Мысли вслух на Лк 5:32

Он пришел призвать грешников. Но почему мы отвечаем на этот призыв? Откуда в нас берется желание ответить? Проще и разумнее всего признать всесильное действие Святого Духа, Который и производит в нас подобное желание. Но есть еще и наше собственное участие, наше согласие ответить на призыв. Откуда оно берется? Глядя на себя со стороны, трудно предположить возможность подобных устремлений. В мелочном и заботящемся только о себе, жаждущем покоя и большого амбара, полного всем необходимым до скончания века, не доверяющем никому существе не разглядеть и сотой доли необходимой воли для ответа на призыв Иисуса. Тем более, глядя на других, таких же, как ты. В них, чужих и страшных, тем более не найти ничего, никаких качеств, заставляющих говорить Богу "да". И, тем не менее, больные грехом люди, сталкиваясь лицом к лицу с Безгрешным, соглашаются идти за Ним. Вряд ли можно определить до конца, по каким причинам, но одна нам точно известна. Говоря о том, что Иисус – Человек во всем, кроме греха, мы имеем в виду не только то, что Он ел и пил, говорил и смеялся, но при этом никогда не творил зла. Встречаясь с Ним, мы впервые узнаем Человека, который никогда не подумает о нас плохо. Никогда не осудит. Никогда не скажет о нас гадость за глаза. Это вечное "никогда" и порождает в нас насущную необходимость не расставаться с Ним никогда.

Вы когда-нибудь встречали по-настоящему здорового человека? Не то что бы у нас всех всё болит, но где-нибудь что-нибудь у каждого обязательно не так. Может быть, физический изъян, может быть душевный недуг... Так что люди не делятся на здоровых и больных, люди делятся на тех, кто считает себя здоровым, и тех, кто считает себя больным. Поэтому на самом деле все нуждаются во враче, но некоторые считают, что не нуждаются, и к врачу не обращаются. К таким врач и рад бы прийти — да не зовут. Но и среди тех, кто считает себя больными, тоже есть разные люди. Некоторые не верят в нормальную медицину, не доверяют врачу и идут к знахарям, колдунам, экстрасенсам и тому подобным «специалистам» и в результате незаметно для себя становятся рабами своего здоровья, точнее, своей болезни.

Я думаю, что аналогия понятна. Безгрешных людей нет, и Иисус пришел ко всем. Но некоторые не считают себя грешными, а некоторые не верят, что Христос может их избавить от греха и его последствий, и ищут чего-то другого. Исцеление нам протянуто, но для того, чтобы его получить, надо обратиться к Врачу. Осознание себя духовно больным и обращение к Богу за духовным исцелением и называется покаянием.

Посещение Иисусом мытаря Левия вызвало ропот фарисеев: в их глазах Иисус уронил Свою репутацию, придя в дом к человеку, на которого они привыкли смотреть как на подонка. Сегодня мы знаем, что мытарей презирали, по-славянски слово “мытарь” даже звучит возвышенно, его звучание в евангельские времена от нас ускальзывает. А между тем недавно произошёл международный скандал, когда итальянский премьер-министр обозвал одного немецкого депутата, покритиковавшего его, «капо» — надзирателем в гитлеровском концлагере, назначенным из среды заключённных и выслуживавшимся за их счёт. Так вот, на мытарей смотрели точно так же, как в наше время на капо, полицаев и прочих предателей.

И вот именно к такому человеку, рискуя Своей репутацией не только в глазах фарисеев, но и в глазах многих вполне здравомыслящих и порядочных людей, приходит Иисус. Приходит потому, что Ему дорог каждый из нас, хотя бы он был презираем окружающими, готовыми его растоптать, причём не всегда необоснованно. Приходит не потому, что одобряет совершённое таким человеком зло, но чтобы очистить его, избавить от зла и его самого, и его обвинителей, рискующих перейти от праведного гнева к испепеляющей ненависти, становящейся самоценной страстью. Но чем сильнее нам не хочется замечать собственное зло, тем ярче мы обличаем зло, совершаемое другими.

«Иисус же сказал им в ответ: не здоровые имеют нужду во враче, но больные». Нам кажется смысл этих слов совершенно прозрачным, и в контексте всего сегодняшнего чтения он не вызывает никаких вопросов. Но текст евангельский тем уникален, что мы никогда не ограничены одним локальным контекстом, именно в том божественная сущность этого текста, что он встраивается в совершенно разные контексты нашей жизни (не говоря уже о внутрибиблейской самореферентности) и везде оказывается плодотворным. Но мы, забывая об этом, часто проходим мимо очень важной и существенной вещи, связанной с этими словами. Наш хрупкий церковный организм противостоит очень многим сопротивным силам мира сего. Мы даже не станем их все здесь перечислять, столь велик их список. Сегодня мы вспомним об одной очень мощной силе. Эта сила порождается сообществом очень умных, очень образованных, очень сильных характером, очень успешных в своих профессиональных областях людей. Для них существует непреложный закон: можно доверять только тем воззрениям человека, которые получены не под давлением обстоятельств, а путем некоторого строгого исследования и являются результатом затраченного человеком труда. Примером может стать научное исследование. Чтобы написать статью, надо несколько месяцев работать и полученные результаты должны быть абсолютно независимы ни от чего, ни от нашего внутреннего состояния, ни от условий, в которых они получены, иначе они не имеют никакой ценности для научного сообщества. И вот когда подобным образом мыслящий человек производит для себя некоторую статистическую оценку общества, он видит, что в церкви в основном (для статистики, скажем, 80% - это уже очень много) люди больные или несчастные, и тогда он говорит так. Их воззрения (их христианство) обусловлено тем отчаянным положением, в котором они находятся, поэтому «научной» подлинностью не обладают, им просто так плохо, что хочется верить в какую-то «добрую сказку». Вот если бы это были абсолютно здоровые и успешные люди, которые в полном смысле вольно приняли это «учение», их можно было бы послушать, но ведь их хорошо, если 5% — несущественно для статистики, они находятся в рамках статистической погрешности, поэтому на них можно вообще не обращать внимание. И вот интерес их к Церкви истрачен. Но если попытаться достучаться до них, то нужно в первую очередь показать им эти слова и сказать: но ведь и наш Господь это понимал, Он понимал, что апостолов было 12 человек, а больных толпы (какие там 5%!). Но именно на это Он и пришел. Потому что «не здоровые имеют нужду во враче, но больные».

Фарисеи, пришедшие послушать назаретского Учителя и интеллектуально подискутировать с Ним «о божественном», совершенно не в силах вынести, что Он садится обедать с налоговыми инспекторами, которых они и за людей-то не считают. Они ропщут, потому что считают, что если Он и в самом деле Мессия (да хотя бы и просто посланник Божий), то Он должен воздавать за праведность. Имеется в виду, что Он должен превозносить их, чемпионов праведности. Но Слово Божие называет Мессию Спасителем и Искупителем Израиля. Из какого же рабства искупать праведника, от чего спасать его? Господь говорит на это, что Он пришел призвать не праведников, но грешников к покаянию. Именно признать себя нуждающимся в спасении — вот что необходимо для того, чтобы стать участником этого спасения. Грешником, нуждающимся в покаянии. Рабом греха, нуждающимся в искуплении. Больным, нуждающимся во враче. Вот на это-то фарисеи и не согласны, и потому они начинают мелочно придираться ко Христу, спрашивая, а почему же тогда Его ученики, предполагаемые призванные грешники, не постятся и не преуспевают в прочих аскетических упражнениях. Признать себя нищим, нуждающимся в Иисусе — важнейшая поворотная точка не только для фарисеев, для любого человека. «Признай только вину твою», говорит Господь через  3:14 Иеремию пророка.

"Блаженны алчущие…" Есть люди, в которых живет эта жажда Бога. Их всегда видно. Это чувство, если оно есть в человеке, настолько сильно и глубоко, что меняет его в основах его личности. Давайте подумаем об этой жажде. Наверное, главное, что характеризует любую жажду – страдание, которое это чувство приносит, и тем большее, чем оно больше. Для нас часто храм – то место, куда мы приходим отдохнуть душой, исцелиться от душевных недугов, а молитва – несказанное удовольствие общения. Но мы забываем, что истинная жажда Бога всегда сопряжена со страданием по Богу. Если человек поистине жаждет Бога, то ему общения с Богом всегда не хватает. Здесь никогда не может быть никакой успокоенности. Признаемся, что часто наблюдаем в себе это спокойствие обладания истиной. Но, скорее всего, это в нас просто инертность сознания, неспособного всегда пребывать в неудовлетворенном поиске.

"…ибо они насытятся". Мы всегда должны ощущать зияющую пустоту внутри себя, которую насытит Бог. В противном случае, что будет значить для нас та главная встреча? Но ощущать в себе пустоту трудно, в этом и состоит то страдание, о котором мы с вами говорим. Так или иначе, мы не можем не понимать, что та духовная пища, которая дается нам по благодати Божьей, это лишь крупинки, зернышки, высшая в мире аскеза.

Вопрос, заданный фарисеями Иисусу и Его ученикам, многие расценивают, как проявление своего рода духовного чистоплюйства со стороны спрашивающих, которым зазорно сидеть за одним столом с грешниками. При этом предполагается, что себя они грешными не считали, будучи уверены в собственной непогрешимости. Между тем, ситуация в данном случае оказывается несколько сложнее, чем может показаться на первый взгляд.

В самом деле, мытарей, например, собиравших налоги в пользу римской власти, многие действительно считали коллаборационистами и предателями, особенно когда речь шла о представителях таких крайних движений, как, к примеру, упоминающиеся в Евангелии «ревнители» (зелоты). Но речь тут идёт не только о религиозно-политических пристрастиях. Речь о том понимании греха, которое было свойственно (и не безосновательно) дохристианской эпохе. Разумеется, никто из фарисеев не считал себя безгрешным, ни Тора, ни иудейская традиция такого взгляда на человека не разделяла, даже если речь шла о человеке глубоко религиозном и строго придерживавшемся всех норм и правил ритуальной чистоты.

Более того: Тора описывает специальные очистительные ритуалы (омовения и жертвоприношения), к которым прибегали тогда, когда нужно было очиститься от последствий совершённого греха. И, разумеется, для такого очищения требовалось раскаяние, обычно публичное, поскольку свой грех совершающий очистительное жертвоприношение должен был назвать публично.

Но очиститься можно было лишь от греха, совершённого невольно, по слабости или по неведению. От греха же, совершённого сознательно и добровольно, избавиться окончательно было невозможно. Конечно, Бог мог простить человеку и такой грех, если согрешивший глубоко и искренне раскаивался, но избавиться от последствий добровольно и сознательно совершённого греха было, с точки зрения традиционных представлений, невозможно.

Потому-то и было невозможно очищение, к примеру, для мытарей, которые занимались тем, чем занимались, именно сознательно и добровольно: ведь к этому их никто не принуждал. И дело тут не в какой-то особой жёсткости Торы или иудаизма, а в объективных законах падшего мира, где избавиться от зла и последствий совершённого человеком греха было до прихода Христа практически невозможно. И только Его явление в мир кардинально меняет ситуацию. Он приходит, чтобы освободить от власти греха каждого, кто хочет от неё освободиться, независимо от того, как человек под эту власть попал. Приходит, чтобы призвать «не праведников, а грешников к обращению».

Что роднит между собой столь разные истории, как исцеление расслабленного, сцена в доме Матфея, ответ Иисуса на вопрос о посте? При всём внешнем различии есть нечто, что их объединяет: Царство. Царство и религиозное сознание, в которое Царство не вмещается. В сущности, все задаваемые Иисусу вопросы, все связанные с Его действиями недоумения потому и возникают, что религиозное сознание опыта жизни в Царстве до конца не вмещает.

Как может человек прощать грехи? Очевидно, никак. Но ведь и Бог их прощает не так, как человек. Не так, как мы прощаем обиды друг другу. Бог не отпускает нам грехи, как мы отпускаем друг другу наши вины и обиды, а покрывает их. Делает как бы небывшими. Вот так и в Царстве: там все грехи становятся как бы небывшими. А с грешником работают, имея в виду избавить его (в конце пути, конечно) от самой возможности грешить.

Вот так и Иисус прощает грехи расслабленному. Вводит его в Своё Царство. А окружающим это невдомёк. И даже не потому, что они считают Иисуса обычным человеком, а потому, что они уверены: Бог отпускает каждому из нас грехи так же, как мы отпускаем вины и обиды друг другу. Оттого же звучат и вопросы о посте или об общении с грешниками. Пост — религиозная обязанность, как можно её не исполнять? Так — для религиозных людей. А для Иисуса иначе. Если Учитель рядом, о каком посте может быть речь? Пост — изначально траурное событие.

Впоследствии в фарисейской среде посты стали традицией — два раза в неделю каждый должен был поститься, каясь в собственных грехах. Так было положено. Но ведь в Царстве — не религиозные схемы, а реальная, живая жизнь. Со своими процессами и своим ритмом. И пост там если и нужен, то не тогда, когда предписывают религиозные правила, а тогда, когда того требует жизнь. Но… неблагочестиво это для религиозного человека. Так же, как неблагочестиво для праведника, а тем более учителя общаться с нечистыми грешниками.

Тут всё серьёзно: такое общение оскверняет, а сознательное осквернение — грех серьёзный. Это не то, что бывает, когда нечистота неизбежна. От общения с грешниками, совершившими сознательный грех (а с любым мытарем дело обстояло именно так), надо было бежать, как от огня. Помочь таким было невозможно, а самому оскверниться — вполне.

Но в Царстве нечистоты нет, и грехов, от последствий которых нельзя было бы освободиться, для Царства тоже нет. И Иисус спокойно общается с каждым, кто раскаивается в своих грехах, а раскаявшись, готов довериться Ему. Он ведь хочет спасти каждого, кого можно спасти. Независимо от того, религиозен человек или нет, отвечает ли его жизнь и поведение каким-нибудь критериям, придуманным людьми, или не отвечает. Главное, чтобы она соответствовала критериям жизни в Царстве: желание эту жизнь обрести и доверие Тому, Кто может её дать.

Одно из неизменных свойств Евангелия — новизна. Во все эпохи, независимо от степени их «христианизированности», оно всегда оказывалось «молодым вином в старых мехах», разрывая устоявшиеся представления людей о мире и о Боге. Людям всегда свойственны понятия о справедливости, о правилах религиозной жизни, о том, что допустимо, а что нет. Поэтому, когда к ним приходит Христос, для Которого единственные правила — Божья любовь, Он неизбежно входит в конфликт с теми, для кого их религиозные представления заслонили Бога, кто не хочет верить в прощение грешников, не может понять, что больные ближе к врачу, чем здоровые (или считающие себя здоровыми). И важно помнить, что эта новизна Евангелия должна непременно быть раскрыта и узнана и нами, а не только современниками Иисуса, чтобы парадоксальность Его Вести смогла взорвать и наш мирок, открыв его навстречу Богу.

Сегодняшнее чтение предлагает нам два рассказа, связанных одной темой: темой религии и Откровения. Первый из них описывает исцеление Иисусом некоего человека, которого Лука называет «расслабленным» (ст. 17–26). Иисус исцеляет его, сказав «прощаются тебе грехи твои», вызвав неудовольствие присутствующих при исцелении фарисеев, совершенно уверенных, что грехи может прощать лишь Бог, а потому сказанное Иисусом, по их мнению, было равносильно богохульству, ведь, сказав то, что Он сказал, Он в их глазах поставил Себя на место Бога (ст. 21). Иисус же в ответ напомнил им об общепринятом в те времена представлении: Мессия («Сын Человеческий») имеет от Бога власть прощать грехи, ведь вместе с Мессией в мир приходит мессианское Царство, и наступает день Суда. И тут же делом доказал им, что Его слова — не просто теория, что Он действительно имеет от Бога власть прощать грехи: ведь исцелённый Им человек в самом деле встал и пошёл, а Иисус связал это исцеление именно с прощением грехов (ст. 22–25).

Неудивительно, что всё произошедшее произвело столь сильное впечатление на окружающих: они поняли, что перед ними не простой учитель, каких тогда было немало, и даже не пророк, а, быть может, Сам Мессия, хотя прямо о Своём мессианстве Он и не говорит (ст. 26). Но богословским теориям фарисеев такой Мессия не соответствовал, и они видели в нём лишь человека, который не исцелял, являя полноту Царства, а излечивал больных так же, как излечивали их другие, иногда тоже прибегавшие к силе молитвы или имевшие от Бога особый дар исцеления. Излечение, даже сверхъестественное или чудесное, не выходило за рамки религии; Царство в них не вмещалось.

То же произошло и в рассказе о событиях, имевших место в доме Левия (ст. 27–39). Для человека религиозного общение с грешником не просто неприятно, оно для него опасно, ведь грех оскверняет, а религия предполагает обязательное соблюдение норм и правил ритуальной чистоты. Но Иисус не собирался создавать никакой новой религии, Он принёс в мир Царство с тем, чтобы дать шанс на новую жизнь в этом Царстве каждому. И потому Он задаёт вполне естественный вопрос: кому нужен врач, здоровым или больным (ст. 31–32)? Вопрос риторический, но в рамках религии неразрешимый: ведь человек, даже религиозный, в сущности, ничем не может помочь грешнику, кроме призыва к раскаянию и к обращению. Религия не имеет силы исцелить или обновить человека, изменив его греховную природу; самое большее, что она может ему дать — возможность временного очищения от последствий конкретного греха, да и то не всегда. Религиозному человеку действительно нечего делать среди грешников, он ничем не сможет им помочь. Но Иисус не основатель новой религии, Он Мессия, принесший в мир Царство. Он может исцелить и очистить. И в Своих учениках Он видит служителей Царства, которые могут помочь каждому, кто захочет в это Царство войти.

Что отличает учеников Иисуса от Его противников? С Иисусом оказываются грешные, больные, расслабленные (во всех отношениях) люди. Наоборот, книжники и фарисеи «постятся часто и молитвы творят» и вообще, оказываются наиболее благополучными людьми своего времени (причем Иисус никогда не осуждает их пути благочестия: «Все, что они велят вам соблюдать, соблюдайте и делайте...»). А у учеников есть только одна надежда: что Учитель их не подведет, не оставит. И мы здесь, перед монитором (или над страницами Евангелия) постоянно находимся перед выбором: как себя поставить по отношению ко Христу, ведь в конечном итоге вариантов только два — с Ним или без Него.