Мысли вслух на Иак 4:7-17

Апостол Иаков использует метафору о изоржавевшем золоте и серебре для того, чтобы указать не на материальную сторону жизни, а на цели и смысл любого накопления. Накопленный опыт, слава и признание как специалиста, великого деятеля, удачливого в делах, ученые степени - это и есть то золото и серебро, которое ржавеет и будет свидетельством против нас. И цели, которые мы ставим себе - это сокровище для нас. Оно очень мало означает для будущего. И не требуется ничего из успехов в этом мире для того, чтобы любить своих ближних, друзей, соседей и знакомых. И для верующего человека, человека воцерковленного, читающего Евангелие, осознание малости и незаметности наших успехов перед миром и Богом должно быть стать основным. Когда Апостол говорит: "Сокрушайтесь, плачьте и рыдайте; смех ваш да обратится в плач, и радость - в печаль", он призывает обратить внимание на то, что мы стремимся к радости и веселью, что гоним от себя трудные и тяжелые мысли. А в мире нет радости. Мы носим радость в сердцах своих. И радость эта от Бога. И только Он один может нам ее даровать. Мы же ищем замену отношений с Ним в этом мире. И понимаем, что должны делать добро, чувствуем в этом потребность, но не приносит нам радости сделанная милость и оказанная помощь, если через нее мы не славим Бога, не благодарим Его за возможность помочь, оказаться рядом с нуждающимся.

Наверное, для неверующих это самое раздражающее понятие в христианстве — смирение. Как его только ни окарикатуривают — это и бессилие, и безволие, и пассивность, и рабская покорность... Так ли это? Ведь Христос говорит о Себе: «Я кроток и смирен сердцем» (Мф. 11:29), — а Он не бессилен, не безволен, не пассивен, а если и покорен, то не как раб, а как Сын, то есть, скорее, послушен, а не покорен.

Раздражает это слово потому, что оно противоположно гордыне — главной движущей силе всякого греха. Гордыня ищет силы, власти, самоутверждения, обуреваемый ею человек ставит себя превыше всего и всех и неспособен на настоящую любовь. Смирение же — путь к любви, потому что для любящего всегда важнее не он сам, а другой, любимый.

Крестный подвиг Христа выводит всех нас из рабства греху, искупает нашу вину перед Богом и дает нам примирение с Небесным Отцом. Но есть шаг, который никто за нас не сделает, — это признать главенство Бога в своей жизни, открыть свое сердце к голосу и воле Божией. А это и есть смирение. И апостол Иаков говорит, что в этом случае Бог сможет взять на Себя ответственность за нашу «судьбу», нашу жизнь, и она станет восхождением в жизнь вечную, полную любви.

Самой формой вопроса апостол Иаков подразумевает, что человек не только не должен, но и просто не в состоянии судить другого. С одной стороны, судить другого — значит присваивать себе право, принадлежащее только Творцу. С другой стороны, это значит пытаться сделать то, что нам не под силу.

Имеем ли мы право на свое мнение о поступках другого человека? Наверное, да. А вот судить другого нам права явно не дается: об этом идет речь не только в этом стихе из послания Иакова, но и в нескольких евангельских отрывках, прежде всего — в Нагорной проповеди. В чем же разница?

Видимо, в том, какой статус мы себе при этом присваиваем. Наше мнение — оно и есть мнение, оно не претендует на абсолютную правоту. А вот, когда мы судим, мы становимся в позицию носителя абсолютного знания об истине и праведности (естественно, что с такой позиции мы не столько судим, сколько осуждаем!). Но на такой позиции может находиться только Бог, о чем нам и напоминает апостол Иаков. Здесь еще уместно вспомнить, что Бог — не только Законодатель и Судия, но и совершенная любовь, поэтому мы можем уповать на Его суд (ср. Пс. 118:43). Человеческие же суды никогда не исполнены любви, их можно только страшиться.

А почему, собственно, нельзя рассчитывать вперёд? Что тут не так? Наверное, важно различать планирование и самоуверенность. Одно дело — составить некий план, понимая, что обстоятельства могут измениться, более того, может оказаться, что то, что мы спланировали, неугодно Господу, и тогда планы нужно будет корректировать. Другое дело — составить себе программу на полжизни вперёд и следовать ей с решимостью бульдозера, круша все препятствия — это, скорее всего, очень быстро закончится болезненным столкновением с суровой реальностью. Именно от второго пути предостерегает апостол Иаков, напоминая нам о том, что любое начинание будет завершено по-настоящему успешно (то есть не только без материальных, но и без душевных разрушений) лишь в том случае, если оно угодно Господу.

Апостол Иаков использует метафору о изоржавевшем золоте и серебре для того, чтобы указать не на материальную сторону жизни, а на цели и смысл любого накопления. Накопленный опыт, слава и признание как специалиста, великого деятеля, удачливого в делах, ученые степени - это и есть то золото и серебро, которое ржавеет и будет свидетельством против нас. И цели, которые мы ставим себе - это сокровище для нас. Оно очень мало означает для будущего. И не требуется ничего из успехов в этом мире для того, чтобы любить своих ближних, друзей, соседей и знакомых. И для верующего человека, человека воцерковленного, читающего Евангелие, осознание малости и незаметности наших успехов перед миром и Богом должно быть стать основным. Когда Апостол говорит: "Сокрушайтесь, плачьте и рыдайте; смех ваш да обратится в плач, и радость - в печаль", он призывает обратить внимание на то, что мы стремимся к радости и веселью, что гоним от себя трудные и тяжелые мысли. А в мире нет радости. Мы носим радость в сердцах своих. И радость эта от Бога. И только Он один может нам ее даровать. Мы же ищем замену отношений с Ним в этом мире. И понимаем, что должны делать добро, чувствуем в этом потребность, но не приносит нам радости сделанная милость и оказанная помощь, если через нее мы не славим Бога, не благодарим Его за возможность помочь, оказаться рядом с нуждающимся.

А ведь это тоже о нас... Так хочется сказать: да какое это может иметь ко мне отношение?! Я вообще денег в глаза не видывал, а то, что у меня есть, — да разве это деньги? Разве это богатство?

И всё-таки это про нас. Ведь Иаков говорит не о том, что наличие денег страшно мешает отношениям с Богом. Он говорит о том, что происходит, когда человек полагается на богатство, считате это богатство своей опорой. Вот тогда ради этого богатства он забывает Бога, обкрадывает ближних... И когда к богатству относятся так — оно ржавеет. Да полно, может ли золото заржаветь? Вот в этом-то и дело. Зато у каждого из нас есть богатства, которые могут ржаветь и гибнуть, если мы будем полагать в них свою надежду, рассчитывать только на них, думать о них больше, чем о ближних и Боге, любить их больше, чем Господа... Что это за богатства? Для кого-то — его дары и способности. Для кого-то — его время, для кого-то — его свобода. Короче говоря, такие богатства — то, от чего мы сейчас не сможем отказаться. А теперь (только честно!) вспомним, что для нас такое богатство — и перечитаем отрывок ещё раз.

Продолжая разговор о духовной жизни, Иаков говорит о смирении как о её незыблемом основании. Современное словоупотребление совершенно исказило смысл этого понятия. Под смирением сегодня чаще всего понимают что-то среднее между непротивлением злу и безразличным фатализмом по принципу «что воля, что неволя — всё одно». А в религиозной среде под смирением к тому же подразумевают ещё и определённую манеру поведения, которую вернее было бы назвать не смирением, а смиренничанием: опущенные глаза, тихий голос, скованные движения…

Между тем, ничего такого под смирением в библейских книгах не подразумевается. Кроткий или смиренный человек может очень даже не походить на смиренного человека в нашем нынешнем понимании.

В качестве примера можно вспомнить, например, Моисея, который назван в Книге Исхода «кротчайшим из людей». Очевидно, под смирением в Библии понимается не безразличие и не какое-то особое поведение. Речь явно идёт о чём-то другом. И если посмотреть на того же Моисея, например, или на других людей, которых авторы библейских книг называют смиренными, становится ясно, что роднит их всех между собой и что именно в Библии называется смирением. Речь идёт прежде всего о полном предании себя каждым из них в волю Божью.

Внешне жизнь каждого из этих людей может сильно отличаться от жизни любого другого, но никто из них не жил по собственному произволу. Конечно, Бог никого не заставляет Себя слушаться. Он лишь предлагает человеку Своё участие в его жизни. Человек свободен. Но если он хочет полноценных отношений с Богом, проще всего предоставить свою жизнь в распоряжение Тому, Кто её дал. И действовать впредь только с Его ведома.

Конечно, при этом вполне возможна ситуация, когда Бог какие-то вещи оставляет на усмотрение человека. Но важно, чтобы разрешение действовать по собственному усмотрению исходило именно от Него, а не от самого человека. Говоря словами апостола, не «поедем и сделаем», а «если Бог захочет, поедем и сделаем». И это не формальность, не пустая оговорка.

Тут соотнесённость двух воль: Божьей и человеческой. Та самая соотнесённость, которая, если станет абсолютной, сама по себе исключит любые внутренние метания и шатания, не говоря уже о той внутренней раздвоенности, которую Иаков называет двоедушием. А иначе — суета, иллюзия жизни, попытки достичь цели, никак не заканчивающиеся успехом, и удивление от того, что Бог не отвечает на молитвы и не слушает просьб. Подобие жизни вместо жизни настоящей. Внешняя тьма вместо Царства.

Иаков не уточняет, у кого просят и не получают те, кто просят не на добро, но мы вправе сопоставить эти слова с тем, что в начале своего послания он писал о людях, обращающихся к Господу не с полной верой, а с двоящимися мыслями. И сегодня можно услышать вопрос: почему мы не получаем того, о чём молимся? Ответ Иакова прост: подумайте, просите ли вы с верой, и всегда ли просите то, что вам во благо? И не двоится ли ваша молитва, ослабленная маловерием? Конечно, объяснить «по человечески» многое, относящееся к Высшему миру, невозможно, и не стоит уподобляться друзьям Иова, рассуждавшим логично и правдоподобно, но неверно. И всё же задумываться о словах Иакова иногда необходимо.

Иаков говорит также о недопустимости дружбы с миром, и эти слова нередко понимались буквально. Но уходить надо не от того мира, который Господь сотворил и возлюбил, и куда послал Своего Сына, а от поразившего и поработившего мир греха. Противостоять греху, оказывается, просто: достаточно покориться Богу и с Его помощью противостать дьяволу, и тот убежит от вас. Это так, но почему-то самое простое и доступное для нас оказывается очень трудным. Должно быть, потому, что мы боимся приближаться к Богу, ведь для этого необходимо отвергнуть многие ненавистные Ему наклонности, связывающие нас с греховным миром...

Как часто мы боимся... Как часто мы говорим: «Ой, я такой слабый, ничего не могу поделать...» И сдаёмся без боя, своим бездействием давая диаволу возможность действовать. А вот апостол Иаков говорит нам, что у нас есть возможность освободиться, более того, что не так это и сложно! Просто — противостаньте диаволу, и убежит от вас! А мы бежим сами... почему? Почему нам кажется, что ничего сделать нельзя? Может быть, нам так проще? Но если мы всерьёз захотим приблизиться к Богу, чтобы Он приблизился к нам, — тогда не будет выбора: не противостав диаволу, мы не сможем приблизиться к Нему.

Степень накала, с которым Иаков обличает богатых, достигает максимума. Но дальше мы видим обращённый к притесняемым призыв терпеть, и здесь многочисленные противники христианства не раз восклицали: «Ага, трудящиеся должны терпеть угнетение! Так, значит, вы, христиане, на стороне эксплуататоров!».

Но внимательное и непредвзятое прочтение не даёт возможности такого толкования. Справедливый протест против социального зла не противоречит словам апостола, об этом свидетельствует само же послание. И не для того надо терпеть, чтобы поощрять притеснителей, а потому, что они уже обречены, если не покаются. Бурный протест против земного зла слишком часто выливался в разрушительный бунт, после кровопролития заканчивавшийся поражением и новым порабощением. Но упорное терпеливое отстаивание справедливости часто оказывалось более плодотворным и победоносным. Это тоже труд, невозможный без терпения. А трудиться необходимо при любом общественном устройстве, поэтому и необходимо, чтобы мы были долготерпеливы до пришествия Господня.

И здесь Иаков напоминает о силе молитвы, о чём в принципе знает каждый христианин, но что на практике в слишком часто недооценивается. А тем из нас, кто не считает себя способным к молитвенному дерзновению, он напоминает о великом пророке Илии, неожиданно называя его человеком, подобным нам (а не нас называет подобными ему!). Значит, духовную силу, которую Господь дал Илии, Он может дать и нам. Только бы мы её приняли.

Говоря о христианской жизни, Иаков связывает её с днём возвращения Мессии и торжества Царства. Оно и понятно: ведь христианство имеет смысл только в таком, как его иногда называют, эсхатологическом контексте. Как говорит другой апостол, Павел, обращаясь к христианам: если вы только в этой жизни надеетесь на Христа, то вы самые несчастные из людей. И Иаков тоже это прекрасно понимает. Он знает, что есть проблемы, в рамках нынешнего порядка вещей неразрешимые в принципе.

Мир лежит во зле, и измениться он может, лишь став частью того Царства, которое принёс в мир Спаситель. Но христиане только тем и отличаются от остальных людей, что живут жизнью этого Царства уже сейчас. Тут не какие-то попытки убежать от мира и от жизни, не желание затушевать вполне реально существующие в них проблемы, а процесс укоренения в новой жизни, принесённой Христом.

Христиане — не люди, бегущие от жизни и от проблем, а люди, поставившие своей главной задачей научиться жить жизнью Царства уже здесь и сейчас. И апостол призывает читателей своего послания не забывать об этой главной задаче. Всё остальное — лишь средства. Иногда спрашивают: заменяет ли молитва с возложением рук и помазанием маслом обычную медицинскую помощь? Однозначного ответа на вопрос нет. Может заменить, а может и дополнить. Но дело-то ведь не в том, можно ли одно заменить другим, и даже не о том, как именно одно дополняет другое.

Дело в том, что даже такое очевидно несовместимое с жизнью Царства состояние человека, как болезнь, можно ввести в контекст этой жизни. И не только можно, но и нужно. Конкретная форма — лишь конкретная форма, не более. Вопрос в том, считаем ли мы, что зло мира сего надо побеждать методами только мира сего, или на него нужно воздействовать также и силой того Царства, жителями которого мы являемся как христиане.

Это всё тот же вопрос цельности жизни: остаёмся ли мы жителями Царства, когда страдаем, например, во время болезни, или страдание и болезнь овладевают нами настолько, что о новой открывшейся нам жизни мы забываем и вовлекаемся в круг бесконечного противостояния той среде зла, в которой пребывает падший мир. И вот тут, если говорить о болезни, не так важно, поможет ли молитва с возложением рук исцелиться. Вопрос в том, станет ли болезнь центром нашей жизни или останется её периферией. Так же, как и физическая смерть, которая во всяком случае неизбежна. И ещё в том, умрём ли мы вместе со своей смертью или останемся жить жизнью Царства, где смерти места нет.

Cегодня апостол Иаков возвращает нас к времени ожидания. Ожидание в неизвестности — вот что такое жизнь пророков. Жить в состоянии, когда знаешь, как должно быть, верить в то, что это обязательно будет, и в то же время самому этого не пережить. Не потрогать того, о чем ты знаешь, и при этом будить людей, которые знают, как ты, но не ждут.

Наше положение по сравнению с жизнью пророков можно считать комфортным и благоустроенным. Исполнилось то, о чем они говорили. Нам теперь можно присоединиться к Иоанну Крестителю, про которого Спаситель говорит: « блажен, кто не соблазнится о Мне». Т.е., зная все, что свершится, зная, что Он родится, умрет и воскреснет, мы можем и должны не соблазниться о Нем. Это одна из самых доступных нам заповедей блаженства.

Апостол Иаков говорит нам сегодня: «Не сетуйте друг на друга». Ну-ка, вспомним, давно ли мы в последний раз говорили: «Если бы не он...» «Всё из-за него...» «Да как с такими людьми работать?!» Хорошо ещё, если так, а ведь часто мы говорим и так: «Если бы не ты...» Легко ли удержаться от таких фраз? Легко ли не искать виноватых и не жаловаться — хотя бы самому себе? Ведь это происходит, в сущности, автоматически. И как раз с этим автоматизмом надо что-то делать. Для начала — попробовать не говорить всего этого вслух... и молиться, чтобы Господь научил нас не искать виноватых и не жаловаться, а просто делать своё дело так хорошо, как только возможно в тех условиях, в которых мы находимся.