Мысли вслух на Тит 2:11

Благодать уже здесь, с каждым, осталось только согласиться ее принять. Это первый и самый трудный шаг, потому что, сделав его, мы соглашаемся признать несколько неудобных фактов. Во-первых, Бог пришел к нам Сам. Он уже рядом с нами и, признавая реальность Его присутствия, мы признаем, что непозволительно много времени провели, обманывая себя, пытаясь не замечать этого. Во-вторых, мы признаем свою слабость и немощь, неспособность самим выйти из тени смертной. Мы признаем свою зависимость от Источника Жизни, главенство Бога во всем и над всеми. В-третьих, нам приходится признать, что спасение дается каждому, без всяких исключений. Даже если у нас есть свой собственный список тех, кому нужно отказать или дать в первую очередь, приходится признать, что каждому предложено выбрать спасение. Эти три факта делают жизнь очень неудобной и неприятной, если мы хотим не считаться с ними. Такая возможность у нас есть, но есть ли желание вернуться к существованию, где нет места благодати и милости?

Каждый человек хочет получить от Бога что-то хорошее, об этом обычно и просит. То есть просит о благодати, потому что слово «благодать» и означает «благое (хорошее, доброе) даяние». Апостол Павел пишет, что Бог это Свое благое даяние уже совершил, Он дал Своего Сына — самое лучшее, что у Него есть! А Сын совершил главное благо, которое нам нужно, даже если мы этого и не осознаем, — спасение. Это освобождение от инерции зла и греха в нашей жизни, это наполнение жизни добром и любовью. И это благо протянуто «всем человекам». Почему же все две тысячи лет после прихода Христа так много в мире тьмы, боли, ужаса? Явилась благодать Божия или нет?

Явиться-то она явилась, а вот насколько была принята... Свет пришел в мир, но люди возлюбили тьму. Все люди? Слава Богу, нет! И эти две тысячи лет дали потрясающие примеры святости. И наша задача не смотреть, как там другие люди, а самим принимать и принимать предложенную нам благодать, протянутую руку Христа, желающего и готового вытащить нас из засасывающего нас болота греха и смерти.

Говорят, что в советские времена, когда религиозная пропаганда была преступлением, а за посещение храма могли как минимум выгнать с работы, кто-то предлагал такой простенький тест: «Если у вас на работе узнают, что вы верующий, – как вы думаете, это будет религиозная или антирелигиозная пропаганда?» Вот об этом говорит апостол Павел в послании к Титу. Есть только одно средство противостоять антирелигиозной пропаганде, есть только один действенный способ евангелизации: наша жизнь во Христе. Если о нас можно сказать: «Да они такие же, как все, только хуже, потому что лицемерят», – увы, это означает, что наша жизнь превратилась в антирелигиозную пропаганду.

Читая в посланиях Павла о той жизни, которую он предлагает вести христианам, нельзя не вспомнить письменность мудрых, образцы которой нетрудно найти, к примеру, в Книге Притчей. Призыв к целомудрию, к ответственности в том, что касается домашних дел, к уважению старших (ст. 1 – 6) отнюдь не был чем-то новым. В известном смысле новым можно было бы считать призыв к рабам подчиняться своим хозяевам не за страх, а за совесть (ст. 9 – 10), который в послании Титу звучит уже не в первый раз. Это, впрочем, и не удивительно: ведь древний Израиль никогда не знал массового рабовладения, которое было свойственно Египту, Греции или Риму. Но апостол, как видно, переносит те принципы социальных отношений, которые отражены в традиции письменности мудрых, на реалии греко-римского мира. Как видно, он считает достаточно универсальными если не сами рекомендации древних мудрецов, то, во всяком случае, ту логику, которая их породила.

Конечно, такого рода призывы и увещевания не в последнюю очередь были связаны с политическим мессианизмом, который в это время был широко распространён в Синагоге, проникая, вероятно, и в церковную среду, прежде всего, разумеется, в среду иудео-христианскую, во многом определявшую тогда жизнь Церкви в целом. Павел же был решительным противником подобного рода идей и представлений. И, как видно, не только потому, что политический мессианизм был для него мессианизмом очевидно ложным, который не мог привести ни к чему, кроме бессмысленных восстаний и последующих репрессий. Главное было в другом: апостол никогда не забывал слов Спасителя о том, что Его Царство «не от мира сего». Социальные реформы, политическая борьба или восстания сами по себе не могли приблизить торжество Царства, о чём апостол прекрасно знал. Социум для Павла был всего лишь средством и средой — средством для свидетельства о Царстве и средой, в которой приходится временно, до полного преображения мира жить свидетелям. И он хочет, чтобы среда эта как можно меньше мешала решению главной для христиан задачи — собственному духовному становлению и свидетельству (ст. 11 – 14), в которых и заключается смысл жизни христианина.