Мысли вслух на Евр 1:1-6

Этими словами апостол утверждает единство всего переданного нам Священным Писанием Божественного откровения — единство Ветхого и Нового заветов. Один и Тот же Бог говорил людям через древних пророков Ветхого завета и через Иисуса Христа, одно и то же Слово сначала подавалось для слышания, а затем пришло во плоти. Один и Тот же Сын участвует в сотворении Вселенной «прежде всех век», воплощается через Деву Марию для нашего искупления и соединения с Богом «при Понтийстем Пилате» и совершает окончательное Преображение мира для жизни «будущего века». Это осознание Божественного присутствия во всей человеческой истории, а значит и в жизни каждого человека — неотъемлемая составляющая христианской веры. И еще важно, что это присутствие — не молчаливое, не равнодушное. Бог говорит, а значит — открывает Свою любовь и Свою волю людям, а значит — наши попытки общения с Ним, наши молитвы никогда не бесплодны, даже если нам кажется, что мы Его не слышим. Его Слово приходит к нам через Священное Писание, через молитвенный и таинственный опыт Церкви, через «неизреченные воздыхания» Духа Святого в наших сердцах — приходит и приносит плод: наше возрастание в любви к Нему и друг ко другу.

Этими словами апостол утверждает единство всего переданного нам Священным Писанием Божественного откровения — единство Ветхого и Нового заветов. Один и Тот же Бог говорил людям через древних пророков Ветхого завета и через Иисуса Христа, одно и то же Слово сначала подавалось для слышания, а затем пришло во плоти. Один и Тот же Сын участвует в сотворении Вселенной «прежде всех век», воплощается через Деву Марию для нашего искупления и соединения с Богом «при Понтийстем Пилате» и совершает окончательное Преображение мира для жизни «будущего века». Это осознание Божественного присутствия во всей человеческой истории, а значит и в жизни каждого человека — неотъемлемая составляющая христианской веры. И еще важно, что это присутствие — не молчаливое, не равнодушное. Бог говорит, а значит — открывает Свою любовь и Свою волю людям, а значит — наши попытки общения с Ним, наши молитвы никогда не бесплодны, даже если нам кажется, что мы Его не слышим. Его Слово приходит к нам через Священное Писание, через молитвенный и таинственный опыт Церкви, через «неизреченные воздыхания» Духа Святого в наших сердцах — приходит и приносит плод: наше возрастание в любви к Нему и друг ко другу.

Каждый человек, верующий или нет, в тяжелые моменты жизни требует прямого вмешательства Бога в происходящее с ним самим, с окружающими или с миром. Каждый человек имеет свое представление о том, как быстро и эффективно изменить ход событий. Таких же своевременных и активных действий мы ждем от Бога, восклицая: «Почему Он не накажет? Почему Он не осудит? Почему Он не уничтожит? Почему Он не поразит, не пойдет войной, не сотрет с лица земли? Почему Он не действует?»

Мы приписываем Богу те параметры эффективности, которые являются нормой для нас самих, не важно, верим мы или нет. Мы не готовы осознать только один простой факт: Бог не похож на нас, Его мысли - не наши мысли. Сейчас, как и две тысячи лет назад, люди ждут Его вмешательства в их жизнь, но получают странный и парадоксальный ответ: Бог рождается в мир беспомощным ребенком. Он не вооружен, Он не может говорить и ходить, Он ограничивает свою свободу и всемогущество в той мере, в какой мы бы хотели развить свои возможности влиять и менять все по своему усмотрению. Он совершает то, чего никто от Него не ждет и, скорее всего, особенно не хочет: Он полностью доверят Себя человеку. И каждый из нас сам решает, как он поступит с Младенцем.

В Послании к Евреям много говорится о том, что Мессия выше ангелов. На первый взгляд, это вполне очевидно, и кажется странным, что кого-то приходилось убеждать в том, что им должно было быть и без того понятно. Но дело, как видно, обстояло не столь просто.

Послание к Евреям, по общепринятому среди библеистов мнению, было написано не самим Павлом, а кем-то из его учеников, написано уже после мученической кончины апостола и после 70 г., а значит, и после той катастрофы, которая полностью изменила ход еврейской, а отчасти и мировой истории. Восстание 70 г. было не просто войной против Рима, это была война мессианская, проходившая под религиозными лозунгами и её участниками воспринимавшаяся, как священная. Это был один из последних всплесков того воинственного мессианизма, носителями которого в евангельские времена были зелоты, как раз и организовавшие восстание 70 г.

Последней же мессианской войной древности стало восстание бар-Кохбы, но до него во время написания послания оставалось ещё почти полвека. А в 70-е годы первого века воинственность мессианистов несколько угасла, что и неудивительно: поражение восстания, полное, до основания разрушение Иерусалима и Храма оказалось страшным ударом, оправиться от которого было совсем не просто. Неудивительно, что в эти времена на смену политическому мессианизму пришёл мессианизм мистический.

Если политическим мессианистам Мессия представлялся могущественным земным царём, которого поддерживает Сам Бог, укрепляя его царство и помогая ему одержать победу над всеми врагами, то мессианистам-мистикам Мессия действительно виделся кем-то похожим на ангела, на существо не от мира сего в полном смысле слова. Вероятно, многие из них считали Мессию не Человеком, а каким-то сверхчеловеческим духом, который никогда не был человеком и не должен был им быть.

Такой образ был едва ли не дальше от образа реального, евангельского Мессии, чем тот образ могущественного земного царя, который царил в сознании мессианистов евангельской эпохи. Поэтому автор послания и настаивает на том, что Мессия — не какой-то таинственный могущественный ангел, а совершенно реальный Человек, Своей человечностью принципиально не отличающийся от любого из нас. Но полнота Божия, которую несёт в Себе этот Человек, ставит Его выше ангелов: ведь никому из ангелов такой полноты дано не было.

В Послании к Евреям апостол объясняет на языке еврейского закона и в образах закона, что Иисус - Сын Божий. И что Он наравне с Отцом участвовал в сотворении мира. И в словах Христа из Евангелия мы слышим смиренное и при этом абсолютно жесткое напоминание, что Он есть господин субботы. И в субботу Он исцеляет. И спрашивает: должно ли в субботу добро делать, или зло делать? душу спасти, или погубить? И не слышит ответа. Этот вопрос обращен и к нам. Непривычно определять день в неделе для совершения добрых дел. Для того чтобы навестить больных, навестить родителей, бабушек и дедушек. Уделить свое время делам мира и внимания. И если такое отношение станет практическим и постоянным, то Он позволит этому дню быть важным и полезным для исцеления наших сердец и укреплении нашей веры.

Автор Послания к Евреям часто обращается к теме ангелов и ангельской иерархии, сравнивая их со Христом. Такое сравнение свойственно именно автору этого Послания: никто, кроме него, не уделяет теме ангелов столько внимания. Почему же она вдруг стала такой актуальной? Возможно, потому, что послание было написано уже после катастрофы 70 г., когда после очередного антиримского восстания был разгромлен Иерусалим и Храм. Прежде, до 70 г., при жизни апостола Павла, самым распространённым среди евреев вариантом мессианизма был политический мессианизм.

Мессию ждали как Царя и освободителя, сокрушающего власть римлян и восстанавливающего независимое и сильное еврейское государство. Теперь же, после этой чудовищной катастрофы, на первый план вышел мессианизм мистический. В Мессии многие (и, наверное, даже некоторые христиане) начали видеть не Человека, вместившего в Себе полноту Божию, а кого-то наподобие ангела — посредника между Богом и людьми. На Царство же в этом случае смотрели как на нечто мистическое, не имеющее никакого отношения к нашему миру. Именно так некоторые понимали слова Спасителя о Царстве, которое «не от мира сего».

Многих к тому же смущало ещё и то, что Иерусалим и Храм были разгромлены, всё, о чём Спаситель говорил как о признаках конца времён, произошло, а Сам Он никак не возвращался. Может быть, думали эти люди, Он и не собирается возвращаться так, как ожидают этого Его последователи? Может быть, Он уже пришёл, пришёл в ином мире, в Своём неотмирном Царстве, а здесь, в падшем мире, Его ждать бесполезно? Тогда Он, наверное, пришлёт ангелов, чтобы оповестить тех, кого захочет спасти и взять с Собой.

Между тем, на деле оказывалось, что личность Христа как Спасителя и посредника между Богом и верными отходила на второй план, а на первый выходили некие «ангелы», «силы», «начала» и прочие реальные или (чаще) мнимые сущности, Его заменявшие и затенявшие. И автор Послания, один из учеников апостола Павла, напоминает своим читателям о том, что, имея Мессию своим Учителем и Спасителем, верные больше не нуждаются ни в ком и ни в чём. Иначе вместо Христа и Царства — бесконечные посредники, иерархии, сначала «небесные», а там и земные. И христианство как жизнь со Христом в Его Царстве исчезает. А на его место приходит некая религия, обещающая всё, но не дающая ничего. По крайней мере, ничего такого, что может дать Христос.

Для правильного понимания смысла Послания к евреям важно помнить о том, кем и когда оно было написано. Согласно общепринятому сегодня среди библеистов мнению, автором послания был не сам Павел, а кто-то из его учеников, и написано оно было уже после мученической кончины апостола, который, по-видимому, был казнён во второй половине 60-х гг. Скорее всего, Послание к евреям появилось на свет уже после 70 г., который стал переломным годом еврейской, а во многом и мировой истории. Именно в этом году после поднятого зелотами антиримского восстания Иудея была разгромлена, а Иерусалим и Храм разрушены до основания в буквальном смысле слова. По масштабам эта катастрофа была сопоставима с катастрофой 587 г. до н.э., когда город и Храм были разрушены вавилонской армией, и для еврейского народа начался период семидесятилетнего Вавилонского плена. Такие события неизбежно вызывают кризис, как социальный и политический, так и религиозный. А кризис, переживаемый в 70-е гг. еврейским народом и Синагогой, не мог не затронуть и Церковь, которая в это время была ещё преимущественно иудео-христианской и по составу, и, что ещё важнее, мировоззренчески: иудеохристианские взгляды и традиции определяли менталитет как первохристианской, так и, отчасти, раннехристианской Церкви.

Между тем, одним из признаков религиозного кризиса был мистический мессианизм, быстро сменявший как в околосинагогальных, так и в околоцерковных кругах мессианизм политический. Впоследствии мессианизм этот породил многочисленные гностические школы и движения. И если политический мессианизм видел в Мессии обычного человека, земного правителя, действующего по воде Божией, то мессианизм мистический скорее готов был видеть в нём некое сверхчеловеческое существо, больше похожее на ангела, чем на человека. А неизвестный нам по имени автор послания не устаёт напоминать, что Мессия больше любого ангела (ст. 1 – 4), что путь в Царство человеку открыли отнюдь не ангелы (ст. 5 – 12), что ангелы — всего лишь тварные духи, исполняющие у Бога сугубо служебные функции (ст. 13 – 14). Он напоминает своим читателям, что смысл христианства не в мистике, а в том, чтобы войти в то Царство, которое принёс в мир Спаситель, и укорениться в нём, найдя там то, чего не может дать человеку никакая мистика и никакие ангелы.

В сегодняшнем чтении апостол Павел приводит примеры ветхозаветной веры и предлагает очень интересную трактовку поведения Авраама. Может быть, для нас, выросших в христианской культуре, совершенно очевидно, что, если уж мы верим в Бога, — то верим и в воскресение мёртвых. Однако даже во времена Павла это было отнюдь не очевидно. Тем более неочевидно это было во времена Авраама. Строго говоря, у Авраама не было особых оснований верить в воскресение. Ведь для человека того времени и культуры бессмертие обреталось именно в детях, другого продолжения жизни Авраам предположить не мог. Но Павел говорит, что Авраам настолько доверял Богу, обещавшему, что Исаак будет отцом великого народа, что ни секуды не сомневался — обетование будет выполнено, даже если Исаак будет принесён в жертву. Как это может быть? Да разве важно, как? Авраам не думает, как это будет, он просто принимает как факт, что Божии слова не могут противоречить друг другу — а значит, как-то это совместится... И вот это доверие вменяется в праведность.