Мысли вслух на Рим 9:19-33

Если принадлежность к народу Божию не зависит от воли человека, означает ли это, что человек не несёт никакой ответственности за свою судьбу (ст. 19)? Как видно, апостол так не считает. Размышляя о воле Божией и о выборе человека, он не случайно отсылает читателя к Торе и к тем описаниям казней египетских, которые мы находим в Книге Исхода, а точнее, к тому выбору, перед которым стоял тогда фараон, как правитель своей страны (ст. 17 – 18). Тора в данном случае антиномична: она, с одной стороны, говорит о Боге, Который ожесточает (т.е. делает жёстким, неуступчивым) сердце фараона (Исх. 7 : 1 – 5, 13; 9 : 7, 12; 10 : 1 – 2, 27), а с другой — о фараоне, который сам ожесточает своё сердце, становясь причиной бедствий, постигших его страну (Исх. 8 : 15, 32; 9 : 34 – 35). В таком контексте процитированные Павлом слова о том, что Бог поставил фараона для того, чтобы показать на его примере Свою силу (в данном случае апостол, очевидно, ссылается на Исх. 9 : 13 – 16), приходится воспринимать скорее как указание на то, что выбор человека перед лицом Божиим во всяком случае оказывается свидетельством: или свидетельством благости Божией, если тот, к кому обращается Бог, говорит Ему «да», или свидетельством силы Божией, если в ответ звучит «нет».

Но тогда встаёт естественный вопрос: Бог всемогущ, так почему же Он не мог, ради спасения фараона, смягчить его сердце? Разве не во власти Божией было сделать могущественного правителя уступчивее? На этот вопрос Павел не отвечает. Он лишь сравнивает власть Бога над человеком с властью мастера над своим изделием, которое замысла мастера не может знать по определению, а потому в данном случае любые объяснения бесполезны (ст. 20 – 21). Ясно лишь одно: бывает, что Бог медлит с вынесением приговора даже тогда, когда, казалось бы, приговор должен быть уже давно готов и подписан (22 – 24). А для того, чтобы получить ответ на все вопросы, человеку нужно было бы охватить замысел Бога о мире и о каждом человеке во всей полноте, что невозможно по определению. Но исходя из текста Торы, на который ссылается Павел, можно быть уверенным лишь в одном: свобода человека для Бога важна, и Он учитывает выбор того, к кому обращается. Конечно, Бог в силах смягчить сердце каждого; однако не станет ли подобного рода вмешательство нарушением свободы того, чьё сердце Бог изменит таким способом? Но всё сказанное касается судьбы отдельного человека, стоящего перед Богом. Что же касается народа Божия в целом, то его судьба загадочна и таинственна, так, что здесь возможны самые неожиданные повороты и перемены (ст. 25 – 29).

То же касается и нового народа Божия: те, кто изначально не имел никакого отношения к замыслу Бога о Своём народе, становятся его частью, явив ту полноту верности, которая отличала Патриархов и пророков, а те, кто должны был бы идти в Царство впереди других, не получили того, чего искали, не нашли той Торы праведности, которую так хотели найти (ст. 30 – 31). Но и здесь вопрос выбора оказался центральным: судя по словам апостола, главную проблему он видит в том, что многие из его соплеменников и единоверцев Царству предпочли религию, те «дела Торы», которые сами по себе не позволяют достичь цели, Торой поставленной (ст. 32 – 33). И посланный Богом Мессия-Христос действительно оказался для них камнем, споткнувшись о который они уже не смогли двигаться дальше.

Из сегодняшнего чтения можно сделать странный вывод: Бог Сам спасает тех, кого Он предопределил ко спасению, а остальным, как бы они не старались, останется погибнуть. Но не будем унывать, а тем более — судить о других людях. По «закону праведности», о котором пишет Апостол, оправдываются не те, кто ищет собственной праведности путем исполнения предписаний закона, а те, кто верит в краеугольный Камень, Христа. Именно Он в сегодняшнем Евангелии бросает нам вызов — время закона прошло, теперь Его Царство получают те, кто готов «употребить усилие».

Апостол упоминает здесь тайну Божьего промысла. И главная тайна тут заключается в том, где, когда и почему Бог считает нужным вмешаться в ситуацию или, наоборот, предоставить всё естественному течению событий. МЫ вспоминем тут рассказ об Исходе когда, с одной стороны, сердце фараона ожесточил Бог (Исх. 7 : 3, 9 : 12, 10 : 1, 10 : 20), а с другой — что фараон сам ожесточил своё сердце (Исх. 8 : 15, 8 : 32). Речь идёт, конечно, не о жестокости, а о жёсткости, упрямстве, неуступчивости. Получается, что сердце фараона ожесточает всё-таки не Бог, фараон делает это сам. Мог ли Бог вмешаться и изменить ситуацию?

В принципе, безусловно мог: всё в Его власти. Но почему же в таком случае Он этого не сделал? И можно ли винить человека, когда Бог Сам оставляет его на произвол судьбы? На этот вопрос Павел не отвечает прямо. Он лишь упоминает гончара и изготовленный им сосуд. Бог так же знает всё про человека, как гончар про глину, с которой работает, и человек так же целиком и полностью пребывает а Его власти, как глина во власти гончара. Вот только сосуд вряд ли сможет понять, почему именно его гончар предназначил к тому или иному употреблению.

И человек относительно Божьих планов, касающихся в том числе и его самого, знает не больше, чем сосуд о планах гончара. Человек просто не может знать о них больше в силу объективных причин, в силу той разницы между Богом и человеком, которая остаётся даже тогда, когда Бог перебрасывает мост через пропасть, разделяющую человека с Ним. Потому-то никто из людей и не в состоянии понять, почему в одних случаях Бог вмешивается в ситуацию и активно её меняет, а в других как бы остаётся в стороне и предоставляет всё естественному ходу событий.

Апостолу очевидно лишь одно: его собственный народ оказался перед лицом явившегося в мир Мессии не менее упрям, чем фараон перед лицом Бога Израиля. Почему Бог не вмешивается, ничего не меняет прямо сейчас? Неизвестно: это тайна Бога и еврейского народа, тайна их отношений, известная одному Богу. Павел лишь надеется, что ситуация такой не останется навсегда и когда-нибудь настанет день обращения и его народа, который примет Мессию.