Мысли вслух на Рим 11:25-36

Говоря о спасении своего народа, Павел связывает его с концом времён, с тем торжеством Царства, которое невозможно без участия в нём народа Божия во всей полноте. Апостол прекрасно понимает, что главный смысл нынешней эпохи — наступление Царства, которое раскрывается в мире всё больше и больше. Отношение к этому процессу каждого определяется лишь его собственным выбором, так что евреи, как и представители любого другого народа, могут оказаться как его участниками, так и его противниками, и Павел вынужден с сожалением констатировать, что большинство его соплеменников выбрало второе (ст. 28). Собственная религия и традиция оказалась для них важнее Царства. Но в эсхатологической перспективе значим не только выбор конкретного человека, который определяет, прежде всего, его собственный путь, но и замысел Божий относительно Своего народа, который может кардинальным образом изменить судьбу каждого, кто имеет к нему отношение. Ведь Бог не изменяет однажды данным обещаниям и не разрывает однажды заключенных союзов, а значит, и союз Его с еврейским народом продолжает действовать, и судьбу каждого, кто принадлежит к еврейскому народу, нельзя рассматривать вне контекста этого отнюдь не разорванного союза (ст. 28 – 29).

Апостол надеется на то, что возвращение Спасителя в конце времён станет для еврейского народа тем же, чем стало для него посещение Божие во время Вавилонского плена: тогда, в Вавилоне, история допленного еврейства действительно закончилась, но именно там, в Вавилоне, во время плена чудесным образом, благодаря лишь тому, что Бог не оставил остаток Своего народа, родилось новое еврейство, и вся еврейская история последующих веков восходит именно к нему. И как тогда всё случившееся произошло лишь потому, что Бог не меняет Своих планов относительно Своего народа, так и при возвращении Спасителя история еврейского народа начнётся заново его преображением именно потому, что Бог верен Своим обещаниям и заключённым Им союзам (ст. 25 – 27). В конце концов, Царства не заслужил ни один человек и ни один народ, все одинаково получают его по милости Божией (ст. 30 – 32), а если так, то лишь в конце времён, когда Спаситель вернётся, а Царство раскроется во всей своей полноте, определится судьба каждого человека и каждого народа.

Мы живем в мире, где каждый сам за себя. В нашей жизни главное — стать самостоятельным, мы так любим говорить о независимости. В этом мире каждый из нас — словно маленькая частичка, идущая своим путем. В этом атомизированном обществе пропадает самое главное, то, что делает человека человеком — милосердие, сострадание, ощущение ответственности за тех, кто рядом. Где-то происходит что-то ужасное, гибнут люди, но наше переживание длится ровно столько, сколько времени занимает выпуск новостей. В лучшем случае — еще полчаса, в самом лучшем — пару дней. Ведь это где-то, к нам это не имеет отношения. Более того, созерцание чужого несчастья, чужой катастрофы подменяет в нас сострадание.

Но сколько бы мы ни строили стен, отделяющих нас от других людей, сколько бы мы ни пытались замкнуться в своем уютном мирке — мы не отменим того факта, что Господь совсем иначе задумал наш мир. На самом деле мы все связаны друг с другом, что-то страшное, происходящее на другом конце мира — все равно касается нас. Потому что смерть каждого из нас непоправимо меняет наш мир. Более того, то, что наш мир представляет cобой такое печальное зрелище — это и наша вина, наша ответственность. Это не значит, что мы должны рвать на себе волосы или впадать в депрессию, но это значит, что надо осознать меру своей личной ответственности и стараться не перекладывать ее на других. И даже тогда, когда мы ничем не можем помочь  — мы всегда можем молиться за других.

Сейчас христиане одной из Церквей единым сердцем молятся о своем предстоятеле. Наверное, кто-то молит о сохранении жизни, а кто-то о легкой и спокойной кончине для него — это и неважно. Важно то, что к какой бы Церкви мы ни принадлежали, не стоит питать иллюзий, что нас это не касается. И возможно, этим сегодняшним чтением из послания к Римлянам, в котором Павел открывает тайну единства всех во Христе, Бог призывает нас сегодня присоединиться к молитвам наших братьев и сестер.

Если мы не будем читать 11 главу Послания к Римлянам и считать ее руководством к действию, то будем потом сидеть в конце стола и вспоминать 14 главу Евангелия от Луки. И это самый мягкий вариант развития событий. Потому, что Аврааму, например, Бог сказал: «Я благословлю благословляющих тебя, и злословящих тебя прокляну». А Господь никогда не нарушает данного Им слова.

Aпостол вполне уверен, что приход Христа и наступление эры нового, мессианского союза-завета отнюдь не обесценивает того пути, который был пройден народом Божьим в дохристианские времена, и вовсе не закрывает для евреев возможности войти в Царство и в Церковь в дальнейшем. При этом Павел говорит о том, что прежде Церковь должна пополниться обращёнными из язычников, увеличиться в числе. И дело тут не в том, что язычники могут стать каким-то примером для евреев или в чём-то их убедить своим массовым обращением ко Христу, даже если бы такое массовое обращение было возможно.

Дело в том, что лишь полнота Церкви, явленная миру, может быть по-настоящему убедительной для тех, кто прошёл некую часть пути в Царство и остановился в уверенности, что он уже достиг цели. Речь идёт, разумеется, именно о полноте всей Церкви. Церкви, которая не сводима ни к каким общинным движениям и уж тем более не к каким земным структурам и институтам, и которая представляет собой форму существования Царства на земле и пространство отношений, соединяющих верных со Христом. Иногда такую Церковь называют небесной, иногда мистической — и оба определения нельзя считать полными.

Полнота Церкви ведь включает в себя не только небо, но и землю, не только тех, кто уже завершил земной этап своего христианского пути, но и тех, кто ещё его продолжает. И полнота в одной части Церкви при условии полноценной христианской жизни проявляется не меньше, чем в другой, хотя и иначе по форме. Да и мистики в церковной жизни, в сущности, совсем не так много: ведь она свойственна разделённому миру, когда обитатели одной его части пытаются заглянуть в другую, куда им нет доступа.

Церковь же — подлинная Церковь, а не облепившие её человеческие учреждения — всегда открыта во всех смыслах, в ней присутствует тайна, но нет таинственности и эзотеризма, столь любимых многими мистиками. Вот эта подлинная Церковь во всей своей полноте и может стать остановившимся на пути в Царство стимулом для дальнейшего движения. Всё остальное для таких людей обычно не убедительно. Это Павел знает по собственному опыту.

Духовная жизнь и история народа Божия полны парадоксов. И главный парадокс заключается в том, как исполняются планы Божии с участием тех, кого Он считает Своими. Собственно, та ситуация, которую описывает Павел применительно к еврейскому народу в его отношении к Церкви, является лишь частным случаем этого парадокса. Парадокс же заключается в том, что Бог чаще всего осуществляет Свои планы с участием тех, кто, будучи выбран Им Самим, тем не менее оказывается обычно при реализации плана скорее обузой, чем помощью. Так было с самого начала еврейской истории, с самого дарования Торы, с самого Синая.

С той самой истории с золотым тельцом, после которой Бог принимает парадоксальное решение: народ не заслуживает того, чтобы войти в обещанную ещё отцам землю, но идти он должен именно туда, к границам этой самой земли. Потому, что земля была обещана Аврааму. Потому, что это замысел Бога, часть Его ещё более масштабного плана спасения человечества. Ну и потому, конечно, что Моисей не отказывается от своего народа, не отказывается вести его дальше. Есть план Божий, есть кто-то, кто его понимает настолько, чтобы сознательно в нём участвовать — вот и необходимый минимум для осуществления Божьего плана. А остальной народ — что он? Обуза? Нет.

Скорее, поле возможностей. Относительно которых никогда нельзя быть уверенным, что они будут реализованы, но которые в поле Божьего внимания (или, выражаясь библейским языком, Божьей памяти) будут существовать до завершения нынешней большой духовной эпохи. До второго пришествия. До момента полного торжества Царства. И лишь тогда настанет время подводить итоги. Вот и евреи остаются таким же полем возможностей. Мессию они в массе своей не принимают — как не принимали зачастую современники Моисея его слова и его водительства.

Христианам они враги — просто потому, что не хотят христианского пути, не принимают его, предпочитая свой путь. Но для Бога они — нераскрытый потенциал, нереализованная возможность. Оно и понятно: никто из тех, кто хотя бы однажды поучаствовал в осуществлении Божьего плана, не выпадает из Божьего внимания насовсем. А уж во что выльется Его внимание в каждом конкретном случае, известно Ему одному. Нам остаётся лишь терпеливо ждать. Возможно, до конца времён.

Дары и призвание Божие идут парой, вместе. Это значит, что, во-первых, призвание Божие не неисполнимо для нас, потому что ему всегда сопутствуют подаваемые Им соответствующие дары. Во-вторых, дары Божии никогда не бессмысленны и не бесцельны, ведь они даются на исполнение определенного призвания.

А кроме того, поразмыслим о непреложности даров и призвания. Как правило, мы склонны к одной из двух крайностей: или считать, что Бог настолько хозяин Своим обетованиям, что «захотел — дал, а захотел — взял обратно», или считать, что раз уж Он обещал, то оно уже у нас «в кармане», что бы мы ни делали. На самом деле здесь, как всегда, парадокс. Бог верен Своим обещаниям и не отменяет их, но в исполнении обещаний (как о дарах, так и о призвании) всегда есть две стороны: Его даяние и наше принятие. Его даяние непреложно, но необходима и вторая сторона — наше согласие на принятие одновременно даров и призвания.

В контексте послания к Римлянам, апостол Павел отвечает этой фразой на вопрос о том, как мог Бог допустить, что иудеи отказались принять Его. Но у всякого, кто с вниманием читает слова апостола, они выбивают из-под ног всякую почву для суждений о людях. Вдруг оказывается, что совершенно невозможно никого осудить, потому что любой человек тоже заключен в непослушании, как и тот, кого он хочет осудить.

И еще один важный аспект есть в словах апостола. Мы инстинктивно представляем себе историю мира как некоторый процесс естественного отбора, отделяющего хороших от плохих, овец от козлищ. Так написаны наши учебники истории. Так мы смотрим на народы и социальные группы. Так мы смотрим на себя и своих близких. Нам кажется, что люди живут, стараясь пробиться куда-то, куда пускают только отдельных заслуживших. Это овечки, а козлищи никуда пробиваться не желают, а просто прожигают жизнь... А все совсем не так.

Все совратились, каждый на свою дорогу. С точки зрения возрастания к величию история мира с самого начала оказалась неудачной. И поэтому, как исцеляющий бальзам на рану, помилование изливается сразу на все человечество. Поэтому невозможно измерять, как сильно ты «растешь над собой», глядя, как низко пали окружающие.

В послании к Римлянам в целом, в том числе и в сегодняшнем отрывке, апостол Павел много и подробно говорит о судьбе Израиля и отношении христиан к нему. Увы, за прошедшие два тысячелетия проблема не утратила своей остроты, и антисемитизм продолжает оставаться одной из серьезных духовных болезней христиан. Но если в Древнем Риме он все же не имел выраженной религиозной окраски, то в странах, принадлежащих к христианской цивилизации — средневековой Испании, Германии до 1945 года, в нашей стране — к нему примешивается некоторое якобы христианское обоснование.

Апостол Павел рассматривает проблему отношения христиан к евреям с разных сторон. В сегодняшнем отрывке он предлагает нам важный для него самого образ культурной и дикой маслины. Будучи сам иудей из иудеев, апостол подразумевает под культурной маслиной и всю духовную традицию Ветхого завета, и, главным образом, апостолов и большинство христиан первого поколения. Все они были иудеями, и именно им мы обязаны нашей верой. Если ты, дикая маслина, говорит он нам — христианам из язычников — привился на место отпавших ветвей маслины культурной, то негоже тебе превозноситься над всем ее корнем. Не гордись, говорит апостол, но бойся. Ведь мы можем отпадать точно так же, как и иудеи.

И, в духе универсализма Нового завета, апостол Павел объясняет строгость и благость Божию только отпадением или верностью людей. Это значит, что национальная принадлежность не имеет здесь значения. Всякий человек, и язычник не меньше, чем иудей, может отвергнуть дар благодати Божией. Тем самым, с точки зрения апостола, никаких богословских оснований для антисемитизма нет. Из этого же с очевидностью следует, что, как и всякая ксенофобия, антисемитизм, мягко говоря, не украшает христианина.