Мысли вслух на Еф 4:1-16

Апостол Павел говорит, что каждому из нас «дана благодать по мере дара Христова». Какова же эта мера? Мера дара Христова? Мера Его дара — это Его жизнь, отданная за нас! Его дар — это Он Сам. Итак, мера дара — безгранична. Иначе говоря, безгранична и дарованная каждому из нас благодать. Каждому. Мы ведь любим снимать с себя ответственность, говоря, что у нас особых даров нет, мы люди скромные... А Господь уже дал каждому — всё, благодать без меры! И на каждого из нас этот дар — не только подарок, но и ответственность.

Апостол Павел не просто просит – он умоляет. Умоляет всех нас поступать достойно имени учеников Христовых. И как же это – поступать достойно имени христиан? Для Павла это значит «сохранять единство духа». Мы-то всё думаем, что главное – это какие-то необыкновенные добродетели (которых у нас, правда, тоже нет, ну да ничего, зато мы будем к ним стремиться). А всё оказывается так просто… и почти невыполнимо. Сохранять единство. Возможно ли это в сегодняшнем мире, где разделены не только разные христианские деноминации, но и (зачастую) просто поклонники разных священников в одном приходе? И в чём будет заключаться это единство – ведь совершенно очевидно, что ни одному из нас, и даже всем вместе, не под силу объединить разделённые Церкви? Наверное, Павел уже дал ответ: единство – в смиренномудрии, кротости и долготерпении, в снисхождении друг ко другу любовью. Иначе говоря – в том, чтобы с любовью принимать другого, несмотря на то, что он другой.

Слова Павла о едином теле, едином духе, единственной верности и едином крещении звучат как один из первохристианских символов веры. В те времена единого символа не было, их, по-видимому, было несколько. И хотя никто эти символы формально не канонизировал, фактически они свою роль играли: позволяли христианам кратко и ёмко сформулировать главное кредо своей веры и своей жизни. А в основе той формулировки, которую предлагает апостол в своём послании, лежит Церковь как единое тело и единый дух, соединённые одной, единственной для всех, надеждой.

Речь идёт именно о Церкви с большой буквы. Не о земном, людьми основанном сообществе, а о духовной реальности. Как духовная же реальность Церковь всегда — Царство на земле. Если христианин — житель Царства по определению, то Церковь — по определению представительство Царства на земле.

Члены которого соединены между собой одним, единым для всех, дыханием — дыханием этого Царства. И связаны одной общей надеждой — надеждой на то, что настанет день возвращения Христа во славе, когда Царство раскроется до конца и в полноте, включив в себя и преобразив весь мир. Потому и Господин у всех христиан один. В данном случае именно так — Господин с большой буквы. Царь. Владыка своего Царства. Того самого, куда входят через крещение, которое тоже одно. Конечно, будь церквей много, крещений тоже было бы много. Но Церковь с большой буквы одна по определению.

Поэтому и крещение одно, если оно настоящее: ведь оно вводит человека именно в эту Церковь с большой буквы, а не в какое-то земное сообщество. Или не вводит никуда вообще — но тогда уже слово «крещение» впору брать в кавычки. И вера у всех христиан тоже одна, если только они христиане. Вера, конечно, как верность Христу, а не как разнообразные описания многочисленных вариантов христианского мировоззрения. И один Бог над всеми и надо всем. И во всех. Ведь только Божье присутствие может сделать Церковь телом Христа, а мир Царством. В этом и надежда христиан. Если, конечно, речь идёт о настоящем христианстве.

Нередко библейское учение о личном Боге противопоставляют пантеизму как учению языческому. В самом деле: языческому миру пантеизм свойствен, а вот о личном Боге язычники говорят редко. Впрочем, нельзя сказать, чтобы они о Нём не говорили совсем. Но личный духовный опыт язычника действительно часто носит именно пантеистический характер. Оно и неудивительно: ведь для полноценного богообщения необходимо откровение, чтобы узнать Бога как Личность, Он должен открыться ищущему Сам. Иное дело пантеизм: присутствие Бога в мире — реальность, и эта реальность доступна всякому ищущему.

Не случайно поэтому путь духовных исканий часто и многих приводил прежде всего к пантеизму, который укреплял их язычество: ведь от пантеизма легко перейти к обожествлению космоса. Возможность такого обожествления была одной из причин того, что авторы всех без исключения библейских книг к пантеизму относились весьма насторожённо. Впрочем, пантеизму все-таки нашлось место на библейских страницах: ведь в нём есть некая правда, хоть и не вся.

Если присутствие Божие в мире — реальность, то и пантеизм имеет право на существование, не претендуя, разумеется, на истину в последней инстанции. А в контексте новозаветного откровения, откровения о Царстве он получает новое измерение. В самом деле: пантеизм возможен постольку, поскольку Божье дыхание, Божье присутствие пронизывает собой мироздание, притом с самого начала, с того самого, когда, по слову Поэмы творения, «Дух Божий распростёр крылья над водой».

И само это присутствие делает возможным преображение творения, качественное изменение его природы, которое избавит мир от власти того зла, что вошло в него во время падения. Но для того, чтобы такое преображение стало возможным, полноте Царства надо было войти в мир изнутри, через человека, точнее, через Богочеловека.

И вот теперь, когда это произошло, пантеизм обретает новое качество. Прежде он напоминал о присутствии Бога в творении, теперь — о присутствии творения в Боге. Не в глубине Божьей личности, где нет и не может быть ничего тварного, а в процессе Божьего существования, частью которого и является Его Царство. Бог, погружённый в жизнь мира, в самую её глубину, и мир, включённый в Божью жизнь настолько, насколько она ему открыта — это и есть Царство. И сама Божья жизнь — «над всеми, через всех и во всех».

Когда смотришь на параллельное место в Псалтири, которое цитирует апостол Павел, то видишь, что есть небольшое, но существенное различие. В посланиях говорится: Посему и сказано: восшед на высоту, пленил плен и дал дары человекам. А в Псалтири: Ты восшел на высоту, пленил плен, принял дары для человеков, так чтоб и из противящихся могли обитать у Господа Бога. Что значит «пленил плен»? Тех, кто был в плену у сатаны Он сделал своими пленниками, по сути выкупил их, чтобы потом дать свободу. А вот в отношении слов «дал дары» и «принял дары» немного сложнее. При этом надо сказать, что это отличие наблюдается не только в русском переводе, но и например, в Вульгате. И стало быть апостол осознанно вносит новый смысл. На самом деле, это что-то очень важное. Дар. Дары, приносимые младенцу Иисусу и есть что-то соединяющее это видимое разночтение, дары Тому, Кто принес Себя в дар. Он принимает дары и дает дар, самый главный дар. И как прекрасно, что вдруг выявилась эта взаимность, казавшаяся простым разночтением, чуть ли не ошибкой. Святые дары. «Бескровная сия жертва», «жертва хваления», которая есть «милость мира». Мы вдруг сливаемся и не различить, где то, что Христос дарит мне, а где то, что я дарю Ему. У О’Генри есть такой рассказ дары волхвов о двух очень бедных возлюбленных, которым очень хочется подарить что-то друг другу на Рождество, но у них нет денег, и тогда она втайне отрезает свои прекрасные волосы, продает их и покупает ему цепочку для часов, а он продает часы и покупает гребень для волос. И хотя с точки зрения материальной это все так нелепо выглядит и несчастно, на самом деле это и есть счастье. И вот именно такие дары мы приносим и друг другу и Богу каждый день нашей жизни. Пусть все выходит неловко. Мы отдаем самое дорогое.

Для апостола всякое церковное служение — прежде всего созидание тела Христова. Церковность означает не принадлежность к какой-то структуре или даже какой-то конкретной церковной общине, или, по крайней мере, не формальную принадлежность, она — в первую очередь включённость человека в те отношения между Отцом и Сыном, которые создают Царство и открывают его всякому ищущему. Ищущие Бога во все времена стремились установить с Ним живые отношения самыми разными способами.

Иногда им что-то удавалось, чаще — нет. Но теперь, после прихода Христа, устанавливать отношения с Богом надо вместе с Ним — по крайней мере, если мы христиане. Вот с такой точки зрения Павел и призывает своих эфесских братьев смотреть на всё, что они делают как христиане и как члены Церкви. И дело тут, разумеется, не в какой-то формальной дисциплине или одобрении каждого действия или служения со стороны неких «руководящих старших братьев». Дело в том, осознаёт ли несущий то или иное служение свои непосредственные отношения со Христом. Хороших дел много, и полезных тоже.

Вопрос лишь в том, дал ли именно нам Христос благодать на то самое дело, которым мы заняты в данный момент. Нам сегодня, наверное, привычнее смотреть на благодать как на своего рода духовную энергию, которой Бог нас подкрепляет через Иисуса Христа, давая силы на все хорошие дела, какими нам придёт в голову заняться и какие мы сочтём хорошими. Или даже просто на благочестивую жизнь — тоже ведь дело хорошее.

Павел связывает благодать с конкретным поручением, данным Христом в контексте того духовного процесса, который связан с созиданием Царства, с выстраиванием и укреплением Его отношений с Отцом. Таковы все дары Христовы, и по мере дара даётся благодать, сила его осуществить, раскрыв данные Христом возможности. Церковность означает непосредственную включённость жизни и деятельности христианина в процесс созидания Царства как развития и укрепления отношений между Отцом и Сыном. Но и сам человек, включаясь в эти отношения и участвуя в них, меняется, преображаясь и становясь жителем Царства. Таким образом и становится Церковь телом Христовым, полным любви и жизни.

При первом взгляде на этот текст становится страшно. Разве кто-то из нас может сказать о себе, что он Апостол, пророк, Евангелист, пастырь или учитель? На самом деле слово «Апостол» в переводе с греческого значит «посланник», а каждый из нас, если он слушает Бога, может быть Его посланником среди других людей. Пророк — это не обязательно тот, кто знает будущее. В Ветхом Завете некоторые пророки говорили о прошлом или о настоящем, но они по-другому видели и слышали, так как на первом месте для них было слушание Бога. И в этом мы можем подражать ветхозаветным пророкам и тоже быть пророками. Если мы слышим Слово Божие и можем передать его другим, словами, или самой нашей жизнью — мы пророчествуем. Евангелисты — это не только те, кто написали четыре Евангелия. Это все те, кто несет миру благую весть о спасении, о Царствии Божием, о Вечной жизни, о радости. Каждый из нас, если он способен поделится той Благой Вестью, которую Бог ему дает — становится Евангелистом.

Пастырь — это не только священник, епископ, какой-либо церковный начальник. Это любой человек, отвечающий за кого-то в вере. Если кто-то нам доверен, кто-то младший — для него мы уже пастыри и несем ответственность за него перед Лицом Господним. Учитель — это не только тот, кого специально готовили учить других вере, это каждый верующий, готовый поделится своей верой с человеком, стоящим на пороге Церкви.

Служение может быть любым, для «созидания Теда Христова» можно просто мыть посуду. Если мы понимаем, что делаем это будучи в Церкви, в единстве веры, и делая вверенное нам дело стремимся к познанию Сына Божия, Господь будет менять и растить нас; так как наша цель — стать такими, какими Бог задумал нас, сотворил нас — вырасти «в меру полного возраста Христова», подражать Ему, любить Его, быть как Он.

Апостол Павел говорит нам сегодня, что цель учительства в Церкви — чтобы «в единство веры и познания Сына Божия, в мужа совершенного, в меру полного возраста Христова» пришли мы все. Иногда мы думаем, что познание Христа — это для избранных, для учителей, монахов... На самом деле для того и существует Церковь — чтобы Господь открывал нам Себя. Открывал в таинствах, в Своём слове, в учении Церкви и в братском общении. Господь даёт Свои дары, чтобы ими пользовался каждый — не только тот, кому дан дар, но и все, кто находится рядом с ним. И каждый из нас призван стремиться к познанию Господа, зная, что даже если у меня нет дара разумения или учительства, этот дар есть у кого-то в Церкви, и дан он в том числе и для меня.

В этих стихах важно не допустить ошибки при чтении: не «возвращали», а «возращали», то есть на современном языке — «возрастали». Кажется, опять противоречие: с одной стороны, «будьте, как дети» Мф. 18:3), а с другой — «не будьте младенцами». Послезавтра мы с вами еще вернемся к этому парадоксу, а сегодня отметим, что Иисус говорит, что без «детскости» нельзя войти в Царство, но Он нигде не говорит, что надо и оставаться детьми. А апостол Павел поясняет, что христианская жизнь — это обязательный рост, причем в самом главном — в любви. Мы должны не ползать, а идти, идти ко Христу, для этого в нас должен быть очень прочный «позвоночник» веры, способный противостоять ветрам ложных учений, искушений, обольщений, стремящимся сбить нас с пути.

В послании к Ефесянам, отрывок из которого мы читаем сегодня, апостол Павел формулирует очень важный для нас взгляд на жизнь человека как на целенаправленное движение, путь, устремленный к Богу. Он говорит, что Бог созидает все разнообразие жизни Церкви для того, чтобы все мы «возрастали в меру полного возраста Христова». Апостол говорит, что мы призваны возрастать «в Него». И двигаться по пути возрастания можно только истинной любовью. Этот взгляд делает любую человеческую жизнь осмысленной, что само по себе важно. Но еще утешительнее, что следование по такому пути освобождает нас от зависимости от тех мерок, которым мы измеряем земной успех: богатства, власти, авторитета и силы. Поступающий по любви облекается, по мысли апостола, достоинством Христа. Одновременно с призывом к возрастанию апостол предлагает, таким образом, и новую шкалу ценностей, истинную градацию добра и зла, отправной точкой которой является Сам Бог.