Мысли вслух на 1 Кор 12:7

Нередко, когда речь заходит, к примеру, о благодати или о дарах Духа, мы рассматриваем и то, и другое как своего рода божественную энергию, которая даётся человеку, как некий дар, для более интенсивной духовной жизни. Иногда, впрочем, к этому прибавляется ещё понимание того, что дары Духа — нечто целенаправленное, нечто такое, что Бог даёт человеку для решения некой, Богом же поставленной, задачи. При таком понимании оказывается, что Бог в виде духовного дара даёт Своему служителю некий инструмент, необходимый для исполнения порученного ему дела. Конечно, такое отношение к дарам Духа в известной степени справедливо, и оно безусловно имеет право на существование. Но исчерпывается ли этим вся глубина дара Божия, как духовного феномена? Ведь при таком подходе дар Божий, дар Духа рассматривается, как нечто изолированное, касающееся лишь Бога и того человека, кому дан дар. Разумеется, если говорить о порученном человеку Богом деле, придётся признать, что оно всегда касается не только самого служителя, но и других людей, по крайней мере, в той церкви, к которой он принадлежит. Но речь надо вести не только об этом. Ведь каждый дар Духа принадлежит не только конкретной церковной общине, но и всей Церкви, оказываясь частью того Царства, жителем которого является каждый христианин, если, конечно, он христианин не только по названию. И дары Духа даются человеку, именно как жителю Царства, в контексте тех отношений между ним и Богом, между ним и Христом, между ним и другими христианами, частью которых они являются. Даже некоторые земные дары обретают смысл лишь в том случае, если человек, их получивший, не прерывает отношений с тем, от кого он эти дары получил. А в Царстве ни один дар сам по себе, вне контекста отношений, связывающих получившего дар с Подарившим, вне контекста всей жизни Царства не будет иметь смысла. И благодать, и дары Духа напоминают праведность, которую невозможно накопить, которая существует лишь в динамике, так, что дела праведности невозможно «отложить про запас» с тем, чтобы впоследствии использовать их для обретения праведности тогда, когда основания для неё уже нет. И всякий дар Духа остаётся реальностью лишь до тех пор, пока остаются реальностью отношения, связывающие получившего дар с Тем, от Кого он его получил. До тех пор, пока он остаётся жителем Царства. Ведь от Царства нельзя оторвать кусочек и унести с собой. Тут всё или ничего.

В сегодняшнем отрывке апостол Павел говорит много важных вещей, но, пожалуй, самое существенное — это его слова о том, что никто не может исповедовать Иисуса Господом иначе, как Духом Святым. Буквальное значение греческого выражения в этом стихе: «никто не может сказать: Господь Иисус, если не в Духе Святом».

Слова эти звучат в характерном контексте: апостол говорит о духовных дарах и сравнивает несвободное состояние экстаза при идолослужении с дарами Святого Духа, столь обильными в древней Церкви. Говоря об идолослужении, он употребляет выражение ήγεσθε άπαγόμενοι, очень точно переданное в славянском пререводе: «ведоми ведостеся». Глагол άπάγω имеет значение «уводить, отводить», и используется в таких выражениях, как «отводить в тюрьму, уводить чужую жену». Апостол говорит о несвободе идолослужителя, выражающейся, в первую очередь, в том, что идолослужение связано с приведением человека в определенное состояние.

Апостол противопоставляет этому состоянию несвободной экзальтации, умопомрачения, подчинение человека власти, господству Иисуса. Исповедание Иисуса Господом — это ни к коем случае не состояние человека, но его жизненная позиция, которая может быть выбрана только свободно. И именно это исповедание апостол называет основополагающим даром Святого Духа, таким, который позволяет отличать христианство от всего остального.

Обращаясь вновь к описанию жизни Царства, Павел говорит о том, что Царство всё пронизано дыханием (духом) Божиим (ст. 4 – 6). А Иисус и есть тот обещанный Богом Мессия, через Которого это Царство открылось миру, так, что всякий, знающий, что такое Царство, никогда не отречётся от Иисуса и не ошибётся относительно Его служения (ст. 3). Что же касается жизни в Царстве, то она и есть не что иное, как результат воздействия того дыхания Божия, которым Царство пронизано от Престола до последней пылинки. В Царстве нет места, где это дыхание не ощущалось бы, но, прикоснувшись к человеку, оно может воздействовать на него по-разному. Человек совершенно реально меняется под влиянием такого прикосновения, но изменения оказываются каждый раз так же уникальны и неповторимы, как уникален каждый человек и неповторим замысел Бога о каждом из нас.

Отсюда и то различие даров и призваний, о котором пишет апостол (ст. 8 – 11). Общим же оказывается то, что ни один из этих даров и ни одно из этих призваний не может быть осуществлено одними человеческими силами без помощи Божией. В сущности, речь идёт уже не столько о возможностях и способностях самого человека, сколько о богочеловеческом сотворчестве, когда Бог превращает человека в совершенный инструмент, который Он может использовать для решения таких задач, о которых человек, не знающий помощи Божией, не мог бы и подумать. И одному только Богу известно, как Ему удаётся решить эту задачу, не превращая человека в слепое орудие и позволяя ему оставаться личностью во всей полноте. Личностью, живущей в Царстве.