Мысли вслух на 1 Кор 3:10-23

Продолжая разговор о христианстве и о христианской жизни, Павел выделяет то главное, что и составляет её суть. Речь идёт о том, в какой мере человек является причастным Божьему дыханию, Святому Духу, в какой мере это дыхание определяет его жизнь. Именно в таком смысле апостол и называет христиан «храмами Божьими».

В самом деле: человек изначально был сотворён Богом так, чтобы пребывать в постоянном с Ним общении, которое включало и возможность присутствия Божьего «дыхания жизни» в потоке жизни человеческой, который в Библии называется «душой». «Душа» человека (а значит, и сам человек) жива постольку, поскольку её оживляет Божье «дыхание жизни». Так было всегда, а после прихода Христа для христиан это «дыхание жизни», Божье дыхание, раскрылось во всей полноте как дыхание того Царства, жителем которого является каждый христианин, если, конечно, речь не идёт о номинальном христианстве.

И главный вопрос христианства сводится к вопросу о мере присутствия Божьего дыхания, дыхания Царства в жизни христианина, в том, насколько человек вмещает это дыхание и в какой мере оно определяет повседневное течение его жизни. От меры присутствия Божьего дыхания в жизни человека зависят и итоги его христианского пути: Бог, конечно, никого не отталкивает, и Христос с любовью примет каждого, кто к Нему обратится, но с чем придёт человек к завершению своего земного пути? Что он, выражаясь словами апостола, успеет и сумеет построить в своей жизни для Царства? Ответом на этот вопрос и становится земная жизнь христианина.

Главный вопрос христианства сводится не к тому, что делать и чего не делать, а к тому, как жить, это не вопрос внешней активности, хотя бы даже и самой «правильной», а вопрос духовного качества существования. А оно зависит целиком и полностью лишь от одного: от отношений с Богом и со Христом. От того, насколько следует наша человеческая воля воле Христа, насколько она едина с Божьей волей. Чем больше зазор между нашей человеческой волей и волей Бога, тем меньше Божье дыхание, дыхание Царства определяет нашу жизнь.

Только это и важно, а остальное вторично. В том числе и богословские споры, религиозные разногласия и расхождения, успех или неудача тех или иных церковных партий и группировок. Основание одно — Сам Христос. И любая активность важна лишь постольку, поскольку она позволяет человеку выстроить жизнь на истинном основании. Изменить её качество и позволить дыханию Царства это качество определить. А всё, что отвлекает от главного, лучше из жизни исключить. Так надёжнее: ведь наша земная жизнь не бесконечна и заканчивается нередко раньше, чем мы рассчитываем.

Всякий знакомый с Евангелием знает притчи Иисуса о краеугольном камне, с которым Он сравнивает Самого Себя, подразумевая под домом то мессианское Царство, которое Он принёс в мир. Павел говорит о Христе, как о краеугольном камне, на котором основана Церковь. Как видно, такое напоминание было уместно во все времена, не исключая и первохристианской эпохи.

Казалось бы, всякому христианину эта истина должна быть вполне очевидна. И всё же уже во времена Павла всё было не так просто. Почему же так? Может быть, из-за той религиозности, которая пронизывала тогда жизнь если не всей Церкви, то, по крайней мере, её еврейской составляющей? Но ведь речь идёт, собственно, даже не о религии и не о религиозности, а о неких спорах и конфликтах в Коринфской церкви, возможно, угрожавших даже самому её существованию. Конечно, в коринфской церкви должно было быть немало евреев (еврейская община Коринфа была одной из крупнейших в Римской империи), а у евреев, как известно, отношения с недавними язычниками складывались в церковных общинах не всегда просто. Однако склонность к спорам и распрям проявляли, можно думать, все, независимо от своего происхождения.

Какого рода были эти споры и распри, точно сказать трудно; ясно лишь, что церковная община разделилась на некие своего рода богословские партии, претендовавшие если не на исключительность, то, по крайней мере, на приоритет. Вот в этих-то условиях и приходится апостолу напоминать о том единственном основании Церкви, замену которому искать не приходится. И дело тут не просто в том, что спорить о приоритетах при том, Кто является истинным главой Церкви, как минимум, смешно. Дело ещё и в том, что такое Церковь, от чего зависит её жизнь.

Споры о первенстве, о приоритетах, даже об ортодоксальности тех или иных взглядов обычно начинаются тогда, когда спорящие в пылу своих споров забывают о своём Главе и начинают думать, что судьба Церкви действительно зависит от исхода их дискуссии, иногда весьма бурной. Быть может, в некоторых случаях так бы оно и было, будь Церковь обычной религиозной организацией, судьбу которой определяют её лидеры и признанные авторитеты.

Но в том-то и дело, что Церковь — не религиозная организация, а тело Христово. И определить её судьбу может лишь её Глава. А лидеры и авторитеты могут определить, самое большее, лишь судьбу тех или иных «церковных», а точнее, околоцерковных структур и институтов. И апостол призывает своих единоверцев не забывать об этом. И не превращать тело Христово в дискуссионный клуб, в котором каждый претендует на главенство, забыв об истинном Главе.

Слова Павла о христианах, как о Храме, где пребывает дыхание Божие, могут на первый взгляд показаться или преувеличением, или аллегорией. Конечно, и до прихода в мир Христа у человека была возможность прийти в Храм, подойти к алтарю и освятиться, без такого освящения народ Божий не был бы народом Божиим. И до прихода в мир Христа пророки совершенно реально ощущали в своём сердце дыхание («дух») Бога, которое открывало им то, о чём они потом свидетельствовали своим современникам. И всё же никто до прихода Христа не сравнивал человека с Храмом: ведь человек мог лишь приобщиться тому присутствию Божию, которое открывалось народу в Храме, но никак не вместить его.

Но, как видно, после прихода в мир Христа всё изменилось, и прежде всего потому, что Он принёс в мир Царство. То самое Царство, путь в которое теперь открыт каждому, кто готов довериться Христу и пойти за Ним. Но ведь Царство и есть не что иное, как священное пространство, которое прежде, до прихода в мир Христа, было ограничено тем физическим пространством, на которое Бог Сам указывал, как на место Своего присутствия. Теперь же, по слову Самого Спасителя, все ограничения сняты: «та» или «эта» «гора» — уже не важно, ведь дыхание Божие в день Пятидесятницы врывается в мир, как вихрь, охватывая его целиком. А каждый обитатель Царства оказывается не просто человеком, подошедшим к алтарю, вошедшим в священное пространство, но и носителем этого дыхания, подобно пророкам, которые ощущали его, как нечто внутреннее.

Но пророки ощущали дыхание Божие лишь иногда, временами, в моменты духовного экстаза, а для обитателя Царства такое состояние является, в сущности, нормой духовной жизни: ведь быть в Царстве и не быть причастным этому дыханию невозможно. Но тогда и оказывается, что каждый христианин становится сам подобием Храма: ведь теперь он становится вместилищем того присутствия Божия, которое прежде связывалось с Храмом, с алтарём.

Особенно важным этот факт оказывается в контексте той миссии, которую несёт Церковь в нашем преображающемся, но ещё не преображённом мире: быть не только свидетелем, но и носителем Царства, так, чтобы оно, оставаясь реальностью «не от мира сего», всё же соприкасалась бы с непреображённым миром, преображая его.

В такой ситуации каждый христианин, не отгораживаясь от мира, тем не менее должен оставаться для него в известном смысле чужим: ведь жить он должен по законам Царства, и то дыхание Божие, которому он, как житель Царства, причастен, он должен оберегать от профанации так же тщательно, как оберегали от неё алтарь Божий служители Храма. Иначе христианин, по сути, перестанет быть христианином и частью Церкви, как «тела Христова». И апостол, разумеется, прекрасно это понимает.

Христианство — это не вера в то, что Бог есть, и даже не в то, что Христос умер за нас. Христианство — это жизнь Духа Святого в нас (вспомним слова преп. Серафима Саровского о том, что цель христианской жизни — стяжание Святого Духа). «Приняли ли вы Святаго Духа, уверовав?» (Деян. 19:2) — вот ключевой вопрос, обращенный к нашей вере (не к разуму и не к чувствам). И если мы отвечаем «да», то тогда радикально меняется наше отношение как к нам самим, так и к другим людям.

Храм — это место, где обитает Бог, и раз Он обитает во мне, то мое тело оказывается храмом. Как я отношусь к этому храму, что в нем происходит, не совершается ли в нем что-то абсолютно несовместимое с присутствием Бога? Стал ли он «домом молитвы» (Мф. 21:13), чисто ли он выметен, возжигаются ли в нем светильники, все ли в нем «благопристойно и чинно» (1 Кор. 14:40)?

Мечта супермена: «всё — ваше»! Всё принадлежит мне: мир, жизнь и смерть, настоящее и будущее... Сколько жизней разбилось об эту мечту... И всегда оказывалось, что воплотить её в реальность невозможно. Жизнь и смерть, настоящее и будущее не в нашей власти, как бы нам того ни хотелось. Так что — Павел лжёт? Нет. Просто есть одно маленькое условие. Всё — наше, если мы — Христовы. Вот тогда, через Него и с Ним и в Нём — всё возможно. Всё наше, если мы — всецело в воле Божией.

Библия много раз в разных формах повторяет эту простую мысль; надо полагать, причиной этому является не только наше нежелание ее понять, но и ее практическая важность. Можно привести немало пояснений этим словам. Лучшее из них, пожалуй, дает сам Господь, когда говорит о строительстве здания без учета особенностей грунта («дом на песке и дом на камне», Мф. 7:24-27). Понятно, что когда мы ограничиваемся рамками этого мира, не думая о Творце его, всякая наша претензия на мудрость не более чем смешна.

Важно, что из этой мысли апостола Павла можно сделать практический вывод, и не один. Без помощи Божией человек не может преодолеть свою ограниченность, но он может помнить об этом и искать этой помощи и руководства. И Господь, сказавший, что Он есть Пастырь Добрый, не оставит тебя. И еще: жизнь, к которой тебя призывает Господь, может выглядеть жалкой с точки зрения «мудрости века сего».

Мудрость мира сего высказывается о смысле и цели жизни очень разнообразно: спектр простирается от примитивных наслаждений до освобождения от всяких зависимостей. Но такая цель жизни, как Дух Святой, для «земной» мудрости непостижима, а другой подлинной цели-то и нет...Поэтому слова апостола следует понимать не как сожаление («ах, ничего-то мы не понимаем»), а как практическую рекомендацию руководствоваться Премудростью Божьей. Очевидно, насколько апостол Павел в этом верен всей тысячелетней традиции Ветхого завета.