Мысли вслух на Еф 6:10-24

Наставляя христиан Эфеса, апостол Павел в конце своего послания перечисляет духовные средства, которые даны нам для того, чтобы служить Богу и противостоять злу. Он называет их «всеоружием Божиим» и от этого произошло само понятие духовного оружия. Перечислив все, что сюда относится, апостол переходит к тому, каким образом следует это оружие использовать, и этому посвящен заключительный отрывок послания, который мы читаем сегодня. В первую очередь речь здесь идет о молитве. Именно молитва во всем разнообразии своих форм — область, в которой апостол призывает нас применять «всеоружие Божие». Апостол принципиально не выбирает форм и разновидностей молитвы, он говорит о молитве «всякой», главное, с его точки зрения — чтобы молитва совершалась. Постоянство нашего духа в этом приношении Богу себя, людей и всего мира — вот главное, к чему призывает нас апостол. И второй важный момент — это призыв принимать в свою молитву всю Церковь, особенно же — ее миссию. Заключительные фразы апостола открывают удивительную возможность для нас участвовать в том служении, которое совершают другие люди, молясь о них и принимая их в свое сердце.

«…и меч духовный, который есть Слово Божие…» Святитель Филарет (Дроздов) пишет: «Воин препоясуется, чтобы связать одежду, скрепить тело и тем крепче и свободнее действовать. Вашим препоясанием должна быть истина. Познавайте истину, держитесь истины, связуйте истиною ваши мысли, склонности, желания. В сем препоясании вы можете духовно действовать крепко и свободно, не расслабевая леностию, не претыкаясь соблазном, не колеблясь лжеучениями и не падая в грех и в порок. Воин облекается в броню, чтобы оружие врага не могло ранить его, хотя бы и приразилось к нему. Вашею бронею да будут правда, честность, добродетель. Правая совесть сохранит вас внутренне невредимыми, хотя бы внешне и приразилась к вам клевета или несправедливость. Воин, обуваясь, становится готовым невредимою ногою идти против врага. Вам вместо обувения да будет готовность идти не для того, чтобы нападать и поражать, ибо не в сем состоит ваше воинствование, но чтобы благовествовать мир — мир Христов, побеждающий всякую вражду и брань. Воин берет щит, чтобы не допускать до своего тела стрел врага. И в вас невидимый враг направляет стрелы острые и уязвляющие, разжженные и палящие, — то более невидимые стрелы богоборных мудрований, сомнений, воспламеняющихся страстей и вожделений, то более видимые стрелы наветов, поношений и самых гонений от врагов истины и добродетели, но если сердце ваше покрыто щитом веры, то и острые стрелы не пронзят его, и палящие, не повредив, угаснут. Воин шлемом охраняет голову от ран, особенно в сей части тела опасных. Охраняйте и вы ваш ум шлемом спасения или, как полнее изъяснился апостол в другом послании, шлемом упования спасения (см.: 1 Фес 5:8). Какие бы ни встретились с вами трудности или опасности, упование на Бога не должно допустить до души вашей духа уныния, за которым могло бы последовать и смертоносное отчаяние. Воин, поражая врага мечом, приводит в бездействие и его силу, и силу оружия его. Так, и еще более победоносно действует меч духовный, который есть слово Божие. Сим оружием сам Началовождь наш Господь Иисус выдержал образцовое для нас сражение и одержал благотворную для нас победу над начальником зла. Писано есть, — говорил Он, — не о хлебе единем жив будет человек... Писано есть: не искусиши Господа Бога твоего... Писано есть: Господу Богу твоему поклонишися, и Тому единому послужиши (Мф 4:4, 7, 10). И троекратно мечом духовным пронзенный, враг в изнеможении оставил место сражения. Вооружайся и ты, христианин, мечом духовным, глаголом Божиим, держи его в твоей памяти и в твоем сердце, обучи себя обращать его острие против всякого глагола беззакония — и никакое зло не будет для тебя непобедимо, никакая сила врага не страшна, никакая хитрость его не проницаема и все оружия его сокрушатся и упразднятся.»

В разные времена яхвистской (равно, как иудейской и христианской) истории силу Божию понимали по-разному. Самым ранним было представление, не очень отличающееся от языческого: Бог обладает силой, которая сильнее любой силы нашего мира, поэтому Ему никто не может противостоять.

Наверное, так думал и Авраам, которому Бог открылся с именем Эль-Шадай, означающим буквально «Бог силы» (обычно это имя переводят как «Бог всемогущий»), и Иаков, который так хотел получить хотя бы часть этой силы накануне встречи с Исавом, когда он целую ночь боролся со своим Богом.

И каждый раз оказывалось, что сила Божия — не просто инструмент, которым, получив его от Бога, можно распорядиться по своему усмотрению, а орудие действия Божия, неотделимое от Него и меняющее изнутри человека, решившегося эту силу принять.

Не случайно и Авраам, и Иаков получают после своих знаменательных встреч новые имена: новое имя означает, что человек, внешне оставшись прежним, внутренне переменился, переменился настолько, что его прежнего уже нет, а тот новый, который пришёл на место прежнего, заслуживает и нового имени. Сила Божия, если мы хотим её получить, непременно изменит нас самих: ведь она неотделима от присутствия Божия, и местом этого присутствия должно в таком случае стать наше собственное сердце, которое должно измениться, чтобы Бог смог туда войти.

Позже, во времена Судей и первых царей, на силу Божию смотрели несколько иначе: её видели там, где Бог входит в дела человеческие, например, тогда, когда Он вмешивается в ход войны, чтобы изменить её в пользу Своего народа.

Здесь сила Божия воспринимается уже более духовно, она личностна и неотделима от воли Божьей, её нельзя отделить от Бога и использовать по своему усмотрению. Но инициатором в данном случае выступают всё же люди, а не Бог. Они затевают дела, которые считают правильными и нужными не только им, но и Богу, а потом просят Бога включиться в эти дела в качестве помощника.

Между тем, сила Божья нужна Ему для осуществления Своих планов, а не наших. Особенно ясно это должно было стать народу во время Вавилонского плена, когда рухнуло всё человеческое, а близость Божия между тем переживалась, как никогда ярко.

Эти уроки Бог дал Своему народу не случайно: без их усвоения трудно было ожидать, что сила Божия, явленная миру во Христе, и дыхание Царства, которое Христос принёс в мир, будут поняты и восприняты.

Павел, разумеется, не случайно описывает путь христианина как путь духовной войны. Он особо подчёркивает, что речь идёт не о войне с людьми, «против плоти и крови», а именно с теми духовными силами, которые изнутри мира сего противостоят входящему в него Царству. Входит же Царство в мир через христиан, а потому война неизбежна.

И апостол перечисляет то, что может помочь христианину в этой войне, сравнивая его духовный инструментарий с оружием воина, участвующего в земных битвах: со шлемом, мечом, щитом, латами («бронёй»). Основой всего служит верность истине и праведность: они — как пояс воина и латы, без которых невозможен никакой бой. В самом деле: праведность — основа пути христианина, отказ от пути праведности делает невозможной христианскую жизнь.

Сам по себе этот путь был известен и в дохристианскую эпоху, праведность как практика выстраивания осознанных отношений с Богом была известна ещё в допленные времена, и с приходом Христа она отнюдь не исчезла. Наоборот, теперь идущим этим путём открылись новые возможности, о которых прежде они не могли и мечтать, но, естественно, если человек отказывается от пути, он отказывается и от новых открывающихся возможностей тоже. А щитом, который защищает христианина во время духовного противостояния, является вера — вера не как убеждение в истинности тех или иных положений и принципов, а как доверие ко Христу.

Именно оно и спасет в критических ситуациях, когда ничто другое помочь не может. Мечом же Павел называет слово Божье. И речь идёт не только о Священном Писании, как обычно интерпретируют этот стих, но и (прежде всего) о том живом откровении, которое позволяет человеку жить соответственно внутренней Торе, стремясь осуществить во Христе идеал живой Торы. Таким видит апостол путь христианина, противостоящего тёмным силам, захватившим этот мир.

Слова Павла о духовной войне не всегда легко понять адекватно. Для нас сегодня «начальства, власти и мироправители» обозначают либо представителей власти земной, либо некую духовную иерархию, разумеется, тёмную. Между тем, ни яхвистская, ни христианская традиция никогда не тяготела к излишнему спиритуализму. Конечно, существование духовного мира не было тайной ни для иудаизма, ни для христианства, но мир этот никогда (за исключением, быть может, сект гностической направленности) не мыслился как нечто, от нашего мира полностью отделённое. К тому же, ни иудеи, ни христиане никогда не преувеличивали влияния этого мира на дела человеческие, хотя и не отрицали его. И под «начальствами», «властями» и «мироправителями» Павел, вероятно, если и имеет в виду неких духов тьмы, то, скорее всего, лишь в смысле их влияния на духовное состояние конкретных людей. Но ведь апостол прямо говорит, что бороться христианам предстоит не с людьми. Это не удивительно: в самом деле, борьба с конкретными людьми (даже если речь идёт о представителях власти) едва ли может что-то изменить кардинально: на смену одним придут другие, без власти не обходится ни одно общество, и нет никаких оснований надеяться, что новые будут лучше прежних. Единственная борьба, к которой призваны христиане, — борьба против того зла, в котором лежит мир. А способ этому злу противостоять только один: сделать так, чтобы Царство как можно быстрее и как можно шире распространялось в мире, преображая его. Потому, что лишь полная победа Царства может положить конец тому злу, в котором лежит падший мир.

Слова апостола о вере, которая позволяет «отразить раскалённые стрелы лукавого», кажутся, на первый взгляд, чересчур оптимистичными. В самом деле, мало ли есть верующих людей, которым отражать эти самые стрелы не очень-то удаётся, несмотря на свою веру! Но, может быть, мы неадекватно понимаем слова апостола? Что он подразумевает, говоря о вере? Для нас сегодня вера связана, прежде всего, с известными убеждениями, главное из которых заключается в том, что Бог существует и может вмешаться в нашу жизнь, если мы Его о том попросим. Кроме того, как христиане, мы можем верить и в другие вещи, которые, однако, в нашем собственном сознании связаны, прежде всего, с нашими взглядами и убеждениями. А на библейском языке между тем вера означает, прежде всего, верность, а не убеждения. Верность Богу, верность Христу, верность Царству. Вот тогда всё встаёт на свои места. Конечно, убеждения и взгляды сами по себе тоже могут оказывать влияние на жизнь человека, если, конечно, человек оказывается в своих убеждениях последовательным. Но не такое, как верность конкретному человеку или Богу, если, конечно, Бог для человека реальность, а не богословская абстракция. И неудивительно: ведь взгляды и убеждения нередко связаны с интеллектуальной деятельностью человека, который, прежде, чем прийти к тому или иному убеждению, многое обдумывает и взвешивает, приходя к соответствующим выводам. А интеллект, при всей его важности, сам по себе не определяет духовную жизнь человека. Её определяет воля, интенция, принимаемые человеком решения и сделанный им в конкретной ситуации выбор. Воля же не опирается на интеллект, хотя иногда нам может казаться именно так. Она лишь использует его для своих целей. А опирается воля лишь на отношение, на отношение к другому человеку или к Богу. Потому-то вера, как верность, оказывается надёжнее веры, как убеждения. Такая вера действительно может быть надёжной защитой против искушений, чего не скажешь о вере, основанной на одном лишь убеждении в правильности тех или иных взглядов.

В сегодняшнем чтении апостол Павел просит верующих молиться за него. Как часто мы забываем молиться за тех, кто, по нашему мнению, и так в порядке. Наши молитвы за священников, епископов (если такие молитвы вообще есть) – это два слова, произнесённых механически, потому, что так надо. А Павел говорит, что эта молитва необходима и тем, кому уже даровано многое. Разве Павел не возвещал тайну благовествования открыто и с дерзновением? Возвещал… и тем не менее, ему необходима молитва Церкви. Потому что эта молитва – одно из средств, которыми созидается единство Тела Христова.

У нас существует довольно странное обыкновение связывать определенные жизненные ситуации с определенными молитвами, обращаться за помощью в молитве к тем или иным святым в зависимости от переживаемых трудностей. Слово Божие не дает нам для этого никаких оснований. Напротив, в сегодняшнем апостольском чтении апостол Павел говорит: всякою молитвою и прошением молитесь во всякое время духом. Сущностно важна в молитве, по слову апостола, верность Богу, которая выражается в том, что мы прибегаем к Нему во всякое время, а не только в трудную минуту. Также принципиально то, что апостол призывает молиться духом. Греческий оригинал не знает прописных букв кроме как в начале периодов, и потому эти слова допускают двойное толкование. Во-первых, молитва должна исходить из самой глубины человеческой личности, молитва духом далеко не ограничивается молитвословием, которое мы произносим устами. Во-вторых вероятно, что апостол имеет в виду молитву, вдохновленную Духом Святым, а не только тот лепет, на который человек способен сам по себе. Речь идет отнюдь не об особых дарованиях Духа, каким является, скажем, молитва иными языками. Однако если мы верим в действительность и действенность таинства миропомазания, в котором Господь через Церковь дарует нам не проявления Духа, но Его Самого, тогда наша способность к встрече с Всемогущим в молитве ограничивается нашей и только нашей волей.

Что такое молитва? Самый простой и понятный ответ: общение с Богом, слова, которые мы говорим Ему в надежде услышать ответ. Так; но это тогда, когда мы одни. К примеру, на необитаемом острове. Да и там не всё так просто: ведь на необитаемые острова люди попадают всё же из обитаемых мест. Данное определение было бы вполне исчерпывающим лишь в том случае, если бы во всей вселенной существовал бы только один человек. Но такого никогда не было и, наверное, никогда не будет. Да дело даже и не в этом, а в том, что один человек, по слову Бога, «не полон» («Нехорошо человеку быть одному», как передаёт это слова Бога Синодальный перевод). А если человек не один, то и общение его с Богом будет не только его личным делом, каким бы личным ни было само общение. Ведь отношения человека с Богом и отношения его с другими людьми — вещи взаимосвязанные. А если сделать ещё один шаг и посмотреть на ситуацию, как она складывается в народе Божьем? Здесь уже не просто человеческое сообщество, здесь община, связанная освящающим каждого её члена тем присутствием Божиим, действие которого и делает народ Божий тем, что он есть. А при таком воздействии, когда именно присутствие Божие объединяет народ и делает его единым духовным целым, молитва уже не просто перестаёт быть личным делом отдельного человека, но прямо становится делом богочеловеческим. А в Церкви все эти взаимосвязи и взаимозависимости ещё усиливаются: ведь Церковь несёт в мир Царство, а в Царстве освящает уже не просто присутствие Божие, оно всё прямо пронизано дыханием Бога, которое всё преображает и освящает. И молитва каждого обитателя Царства вплетается в это дыхание, становясь его неотъемлемой частью. Так молитва человека становится молитвой за весь народ Божий, становясь вместе с тем и молитвой самого этого народа. И, наверное, одному лишь Богу ведомо, какое место занимает такая молитва в построении Царства, в созидании того духовного единства, которое и составляет ткань Царства. Но, как бы то ни было, молитва оказывается здесь уже не просто богообщением, но и богосотворчеством. И каждая такая молитва, конечно же, приближает день окончательного торжества того Царства, которое принёс в мир Спаситель.