Мысли вслух на 1 Фес 4:13-18

И снова мы должны говорить о доверии. Ну откуда Павел может знать то, что он пишет о воскресении умерших? Этого же никто не видел! А аргументация может показаться не вполне убедительной (ст. 14). Конечно, дело не в аргументах. Святой Дух открывает истину людям (в том числе и ап. Павлу), но эта истина не навязывается нам, а предлагается, и доверие — это наша реализация свободы. Мы свободны не поверить, как не поверили Иисусу его земляки, о чем мы читаем сегодня в Евангелии от Луки. Мы свободны не быть христианами, только как бы такая реализация нашей свободы не оказалась хуже рабства. Достоин ли доверия ап.Павел? А достоин ли доверия Бог? Но достойны ли мы рассуждать о Его достоинстве?

Вопрос о судьбе тех, кто уже завершил свой земной путь, в Фессалоникийской церкви стоял достаточно остро, так, что Павел счёл нужным коснуться этого вопроса отдельно. Возможно, острота его была связана с тем, что первое поколение христиан (или, по крайней мере, отдельные его представители) стали уходить из жизни, не дождавшись возвращения Спасителя, и у остающихся возникал закономерный вопрос: так что же с ними будет дальше? Вопрос был связан с неизжитыми традиционными дохристианскими представлениями о смерти и о посмертии, которые сводились к тому, что человек, как думали, после смерти уходит в шеол, в мир теней, где и пребывает в виде такой тени до дня Суда, а значит, и всеобщего воскресения.

Однако день Суда и воскресения связывался в сознании верующих и с днём прихода Мессии, Который, что было совершенно несомненно для христиан, уже пришёл, а значит, теперь смерти, по крайней мере, для тех, кто принял пришедшего Мессию, вообще не должно было быть. Попросту говоря, в соответствии с такой логикой христиане вообще не должны были умирать: они должны были дождаться скорого возвращения Мессии и получить наконец от Него ту полноту жизни, которая исключает смерть в принципе. Но реальность, как казалось, противоречила этой логике: христиане умирали так же, как и все прочие люди. Между тем Павел видит реальность совершенно иначе.

Его видение отличается от видения адресатов его послания большей полнотой, а соответственно, и большей масштабностью. Жизнь христианина для апостола не сводится лишь к рамкам её земного этапа. Она продолжается и после его окончания, а в целом путь христианина завершится лишь в день возвращения Христа и торжества Царства. И вот тогда встретятся все: ведь пути всех христиан, когда бы по земному времени они ни начались, сходятся в этой точке. А там уже не будет иметь смысла вопрос о первых и последних, о «раньше» или «позже».

Никому никого не придётся ждать: все приходят к месту встречи тогда, когда приводит их туда их собственный путь, а когда человек доходит до конца своего пути, оказывается, что каким-то таинственным образом он прибыл вовремя, так же, как и все остальные. И тут начинается нечто новое — жизнь Царства во всей её полноте. С участием каждого пришедшего.