Мысли вслух на Ис 9:9-21

В отличие от рождественского гимна, который мы читали вчера, сегодняшнее пророчество Исайи исполнилось уже при жизни пророка. Это слова о гибели Самарии, которая вместе со всем Северным царством была разрушена в 722 году до Р.Х. И в этом пророчестве есть некоторые вещи, которые обращают на себя внимание своей актуальностью. Пророк говорит о людях (верующем народе), который не видит в собственных бедствиях плод своих беззаконий. Именно это делает катастрофу неотвратимой. Ничего, говорят северяне, что в стране упадок, обнищание и разрушение. Не будем унывать, но отстроим еще краше родную... Самарию, конечно. Но, говорит пророк, народ не обращается к Биющему его, и к Господу Саваофу не прибегает. Значит, правильно было бы в условиях упадка и распада, когда умирает экономика и умножается произвол, когда страна расползается, как песчаный кулич, не только думать о том, как нам обустроить... Самарию, конечно. Правильно было бы подумать: «В чем наш грех, который привел нас к этому?» - и прибегнуть к Господу Саваофу.

Ключевыми словами всего пророчества являются 1-2 стихи 10 главы. Пророк обвиняет тех, которые постановляют несправедливые законы и пишут жестокие решения, устраняют бедных от правосудия и похищают права у малосильных из народа. Это обличение обращено отнюдь не только к Пекаху и Гошее, царям Самарии в то время, но ко всей стране. Эта общая ответственность является, быть может, оборотной стороной единства нации, единства страны. И поэтому жестокость и трагичность нашей истории — предмет для нашего общего покаяния.

Пророчество Исайи о Сыне-Мессии подобно солнцу, неожиданно выглянувшему из-за туч. Оно было дано Израилю как утешение в тот момент, когда тьма наступившая казалась не просветной. Это обетование — еще одно свидетельство того, что Господь верен Своему слову, и не оставляет своего народа без попечения в самые трудные моменты его жизни. Все имена приоткрывающие сущность Мессии, и говорящие о Его мудрости, силе, вечности, мире – говорят о том, что Ему в этом мире никто не может противостоять. Все что требуется от народа – это верность Завету.

Если народ, или хотя бы его малая часть – остаток — окажется верным, то Господь Сам будет сражаться против врагов Израиля, и тогда уже не будет иметь значения какие силы Ему будут противостоять. День Мадиама, когда противник сражался сам с собой, всегда может вновь повториться.

Ну а если же нет, если народ не обратится, если его сердце останется гордым и надменным, то все произойдет ровно наоборот – тогда уже внешние враги будут «пожирать Израиля полным ртом», а междоусобицы станут его бичом: и тогда «не пощадит человек брата своего… каждый будет пожирать плоть мышцы своей: Манассия — Ефрема, и Ефрем — Манассию, оба вместе – Иуду».

Сегодняшнее чтение включает мессианский гимн (ст. 1–7), связывающий земное служение Мессии с Галилеей — местом, в религиозном отношении ничем не примечательным. Здесь не было крупных яхвистских религиозных центров, наподобие тех, которые существовали южнее, в Самарии, да и Иерусалим с его Храмом был, по местным меркам, достаточно далеко. Но всё это не помешало Галилее услышать проповедь Мессии-Христа, не помешало ей стать местом, где прошло детство Спасителя. Внешнее величие и древняя традиция не всегда способствуют делу Божию. Кто знает, каким было бы детство Иисуса, если бы Он провёл его не в тихом Назарете, а в Иерусалиме?

Замысел Божий нередко требует тишины и незаметности, особенно вначале, когда осуществление его ещё только начинается. А вот человеческие замыслы, наоборот, часто с самого начала предполагают и шум, и известность, и то земное величие, которое так любит падший человек (ст.8–10). Сегодняшнее чтение не случайно противопоставляет всеми пренебрегаемой Галилее Израильское Царство.

Ирония ситуации заключалась в том, что Галилея входила, хотя и не полностью, в состав этого государства, но считалась в нём глухой окраиной, никому не интересной и ничем не примечательной. Все крупные города, все значимые политические и религиозные центры страны находились южнее, в Самарии. Галилея же была пограничной областью, населённой уже частично язычниками (потому пророк и называет её «языческой», ст. 1). Но прошли века, и от Израильского Царства, правители которого гордились величием своей, в сущности, совсем небольшой страны, остались лишь воспоминания. А самым известным городом на её земле является сегодня даже не Вефиль, который был религиозной столицей Севера и одним из древнейших яхвистских религиозных центров, а Назарет, в эпоху расцвета Северного Царства ещё не существовавший вовсе, да и впоследствии отнюдь не отличавшийся известностью, пока его не прославил Тот, о Ком свидетельствовал Исайя.

В этом пророчестве контрастом звучит укор Израилю и Иуде за то, что они не хотят обратиться к Богу даже в момент испытаний, и — весть о возвышении языческой Галилеи, в которой прекратятся притеснения и войны, потому что в ней воссияет Князь мира — мира, как состояния гармонии Бога и людей. Парадоксально, что обетование Сына происходит на фоне неверия и забвения Бога в Его народе. Но помимо человеческой неверности и греха, в мире действует другая сила — ревность Господа, Его пламенная любовь к людям, которая не останавливается ни перед чем.

Чудесный дар — пророчество. Через несколько столетий после написания этих слов апостол Павел скажет, чтобы мы особенно искали именно этого дара, потому что он открывает нам пути Господни. Вроде бы Исаия просто пророчествует о рождении земного Мессии — Царя из рода Давидова, но перечисляет имена, которые могут относиться только к Самому Богу. Для человека же времен Исаии имя — это не условное наименование, а то, что выражает сущность носителя имени. Итак, Царь из рода Давида каким-то удивительным образом оказывается Самим Богом, устанавливающим Свое Царство навеки. И все это совершает ревность Божия, или как уточнит потом Новый Завет — любовь Божия.