних, но по-настоящему обретем. Тогда мы будем действительно любить друг друга, а не обладать друг другом. И то, что возникнет между нами здесь, «в сие время», уже не будет подвластно времени и смерти, а перейдет вместе с нами в жизнь вечную.

Слова Христа о том, что удобнее верблюду пройти сквозь игольное ушко, чем богатому войти в Царство Небесное, глубоко поразили Его слушателей. Многие, отнюдь не одни только фарисеи, были глубоко уязвлены этими словами, потому что мы все считаем благополучие главным признаком Божьего благоволения к человеку. Если же Иисус называет богатство препятствием для вхождения в Царство, то кто же может спастись? На это Господь говорит, что спастись не может никто. Именно эту страшную правду слышат и отвергают фарисеи в словах Христа. Вся надежда человека на то, что он может что-то сделать, чтобы достичь спасения, подрывается этими словами.

Это страшные слова, но в них нет ничего нового. За добрых полтысячи лет до Христа об этом говорили пророки Израиля. «Может ли Ефиоплянин переменить кожу свою и барс — пятна свои? так и вы можете ли делать доброе, привыкнув делать злое?», говорил пророк Иеремия в конце 7 века до Р.Х. (Иер. 13:23). Гораздо важнее то, что открывает Иисус во второй половине той же фразы: «но все возможно Богу». Спасение, вхождение в Небесное Царство, говорит Господь, по силам Богу и, что еще важнее, Бог хочет этого спасения людей. Он многократно повторяет, что Сын Человеческий пришел взыскать и спасти погибшее и что Отец послал Его не губить души, а спасать. Нет воли Отца, чтобы погиб один из малых сих, говорит Иисус, но воля Отца в том, чтобы верующий в Сына не погиб, но имел жизнь вечную. Вот эта воля Отца о нашем спасении побеждает наше греховное бессилие, и это главная добрая новость — Благая Весть.

Описанный в сегодняшнем чтении эпизод (ст. 18–30) вновь возвращает нас к теме богатства и бедности. Заданный Иисусу вопрос становится понятен в контексте того множества раввинистических школ, без которых невозможно представить себе религиозную жизнь евангельских времён. Главным вопросом для всех этих школ был вопрос о том, как обрести «жизнь вечную». Речь в данном случае шла, конечно, не о бессмертии души, а о том, как войти в мессианское Царство. Представители всех школ были, разумеется, едины в том, что касалось соблюдения заповедей и других норм Торы, но каждая школа предлагала также и свои рекомендации: особые молитвы или усиленный пост, или ещё что-то в дополнение к общепринятой религиозной практике.

По-видимому, обращённый к Иисусу вопрос был задан именно в таком смысле: какие дополнительные рекомендации Ты можешь дать для того, чтобы гарантированно войти в Царство? Спрашивающий, без сомнения, относился к Иисусу с уважением, иначе он едва ли назвал бы Его «учитель благий» (ст. 18). Впрочем, Иисус сразу же отклоняет такое несколько идолопоклонническое отношение к Себе, как к источнику некой особой религиозной истины (ст. 19), ведь Он никогда не собирался создавать никакой новой раввинистической школы, и Ему не нужно было, чтобы в Нём видели основателя нового религиозного движения. И Он, как видно, отнюдь не собирается давать обратившемуся к нему человеку никаких рекомендаций того рода, которые давали другие учителя (ст. 20). Но спрашивающий настаивает (ст. 21), и тогда Иисус говорит ему то единственное, что Он мог ему сказать (ст. 22).

Смысл сказанного прост: предай себя полностью, без остатка в волю Божию, а в знак решимости исполнить это откажись от всего, что имеешь. Конечно, дело было не только в имуществе как таковом, иначе у учеников не возникло бы вопросов (ст. 26–29). Они, очевидно, понимали, что бедность, о которой говорит их Учитель, есть состояние не материальное, а духовное. А Сам Иисус говорит, что достичь его одними человеческими усилиями невозможно (ст. 27). В самом деле, полнота смирения перед Богом возможна лишь тогда, когда человек полностью отказывается полагаться на что бы то ни было, кроме воли Божией, а такой отказ не по силам никому, если Сам Бог не поддержит отказывающегося в его решении. Но другого пути в Царство, как видно, нет. Религиозные средства здесь не помогут, необходим следующий шаг, и от решимости сделать его зависит возможность дальнейшего пути в Царство. Делающим его может казаться, что они теряют всё. Но решившись, они обнаруживают, что получили бесконечно больше того, с чем расстались: Царство, о котором говорит Иисус.

Ответ Спасителя на вопрос о вечной жизни одновременно прост и сложен. Прост потому, что ничего нового Он не предлагает. Всё тот же старый, хорошо известный путь Торы — внешней и внутренней, путь соблюдения заповедей. То, что спрашивающему знакомо с детства. А вот дальше — неожиданное требование: раздать всё и идти за Ним, за своим Учителем. И тут спрашивающий останавливается. К такому шагу он не готов. А Иисус говорит о богатых, которым трудно войти в Царство. О каком богатстве тут речь? Спрашивающий был богат материально. Но вот апостолы — не богачи, а им всё же не по себе. Кто же может спастись?

Они, кажется, поняли Учителя правильно. Оставить всё — это не только о материальном. Ведь понятие бедности в яхвизме (как и в иудаизме эпохи Второго Храма) было весьма многогранным. Уже Исайя Иерусалимский о бедности говорил скорее как о духовном состоянии, чем как о материальном положении. И себя самого он считал бедняком, будучи придворным и аристократом высшего круга. Бедность — значит оставить всё. Вопрос Иисуса, обращённый к интересующемуся вечной жизнью: а сможешь ли ты оставить всё? И вопрос Петра: вот, мы всё оставили; что дальше? Тут дело уже не в имуществе.

Тут речь о том, чтобы отказаться от собственной жизни. Не от физической жизни — отказаться от неё означает отказаться лишь от конкретной формы собственного существования. Отказываться приходится от себя, а не от своей жизни. От того самого себя, который, как верит большинство религиозных людей, никуда не денется, даже если отнять земную жизнь. Вот от этого себя и приходится отказываться. От отдельной жизни, отдельного существования. И от всего, что с ним связано, что его определяет. От всего, что можно охарактеризовать словом «моё». А то, что остаётся — настоящее, чистое «я», которое и заметить-то удаётся не сразу, — это чистое «я» обретает другую, новую жизнь.

Входит в иной поток, бесконечно более мощный и чистый по сравнению с прежним. Где нет ничего своего в узком, земном смысле слова, но где каждому «я», каждому из нас начинает принадлежать вся полнота жизни большого Божьего мира, жизни Царства. Но для этого надо разжать волю, которой мы держимся за наше нынешнее подобие жизни. Это ведь именно она, судорожно сжатая воля, привязывает нас к жизни мира сего. И разжать её куда сложнее, чем разжать руку, держащуюся за верёвку, когда висишь над пропастью. Но иначе ничего не получится. Иначе — вечная привязка к подобию жизни, которое будет бесконечно истощать нашу душу и наше тело. И никакой свободы. А значит, и никакого Царства.

Что нужно, чтобы быть хорошим человеком? Ответ более или менее ясен даже для тех, кто не читал Писания — не обманывать, не убивать, уважать других... На этих принципах основаны наиболее здоровые человеческие сообщества. Да и чего большего можно пожелать людям, ведь без насилия и лжи мир был бы неизмеримо лучше... И все же находятся люди, для которых недостаточно этого. Они оставляют всё и совершают невозможное. Как мать Мария Скобцова, которая пошла в газовую камеру вместо другой женщины; как мать Тереза из Калькутты, своими руками заботившаяся о нищих и прокаженных в Индии; как множество мучеников, древних и современных, для которых их жизнь оказалась менее ценной, чем вера; как, наконец, сами апостолы, положившие жизнь на то, чтобы проповедать слово Христово всему миру. Что срывает этих людей с насиженных безопасных мест и толкает на путь святости? Как совершается это духовное прозрение? Как быть нам, много раз слышавшим евангельский призыв и оставшимся к нему безучастными? Как сделать, чтобы Иисус не прошел мимо нас, мимо нашей тьмы? — Может быть, как тот слепец, закричать в темноту: «Сыне Давидов, помилуй нас!».

Бедный богач. У него было все необходимое, чтобы быть нормальным, хорошим человеком. Но чтобы стать совершенным, ему нужно было «прыгнуть выше головы», совершить поступок, на который вряд ли отважится и бедный человек, не то что богатый. Так что ужас учеников вполне понятен: если для входа в Царство Божье нужно сделать такое, что легче «верблюду пролезть сквозь игольное ушко», то кто же может спастись? Иными словами, на кого рассчитана проповедь Христа, ради чего они ходят вместе с Ним? И даже если они сами оставили дом и семью ради Него, то достаточно ли этого для спасения? Ответ Иисуса парадоксален: спасение, невозможно для человека, но возможно для Бога. Значит Его Весть рассчитана на тех, кто сможет это понять и претворить в жизнь, хотя бы всем верблюдам пришлось лезть через игольные ушки...

Человек, которому Христос рекомендовал продать и раздать всё имущество, в общем, сам нарвался на такой совет. Ведь он сам, услышав от Христа знакомые от юности заповеди, захотел чего-то большего. Но вот на большее-то он оказался неспособен. Обычно, размышляя над этой притчей, мы задумываемся о возможности спасения для человека, привязанного к богатству или хотя бы ориентированного на земное благополучие. Это важная сторона притчи. Между тем мы очень часто, только вступив на путь духовной жизни, уже считаем себя уже освоившими "основы" и добиваемся чего-то ещё сверх того, что нам "уже ясно". Добившись же, мы понимаем, что сил для достойного несения нового служения у нас нет и идём на попятную.

Не стоит осуждать человека, переоценившего свои силы, но стоит помнить о том, что человеческих сил на служение Господу никогда не хватит, их даёт Он Сам. Вот только для того человека, о котором идёт речь, нежелание поступать согласно выпрошенному самим же совету привело к отходу от Христа.