Мысли вслух на Мф 8:28-34

Описанный евангелистами случай, когда жители целого города просили Господа Иисуса Христа уйти, потому что Его присутствие пугает их и мешает их занятиям (то есть «бизнесу»), мог бы показаться экзотическим. Конечно, это реакция язычников, и трудно ждать от них чего-то иного...

Но в сущности, почти каждый человек в определенные моменты переживает нечто подобное. К счастью, мы не всегда ведем себя так, как гергесинцы, но едва ли кого-нибудь минуют искушения этого рода. Надо сказать, что история складывалась так, что открыто просить Господа Иисуса уйти, кажется, после 3-го века нашей эры, почти никто не дерзал.

Вместо этого по «схеме», описанной евангелистами, в нас рождается «номинальное» или «трехразовое» христианство (это когда человек встречается с Богом трижды: на своих крещении, венчании и отпевании). Важно иметь в виду, что номинализм лишь во вторую очередь — социально-религиозное явление, поражающее общество. В первую же очередь он поражает отдельного человека, и рассказ евангелистов помогает нам увидеть это не столько в других, сколько в себе.

Сколько жизненной силы в человеке. Двое бесноватых сопротивлялись легиону бесов, желающих их погибели. Когда же эти бесы изгоняются Иисусом в огромное стадо свиней, то все это стадо не в состоянии удержаться на краю бездны. Иисус являет милость Божию к человеку, но людям дороже свиньи, они просят Иисуса удалиться из их пределов, тем самым упуская возможность блаженства в уповании на Него.

Бесноватые не случайно обитали в погребальных пещерах, ведь подчинение воле тёмных сил — это уже путь к духовной смерти. Поэтому изгнание бесов из двух несчастных гергесинцев означало не только исцеление конкретных людей, и даже не только торжество силы Божией над силами тьмы. Оно явилось ещё одним прообразом предстоящей победы Христа над смертью.

В страхе местных жителей, потрясённых обстоятельствами, сопутствовавшими изгнанию бесов, было бы слишком просто видеть одно лишь недовольство гибелью свиней, а значит, нанесением материального ущерба. Нет, жители Гергесинской земли чувствуют, что Тот, Кто стоит перед ними, способен изменить всю их жизнь. Но вот этого им и не хочется, ведь привычная жизнь так понятна.

Так часто и мы, негодуя на ставшее привычным зло, не хотим замечать, что и сами настолько срослись с ним, что если кто-то попытается нас от него избавить, то нам станет не по себе. Но если делать выбор в пользу Христа, надо быть готовым принять то, что Он нам приносит. Даже если в результате мы лишимся чего-то наподобие стада свиней.

Рассматривая сегодняшнее евангельское чтение, мы можем задуматься о таких вещах. Самое, может быть, сложное: бесы. Многие не знают, что это такое, многие сваливают на них свою собственную вину, а иным вообще везде видятся бесы. Как относиться к этому наисложнейшему понятию Писания? Во-первых, важно помнить, что в молитве Господней мы произносим, повторяя за Иисусом, «избавь нас от лукавого…», значит, это очень важный момент: понять, что это за сила, осознать ее существование является для каждого необходимым условием осознанной молитвы «Отче наш». Первое и главное, что мы должны здесь понять: бесы, какую бы мысленную форму мы им ни придавали, тварны, тварны, как и мы, в Боге есть только Благо. В полном смысле слова существует только добро, зло имеет гораздо более низкий онтологический статус. А раз они, самое худшее, на одной онтологической ступени с нами, а то и ниже, ибо мы в какой-то мере причастны Богу и Его истинному существованию, значит, уж во всяком случае, они не сильнее нас, поэтому не надо их боятся. Напротив, они боятся Бога и покорны на самом деле Ему. Это очень хорошо явлено нам сегодня в истории с гергесинцами, как послушно они готовы выйти, когда видят истинную силу Христа. Хорошо это сказано и апостолом Иаковом: и бесы веруют, и трепещут ( 2:19). Второе важное, и это видно из сегодняшнего чтения, они быстрее, чем обычные люди узнают Бога. Почему? Это очень легко понять, потому что они те, кто Ему противятся, поэтому они хорошо Его знают. Поэтому мы не должны просто шарахаться от сумасшедших, боясь их как проказы, а очень внимательно слушать, что они говорят, ибо среди бреда мы можем разглядеть проблески такого смысла, который недоступен нам. И наконец, когда нам страшно и кажется, что искушают бесы, надо во всей простоте призвать Христа, и одного этого будет достаточно, чтобы они смолкли, ибо они очень Его боятся. А лучше вообще не отпускать края ризы Его, тогда на вопрос, знаете ли вы бесов, мы будем отвечать: нет, с бесами у нас плохо.

О реакции мира на свидетельство Иисуса о Царстве, принесённом Им в мир, так же, как и на Него Самого, сказано и написано немало. И всё же самыми яркими иллюстрациями этой реакции являются именно евангельские рассказы, при всей их краткости, которая порой бывает им свойственна. Таков и рассказ об исцелении Иисусом одержимого («бесноватого»). Само по себе такое исцеление с духовной точки зрения было выдающимся событием, даже если отвлечься от судьбы конкретного человека, освобождённого от тягостной для него власти тёмных сил. Но жители тех мест были язычниками, а это в те времена означало практическую безрелигиозность. Трудно сказать, что они думали о живущем неподалёку от них одержимом, но, во всяком случае, его исцеление их, похоже, не очень впечатлило. Зато впечатлило другое: утрата целого (и, наверное, немалого) стада свиней. Разумеется, первой реакцией всякого, читающего Евангелие, на такое равнодушие будет удивление, а быть может и возмущение. Но, если вдуматься, реакция жителей нормального языческого города была совершенно нормальной для язычников. Ведь язычники — это просто люди, живущие по законам непреображённого мира и не знающие (или не желающие знать) никаких других. А в непреображённом мире огромную роль играет инерция, мировоззренческие стереотипы, поведенческие модели. Живущие по его законам люди ощущают себя в нём действительно комфортно, им и в голову не приходит, что комфорт этот ущербен по определению. На языке евангельской притчи аномальность положения подчёркивается постоянным присутствием рядом с жителями города стада свиней: ведь свиньи, с точки зрения Торы, — животные нечистые, оскверняющие то место, где они живут, и тех людей, которые с ними соприкасаются. Язычники из евангельской притчи живут в состоянии нечистоты, которая для них является нормой, как она вообще является нормой для падшего мира. И всё их поведение, все их реакции «заточены» под этот падший мир. Духовного измерения в собственном смысле слова для них не существует, а вот что такое материальный ущерб, они понимают очень хорошо. И потому присутствие Иисуса их пугает. Конечно, от Него можно ожидать проблем. Особенно, если проблемой является само присутствие духовного измерения в собственной жизни. И горожане честно, со всей свойственной человеку откровенностью просят Его уйти. И Он уходит: ведь Царство не навязывают силой, его можно принять только по доброй воле.

Сегодняшнее чтение вновь возвращает нас к главной теме всех четырёх евангелий — к теме Царства. Перед нами два рассказа: об усмирении бури (ст. 23 – 27) и об исцелении одержимых (бесноватых) (ст. 28 – 34). Казалось бы, речь идёт об очень разных событиях, ведь в одном случае Иисус имеет дело с природной стихией, а в другом — с людьми и тёмными силами. Но, в сущности, в обоих случаях речь идёт о том, как Царство Божие, которое несёт в Себе Иисус, преображает окружающий Его мир. Окружающим кажется, что Он обладает какими-то сверхчеловеческими способностями или какими-то особыми данными Ему Богом силами, и потому может творить чудеса, каких никто другой сотворить не может (ст. 27). Но на самом деле дело не в силах и не в способностях, а в том, что мир вокруг Него преображается, оттого и буря утихает, и бесы не выдерживают, убегая прочь (ст. 32). Никакая сила, даже сила Божия, не воздействует так на мир: она может, конечно, многое изменить в нём, но в данном случае речь идёт уже не просто о переменах, а о полном преображении, так, что меняются сами законы мироздания. По законам непреображённого мира буря не может утихнуть без причины. Собственно, в этом мире она и не утихает, но в Царстве её нет; а дальше всё зависит от того, какой реальности окажется причастен человек, пребывающий посреди бури: реальности падшего мира или реальности Царства. И здесь всё определяется только верой, доверием к Тому, Кто принёс это Царство в мир (ст. 26). Но если веры нет, даже явления Царства сами по себе её не заменят. Так было с гергесинскими бесноватыми: явление Царства было налицо, и бесы, которые, естественно, не в силах были его вынести, почувствовали это очень скоро (ст. 29). А вот с людьми всё оказалось не так просто. Трудно было не поверить рассказу очевидцев (ст. 33), но рассказ этот, как видно, произвёл на местных жителей парадоксальное впечатление: они попросили Иисуса оставить их в покое (ст. 34). И вряд ли дело было в том, что им стало жаль потерянного стада. Конечно, жители этих мест были язычниками и вряд ли много думали о Мессии или о Царстве. Но одно они поняли: в их жизнь вошёл Некто и привнёс Нечто такое, с чем жить по-прежнему станет невозможно. Если Он останется среди них, вся их жизнь круто изменится. А этого они, по-видимому, не хотели. Иисус столкнулся здесь с главным препятствием на Своём пути: с нежеланием людей принимать то Царство, которое Он им предлагает. И тогда Он уходит. Ведь если человек отказывается от Царства, Спасителю нечего больше ему дать.

В отдельную группу изречений Иисуса Христа евангелист выносит Его короткие реплики, обращенные к различным людям и призванные в корне изменить их представления о жизни. И вот два замечательных примера: слова о том, что «человеку негде приклонить голову», и о «мертвых, хоронящих своих мертвецов». В первом случае, новый ученик, горящий пламенным желанием пойти за Учителем в огонь и в воду, вдруг узнает, что на этом пути ему придется позавидовать «лисицам и птицам небесным», что судьба Учителя и учеников совсем не будет соответствовать его представлениям о жизни прославленного и мудрого человека. Во втором случае, ученик узнает, что различие мертвых и живых отступает на второй план по сравнению тем преображением, которое ожидает учеников Иисуса, так что на их фоне все остальные оказываются «мертвецами». Но удивительнее всего то, что эти два изречения следуют в Евангелии одно за другим, выявляя контрасты Небесного Царства: презренный и униженный Учитель оказывается на деле средоточием жизни.