Мысли вслух на Евр 13:14

Что может означать фраза автора послания «у нас нет здесь постоянного города, мы ищем будущего»? В том ближайшем контексте, в котором прозвучала эта фраза, её можно понять, как напоминание о том, что Царство, которое принёс в мир Спаситель, по собственным Его словам, «не от мира сего». Такое напоминание после катастрофы 70 г., когда был разрушен Иерусалим и Храм, звучало весьма актуально: ведь даже многим христианам тогда стало казаться, что разгром города и Храма означал и крах надежд на торжество в мире Царства. Можно воспринимать её и как предостережение против воинствующего мессианизма, который после 70 г. отнюдь не угас (последнее крупное мессианское восстание древности произошло спустя приблизительно полвека после разгрома Иерусалима). Но есть у этого высказывания и иной, более широкий контекст, особенно актуальный в наши дни, когда история, называемая христианской, насчитывает уже два тысячелетия. В самом деле: можно ли в таком случае вообще вести речь о христианской культуре, христианской цивилизации, христианских государствах? И да, и нет. Конечно, в мире никогда не было, нет и не будет ни государственных, ни общественных, ни религиозных институтов, которые были бы в состоянии решать ту задачу, которая стоит перед Церковью: свидетельствовать о Царстве, которое «не от мира сего», и нести это Царство в мир. История Царства в нашем мире — это история христианской праведности, история святости, дающая нам представление о том, что такое христианство, т.е. жизнь в том Царстве, которое принёс в мир Спаситель, и какой она бывает в разные исторические эпохи. Но, поскольку можно говорить о христианских и, шире, о библейских ценностях, поскольку можно говорить о Торе, как о данном Богом законе, постольку можно говорить об обществах и государствах, этим законам следующим или не следующим, о культурах и цивилизациях, этими ценностями руководствующимися или пренебрегающими. И о том, в какой мере эти государства, общества, культуры и цивилизации приемлемы или неприемлемы для Царства. О том, что может в Царство войти, преобразившись и став его частью, а что не войдёт никогда из-за своей полной с ним несовместимости.

В сегодняшнем чтении апостол Павел призывает подражать вере своих наставников. Не стоит использовать этот текст, чтобы обсудить, достоин ли звания наставника в вере наш приходской священник. Не об этом сказано нам сегодня. В жизни каждого из нас были люди, вера и слова которых произвели на нас большое впечатление. Давайте подумаем, что было общего между ними. Что было самым ярким, самым важным? Я для себя определяю это как «прозрачность». Те, кто был для меня истинными наставниками, были прозрачны — сквозь них было видно Христа! Каждый из них был личностью, яркой, неповторимой, но их человеческая личность не закрывала Его свет. Именно поэтому Павел продолжает мысль о наставниках словами: «Иисус Христос вчера и сегодня и во веки Тот же». Кто бы ни учил нас, главное не личность учителя, но Личность Христа, Единого Истинного Учителя

Как бы откликаясь на события 70 г., автор послания говорит о том жертвеннике, к которому «служители скинии», т.е. представители традиционного левитского священства, не имеют отношения (ст. 10). Он упоминает практику яхвистских жертвоприношений, в соответствии с которой мясо очистительной жертвы (за исключением той части, которая сжигалась на жертвеннике, и той, которая полагалась священникам) сжигалось в стороне от места жертвоприношения (Лев. гл. 4). Таким же образом, по его словам, «вне стана» после разгрома Иерусалима и Храма оказались все христиане, что, впрочем, не должно их смущать: ведь и Сам Иисус пролил Свою кровь ради спасения верных там же, «вне стана», за стенами Иерусалима (ст. 11 – 14). Такова суть очистительной жертвы: она очищает человека, вместе с тем лишая его жертвенной трапезы. Так произошло и с народом Божиим: после разгрома Храма он оказался лишён жертвенной трапезы не просто так, а получив при этом возможность очиститься кровью, которая для принявших жертву Христа стала кровью нового, мессианского завета.

Для отвергнувших жертву катастрофа была одной лишь катастрофой, без надежды и без исхода; для принявших её христиан она давала надежду на то, что конец земного Иерусалима — ещё не конец истории народа Божия, что история Царства продолжается, и над развалинами земного Иерусалима вскоре появятся контуры иного Иерусалима, Иерусалима небесного, опускающегося на землю. А в ожидании этого дня, дня торжества Царства и возвращения Спасителя, автор послания призывает своих единоверцев не изменять нормам и устоям христианской жизни, которые они усвоили от первого поколения христиан (ст. 1 – 6). В особенности это касается тех основ духовной жизни, о которых современники автора послания узнали от своих наставников: во время духовного кризиса неизбежно должны были появиться (и, по-видимому, действительно появлялись) «учителя», желавшие их пересмотреть и приспособить к духу времени; потому-то, как видно, автор и призывает своих читателей не забывать наставников, когда-то (вероятно, ещё в начале их христианского пути) помогавших им встать на путь, ведущий в Царство (ст. 7). В самом деле, Христос не изменился, как не изменилось и само Царство (ст. 8). И главной задачей идущих в смутные времена было не свернуть в сторону с того пути, по которому они некогда пошли.