Мысли вслух на 1 Фес 1:1-10

Начиная своё послание фессалоникийской церкви, Павел упоминает о том свидетельстве, которым, судя по его словам, эта церковь была известна всей материковой Греции, состоявшей из двух областей: Ахайи и Македонии (ст. 6 – 10). А вместе с тем апостол, как бы мимоходом, описывает и тот механизм, который делает возможным такое свидетельство и распространение благой вести. Он вспоминает своё собственное свидетельство тогда ещё новообращённым фессалоникийцам, равно как и свидетельство своих сослужителей, о котором Павел говорит как о свидетельстве не только словом, но и силой духа Божия (ст. 5). И новообращённые восприняли в этом свидетельстве не только слова, но и дух, открывший им Царство. А затем они, в свою очередь, оказались в состоянии нести воспринятое ими свидетельство дальше, продолжая дело, начатое апостолом. Описанная Павлом ситуация — характерный пример того, как благая весть распространяется в мире. Церковь — не религиозная организация, а сообщество людей, живущих в Царстве. Главная её задача — сделать так, чтобы Царство, с его жизнью и с его законами, принципиально отличающимися от законов нашего, ещё не преображённого мира, присутствовало в мире с тем, чтобы он преображался, а каждый ищущий Царства мог бы приобщиться к новой жизни. Но тогда становится ясно, что и проповедь христианства может и должна быть не рассказом о новой религии, которую проповедник предлагает принять ищущим истину, а свидетельством об этом Царстве и о Том, Кто принёс его в мир.

Свидетельство такого рода будет, очевидно, восприниматься, как пустословие, если свидетель не сможет предоставить доказательства того, что Царство, о котором он говорит, — не выдумка и не мечта, а подлинная реальность. Доказательством же, очевидно, может в данном случае быть лишь собственный пример. Каждый слушающий проповедника должен в нём самом увидеть признаки принадлежности к Царству, так же, как каждый ищущий Царства должен увидеть наглядный пример жизни Царства, придя на собрание общины верных. Царство недоказуемо никакими аргументами, единственным аргументом здесь может быть лишь личный опыт приобщившегося. И Павел благодарит Бога за своих фессалоникийских братьев, которые, как видно, помогли пережить опыт Царства многим из тех, кто его искал.

Вспоминая рождение Фессалоникийской церкви, Павел говорит о близости Царства и о действии Божьего дыхания, которое переживали все участвовавшие в этом процессе. Судя по словам апостола, Божье присутствие обозначило себя тогда очень ярко и в жизни отдельных новообращённых, и в жизни всей складывавшейся в тот момент общины в целом. И теперь Павел призывает фессалоникийских братьев не забывать и не терять того, что им было дано.

Тут апостол касается важной духовной проблемы, с которой неизбежно сталкиваются в своей духовной жизни и отдельные люди, и целые общины. Речь идёт о соотношении в духовной жизни двух составляющих, одну из которых на языке современного христианства можно было бы назвать харизматической, а другую — аскетической. Речь идёт, конечно, не об аскезе как об умерщвлении плоти, а об аскезе как о процессе духовного выстраивания себя самого и своей жизни вокруг той духовной оси, которую в нормальном случае образуют отношения, связывающие человека с Богом.

Дело в том, что полноценная духовная жизнь вообще невозможна без прямого Божьего вмешательства — по крайней мере, если говорить о духовной жизни, как её понимает Библия. Любые отношения с Богом начинаются с того, что Бог обозначает Своё присутствие в жизни отдельного человека, а иногда и целой общины. И присутствие это, как правило, переживается очень ярко, Божье дыхание, врываясь в жизнь человека, обычно захватывает его целиком, и субъективно человек переживает его как быстрое и глубокое обращение.

Но если всё ограничивается только таким переживанием, подъём вскоре сменяется спадом. Оно и неудивительно: ведь Божье дыхание — ещё не всё, важно осознать присутствие за этим дыханием Божьей воли, а для такого осознания нужна куда большая мера вовлечённости человека в отношения с Богом, чем требуется для обращения. Для обращения нужна лишь готовность пережить нечто необычное, а для осознания Божьей воли нужно активное и целенаправленное усилие воли человеческой, которое возможно лишь тогда, когда человек понимает, чего хочет и к чему стремится, и готов к длительной работе.

Вот эти целенаправленные усилия, связанные в том числе и с внутренним собиранием человеком самого себя, со своеобразной мобилизацией, необходимой для решения поставленной задачи, и есть усилия аскетические в собственном смысле. И Павел напоминает адресатам своего послания о таких усилиях, замечая, что до сих пор они им удавались: иначе трудно понять слова апостола о «деле веры» и о «труде любви». Такое сочетание и давало Фессалоникийской церкви возможность жить полноценной духовной жизнью.

Итак, в общине в Фессалониках возрастает вера, братская любовь и терпение. Прекрасно, замечательно! Наверное, Павел похвалит верных? А вот и нет. Да, он признаёт, что в общине всё хорошо. Но заслуга в этом самих верующих не столь велика. В первую очередь Павел считает необходимым поблагодарить Бога, более того, он подчёркивает, что это – по справедливости. Итак, когда мы забываем поблагодарить Его и приписываем все заслуги себе или даже кому-то – но человеку, а не Богу, — мы поступаем не по справедливости.

Иногда используемые Павлом определения могут показаться несколько странными. Ну, с деятельной верой ещё более-менее понятно, то, что вера без дел — лишь пустые слова, тот же Павел говорил неоднократно, да и не он один. А вот «упорный труд любви» (не «труд с любовью», а именно «труд любви»), так же, как «стойкость надежды на Господа нашего Иисуса Христа» (то, что в Синодальном переводе звучит, как «терпение упования») вполне могут вызвать вопросы и недоумения. В самом деле, в нашем мире любовь обычно связывается с чувствами и эмоциями, когда мы говорим, что что-то любим, чаще всего мы хотим сказать, что оно нам нравится. К сожалению, нередко мы таким же образом «любим» и наших ближних, до тех пор, пока они нам нравятся. Авторы библейских книг под любовью понимают, как правило, отношение, при котором мы желаем ближнему добра, независимо от того, симпатичен он нам, или нет. Но всё же отношения — это одно, а упорный труд — несколько другое. С делами любви понятно, а вот как само отношение может стать работой? Наверное, в ситуации непреображённого мира это действительно звучит несколько странно. Хотя и здесь отношения всё-таки необходимо поддерживать, иначе они постепенно разрушаются. Но для Царства поддержание отношений оказывается особенно важным, тут это действительно отдельная работа, и очень серьёзная. Ведь структуру Царства образуют именно отношения, их глубина и прочность не только определяют ту полноту, которая откроется эти отношения выстраивающему, от них зависит также и мера полноты откровения Царства миру, глубина духовного воздействия Царства на непреображённый мир. Тогда понятнее становится и «стойкость надежды»: ведь надежда в обычной ситуации означает, в сущности, доверие к кому-то, кто дал некие обещания, и уверенность в том, что давший их не обманет, будь то Бог или человек. А вот в Царстве одного доверия мало, тут уверенность предполагает не просто внутреннее знание, но интенцию. Ту самую интенцию, которая является также и основой любого отношения. А интенция — всегда усилие, пусть и направленное, как в случае, когда речь идёт о стойкости, на сохранение того, что пытаются разрушить внешние силы. И Павел, как видно, описывает все отношения между христианами уже не как отношения между обитателями непреображённого мира, а как отношения между жителями Царства. Ведь для него было вполне очевидно, что христианство и есть жизнь в Царстве, которое принёс в мир Спаситель.