Мысли вслух на Вар 4:5-29

Что означают слова Варуха об «огорчении Иерусалима»? То, что говорит пророк о Боге, в общем-то, понятно: о том, что народ Божий забыл Того, Кто сделал его народом, говорили многие пророки. А что такое «огорчение Иерусалима»? Можно, конечно, было бы думать, что речь идёт о Храме, который был местом присутствия Божия, и те мерзости, которые порой происходили в городе, по сути, перед лицом Божиим, конечно, радости Ему не доставляли. Но только ли в этом дело? Достаточно вспомнить, какой была общая и духовная обстановка в городе незадолго до вавилонского нашествия. Ни о каком раскаянии, ни о каком обращении не было и речи. Всеми, наоборот, овладело некое, совершенно поразительное, духовное и житейское легкомыслие, так, что никто из жителей не принимал всерьёз нависшей над городом опасности, легко поддаваясь на обещания во множестве появившихся в городе «пророков», обещавших чудесную победу над всеми врагами. А основой для таких умонастроений стала дурно понятая и извращённая яхвистская традиция. Корни проблемы, по-видимому, уходили во времена тех гонений, которые обрушились на последователей Исайи Иерусалимского (их называли иногда «бедняками») во время правления Манассии. Тогда яхвистская община города, по сути, разделилась на две части, из которых одна поддержала власть, а другая оказалась гонимой. Такое предательство единоверцев, разумеется, не осталось без духовных последствий: на протяжении последующего столетия духовный уровень яхвистской общины Иерусалима довольно заметно и резко упал. Элементом массового религиозного сознания в это время стали древние, ещё дояхвистские, предания о зачарованных стенах города, которые выдержат любую осаду, уверенность в собственном правоверии, в том, что Бог никогда не оставит Иерусалим, который после проведённой Иосией религиозной реформы стал единственным на земле местом, где были возможны яхвистские жертвоприношения. При всём этом жители города ощущали себя наследниками, носителями и продолжателями великой традиции, восходящей к Моисею и Давиду, полагая, что для этого достаточно лишь родиться евреем и несколько раз в году приходить в Храм для совершения положенных жертвоприношений, завершавшихся пышным и весёлым празднованием. Такое вырождение действительно великой традиции, превращение священного города в карикатуру на самого себя, естественно, не могло доставить радости ни Богу, ни тем немногим праведникам, которые ещё оставались в Иерусалиме. На таком фоне катастрофа, постигшая Иудею, становится событием вполне закономерным: ничего другого при том духовном состоянии народа, в котором он пребывал накануне Вавилонского плена, ожидать не приходилось.

Что имеет в виду пророк, говоря, что он «снял с себя одежду мира»? По смыслу соответствующего греческого слова, речь идёт о той одежде, которую он носил обычно, в дни благополучия. Такое словоупотребление отражает особенности не греческого, а иврита или арамейского, где понятия «мира» и «благополучия» предаются одним и тем же словом. Конечно, предстояние Богу — всегда событие в жизни человека. Но бывают, как видно, особые случаи, когда оно становится вопросом жизни и смерти. Такое случается во времена стихийных бедствий или социальных катаклизмов. И дело тут не только в том, что в такие времена сохранить доверие к Богу труднее, чем в дни благополучия. Дело ещё и в том, что человек, Богу доверяющий, как правило, не может не понимать, что происходящее не случайно, что Бог, попускающий катастрофу, попускает её не просто так. Попытка обращения к Богу с тем, чтобы изменить ситуацию, в этом случае напоминает попытку добиться от разгневанного царя отменить наказание, которое тот считает вполне заслуженным. Конечно, Бог всё же отличается в этом отношении от царя, и прежде всего тем, что Сам Он не стремится кому бы то ни было осложнить жизнь. Всё наказание в таком случае сводится, по сути, к невмешательству Бога в складывающуюся ситуацию: с наказанием (далеко, впрочем, не всегда справедливым) хорошо справляются сами люди, демонстрируя изобретательность, которая едва ли радует их Творца. Но ведь и для такого невмешательства у Бога, очевидно, есть все основания, если уж Он занимает такую позицию. И человек, обращающийся к Нему с просьбой о вмешательстве, тем самым берёт на себя ответственность за тех, за кого просит. Он как бы ручается за тех, относительно кого просит о заступничестве, обещает за них Богу, что они изменятся, изменятся настолько, что больше Он не будет в гневе отворачиваться при взгляде на их жизнь и их поступки. Такой шаг требует доверия и решимости. И веры в тех, за кого просишь.

Слова пророка об избавлении от руки врагов могут на первый взгляд показаться слишком обнадёживающими. Если бы всё было так просто, люди глубоко и искренне верующие, если верить Варуху, вообще не должны были бы страдать от последствий людской злобы. Всем, однако, хорошо известно, что это не так. Более того: от врагов пострадал даже Сам Христос, Мессия, пришедший в мир для того, чтобы принести ему Царство.

Как же понимать слова пророка? Может ли Бог избавить человека от врагов, а если может, то почему Он делает это далеко не всегда? Лучшим ответом на вопрос мог бы стать земной путь Спасителя. Не потому, что Он богочеловек, а потому, что Он свободен от греха.

Если бы речь шла об обычном человеке, всегда можно было бы сказать, что каждый, мол, получает по грехам, и спорить с такими утверждениями было бы сложно: ведь мало кто из людей знает даже меру собственного греха, не говоря уже о грехах своих ближних. И всегда, если бы речь шла об обычном человеке, в сознание и спрашивающих, и отвечающих закрадывалась бы (может быть, невольно) мысль: а вдруг это ему по грехам?

Насчёт Иисуса же никаких сомнений быть не может: Он совершенно точно не заслуживал ничего плохого, потому, что никогда не знал никакого греха. И всё же во время Своей земной жизни Он пострадал так же, как мог пострадать на Его месте любой другой человек. Никто другой, разумеется, не мог принести миру Царство, но предать, оклеветать и казнить по ложному обвинению могли бы любого, кто, делая дело Божие, перешёл бы дорогу светским властям или религиозным авторитетам. А между тем, по собственным Его словам, Иисус мог бы легко избежать этого, если бы захотел, но тогда Его служение, ради которого Он пришёл в мир, осталось бы незавершённым.

Наверное, так же обстоит дело и с каждым из нас. Иногда Бог может избавить нас от врагов, которые будут у нас в любом случае, если мы будем делать в этом мире хоть что-нибудь хорошее и нужное. Но бывает и так, что избавить нас от них можно лишь ценой недоделанной работы, незавершённого дела Божия, и тогда избавления ждать не приходится, если, конечно, мы хотим закончить начатое.

Иногда же случается, что наших врагов притягивает к нам именно наш грех, вернее, его проявления: злоба, заносчивость, агрессивность. Тогда пенять бывает не на кого, кроме самих себя. Тут-то и может помочь раскаяние и обращение к Богу: ведь вместе с раскаянием и обращением для раскаявшегося начинается новая жизнь. Жизнь с Богом, Который просто так в обиду не даст.

Как и кого Бог избавляет от насилия? И что можно в контексте этих слов пророка сказать о тех страданиях, которые выпадают на долю праведников, и выпадают нередко именно из-за их праведности? А земной путь Самого Спасителя, завершившийся крестной смертью? И всё же стоит внимательнее вчитаться в текст. От чего избавляет Бог дерзающих? От всех страданий, от любых преследований? Нет, речь, оказывается, идёт о власти («руке») врагов и от насилия, неизбежного в ситуации всякой войны, особенно в древности, когда с пленными и с мирным населением не было принято особенно церемониться. С первым всё более-менее понятно: Сам Иисус называет гонимых за праведность («правды ради») блаженными, стало быть, не всякое гонение — зло само по себе. Как видно, злом оно всё же становится тогда, когда во время гонений гонимые напрочь забывают и о Законе, и о пути праведности, когда власть «врагов», кем бы они ни были, становится для них единственной и абсолютной реальностью. Со вторым сложнее, но и тут «ножницы» задаёт Сам Иисус, приводя в ответ на вопрос об убитых Пилатом праведниках историю с некой башней, которая, как видно, незадолго до беседы, обрушилась, убив некоторое количество людей. Иисус прямо говорит, что это не «за грехи», как принято думать, что погибшие были не грешнее остальных. Просто мир несправедлив в принципе, человек нередко получает здесь не «по заслугам», а просто, как иногда говорят сегодня, «попав под раздачу». И нужно полное обращение, после которого в жизни обратившегося не остаётся ничего случайного, чтобы случайно не получить по голове чем-нибудь тяжёлым. Ни в каком другом случае, как видно, никаких гарантий быть не может. А ведь война и похожа больше всего на такую башню, обрушивающуюся на голову целому народу. И лишь тот, в чьей жизни нет места случайности, может в такой ситуации остаться живым, а быть может, и невредимым. Если, конечно, на это будет воля Божия.