Мысли вслух на Рим 10:9-18

Вся жизнь святого Андрея Первозванного описана в этом отрывке из послания к Римлянам. Он на себе испытал принцип действия закона: «Но как призывать Того, в Кого не уверовали? Как веровать в Того, о Ком не слыхали? как слышать без проповедующего?». Он поверил и пошел за Иисусом невероятно быстро. Евангелие не дает нам ничего кроме одной фразы Спасителя, после которой, немедленно бросив лодку, сеть, рыбу, Андрей и Петр пошли ловить человеков. И потом всю жизнь, не часто встречаясь нам на страницах Писания, Андрей шел и проповедовал, чтоб поверили, а, поверив, призвали Имя Иисуса и спаслись. Жизнь и смерть апостола дают нам основные правила поведения для благовестника: 1. Донести Благую Весть до каждого; 2. Помнить, что человек свободен не принять благовестие; 3. Не ждать видимых и быстрых плодов своего труда.

Как же так — нет различия между Иудеем и Эллином, если все 9 глав до этого апостол Павел объяснял нам, насколько по-разному они призваны, как различен путь каждого к Богу? Казалось бы, мы только-только разложили все по полочкам и поняли, как пагубно стремление к праведности... Но это лишь внешне выглядит парадоксально — Павел тут вполне соблюдает свою собственную логику и проводит очень важную границу — между праведностью человеческой и праведностью Бога. Если мы существуем в иерархии человеческой праведности, очень легко решить, что она достижима. Ну, поднапрячься чуть-чуть, того не есть, этого не пить, молиться два (три, пять и т.д.) раз на дню, давать милостыню — и того гляди, почувствуешь себя чище, лучше и правильнее других. И изнутри этой нашей человеческой логики даже невозможно объяснить, почему это неправильно. Но если в нашей иерархии праведен Бог — нам никогда не достичь Его праведности. Потому что праведность Божественная — вне наших представлений, неизмеримо огромнее нас, потому что Его праведность — Любовь. Любовь к каждому из нас, такая Любовь, через которую Он отдает Сына своего на крестную муку ради каждого из нас. И тогда становится страшно своей неправоты перед Богом, своей греховности, тогда мы видим, что брачной одежды нет у нас, что мы недостойны и близко подойти к Нему.

Но праведность Божественная — это еще и Прощение, ради которого Христос сходит во ад и выводит из него каждого из нас. Стоит лишь захотеть, только призвать имя Господне. Просто позвать на помощь, понимая, что сами мы ничего не можем, но все возможно для нас со Христом.

И тогда неважно — откуда мы родом, каким путем пришли, прожили ли всю жизнь в церкви или обратились два дня назад. Главное - способны ли мы хоть на миг здесь и сейчас стать носителем Его любви и Его мира, способны ли мы полюбить ближнего и таким образом дать Христу действовать в нас и через нас.

В силу культурного наследия, воспитания и образования, мы понимаем религию как систему мер и действий, направленных на то, чтобы установить связь с Невидимым и обрести жизнь, не ограниченную смертью. Разные народы и эпохи выработали разные религиозные системы. Одни не поднялись выше кровавых жертвоприношений и устроения отношений с Богом «по понятиям». Другие додумались до понятия ритуальной чистоты и посвятили все свои душевные силы тому, чтобы избежать осквернения. Третьи, по вдохновению Самого Всемогущего, смогли вырасти до уровня этического монотеизма... Но слова апостола Павла «всякий, кто призовет имя Господне, спасется», как и весь Новый завет в целом, удивительно антирелигиозны.

Апостол вообще не оставляет места для «системы мер», для всех тех вещей, которыми люди пытаются привлечь благосклонность Вседержителя. Всякий, говорит апостол, кто призовет Бога по имени, обретет жизнь. В Новом завете Бог тоже (как и в Ветхом) предъявляет нам вполне определенные требования, но эти требования таковы, что соответствовать им без Его непосредственного участия мы все равно не сможем. Чего стоят хотя бы слова Христа «будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный». И ты можешь исполнить это, только вместе с Богом, а для этого и нужно, как говорит апостол, «призвать имя Его».

На самом деле апостол здесь цитирует пророка Иоиля и вновь, уже в рамках иудейско-христианской полемики, повторяет его основную мысль. Иудеи, будучи такими же людьми, как и мы все, считали что у Бога есть определенные национальные предпочтения. Это значит, что некий один народ является «народом-богоносцем», а все остальные гроша ломаного по сравнению с ним не стоят. Впрочем, у иудеев были основания так думать... И слова пророка Иоиля, повторенные апостолом Павлом, стали девизом потрясающего христианского универсализма. Ничто земное, даже избранность твоего народа, не дает тебе перед Богом преимуществ. Но зато и ничто земное, кроме твоего собственного греха, не мешает тебе найти Бога.

Этот универсализм — один из величайших даров Божиих миру, который мы едва ли сможем оценить по достоинству. Во всяком случае, без него мы вряд ли сможем исполнить Его заповедь любить друг друга так, как Он возлюбил нас.

Невозможно поверить кому бы то ни было, если тебе не расскажут об этом человеке. Так и со Христом: Ему не поверишь и не доверишься, пока с Ним не познакомишься. И главный смысл христианского свидетельства в том и заключается, чтобы дать возможность каждому познакомиться с Ним.

Конечно, знакомство само по себе ещё не означает, что отношения доверия возникнут. Собственно, знакомство само по себе вообще не обязывает ещё ни к каким отношениям: мало ли с кем нам приходится знакомиться? Не все же потом становятся нам друзьями. Но многое зависит от того, каким было знакомство. И каким было общение. Общаться ведь можно по-разному. Можно всерьёз, а можно поверхностно. И если человек не хочет настоящих, глубоких отношений, их и не будет даже при весьма продолжительном знакомстве.

Можно знать человека годами — и совершенно при этом его не знать. И с Богом так же: можно знать Его — и не знать. Доверие — от того, что услышал, а слышание — от слова Христова. Или от слова о Христе — употреблённое апостолом выражение можно понять и так. Впрочем, одно не так уж далеко от другого. Ведь за словом о Христе, если его услышать и довериться тому, кто его говорит, затем непременно зазвучит и слово самого Христа. Если только, конечно, услышать. А вот с этим бывают проблемы.

Бывает, что человек не хочет слышать. Потому, что иногда вообще проще сделать вид, что не услышал. Такая своеобразная избирательная глухота — порой весьма полезная лукавым людям. Но тут не всегда сознательное лукавство. Иногда человек включает механизм этой своего рода психической фильтрации неосознанно. Когда, к примеру, он чувствует, что, если принять услышанное всерьёз, жизнь придётся менять, и менять кардинально. А менять не хочется, да и страшно.

Вот тогда-то и включаются защитные механизмы, те самые фильтры, о которых человек не думает и даже, может быть, не знает как раз потому, что они работают автоматически. Но автоматику эту включает всё же изначально сам человек — своим страхом или своей ленью. И потому Павел говорит в данном случае об ответственности человека: ведь в конечном счёте именно позиция человека определяет, заработают ли в его душе механизмы, надёжно отделяющие их обладателя от Бога, от Христа и от Царства, или нет.

Продолжая разговор о праведности, Павел вновь возвращается к теме выбора. Для него очевидно, что вопрос принадлежности или непринадлежности к народу Божию определяется готовностью принять свидетельство о том Царстве, которое принёс в мир Спаситель. Конечно, нельзя говорить ни о какой вере, если нет свидетельства, свидетельство остаётся той основой, без которой о распространении Царства в нашем ещё не до конца преображённом мире говорить не приходится (ст. 14 – 15). Но, с другой стороны, принятие Царства может быть исключительно добровольным, и потому каждый решает для себя сам, прислушается ли он к свидетельству или нет. Конечно, многое зависит здесь от самого свидетельства. Не случайно апостол говорит о верности, которая связана со «слышанием», т.е. с умением услышать, а слышание связывает со словом Божиим, с тем откровением, без которого невозможно не только войти в Царство, но и просто понять, о чём идёт речь и куда зовёт слушающего свидетель (ст. 16 – 17). Свидетельство о Царстве по определению не бывает делом чисто человеческим, это касается как того, кто свидетельствует, так и того, кто слышит свидетельство и принимает его.

Но откровение даётся лишь тому, кто ищет встречи с Богом и готов принять то, что Бог ему откроет. Не случайно апостол говорит об упорстве как о главной преграде на пути принятия свидетельства, имея в виду не только свидетельство апостолов о Царстве, но и свидетельства пророков древности о том, чего Бог ожидал в те времена от Своего народа (ст. 18 – 21). Как видно, причина неприятия свидетельства во все времена была одной и той же, и сводилась она в конечном счёте к тому, что выбирал слушающий: свои или общепринятые представления о Боге и о том, чего Он ждёт от человека, или свидетельство тех, кому воля Божия была открыта непосредственно. Прежде речь шла о выборе пути, теперь речь шла о Царстве. Но и тогда, и теперь этот выбор определял судьбу человека перед лицом Божиим, а значит, и его судьбу в вечности.

Часто можно слышать такую точку зрения — «Я не хочу, чтобы между мной и Богом были посредники. Мне никто не нужен». И в этом есть зерно истины, ведь мы все призваны к личным взаимоотношениям с Богом, Он через Сына своего выходит к нам навстречу, простирает к нам руки и зовет. Но есть в этом и большая опасность, которая состоит в том, что мы подменяем волю Божью своими эмоциями и интуитивными предчувствиями. Нам кажется, что мы слышим что-то в своем сердце и принимаем эти ощущения за веление Бога. Иногда и через это с нами говорит Бог. Но это полный опасностей и очень кружной путь. Апостол же предлагает нам единственный путь познавать замысел Господень о нас — Слово Божие. Потому что именно оно и есть тот главный фундамент, на котором должна строиться наша жизнь, потому что именно там содержаться ответы на все вопросы. Образно выражаясь, это наша главная пища, то, без чего очень и очень трудно жить христианину.

И здесь становится очень важными слова Павла о слышании Слова Божия — не слушании, а слышании. Мы можем заглатывать огромными кусками текст Священного Писания, не размышляя, и не получить ни одного ответа на те вопросы, которые волнуют нас ежедневно. А можем читать понемногу, размышляя над каждым словом, над тем, что сегодня хочет сказать нам Господь о нашей жизни. И тогда каждый стих может превзойти все наши ожидания, перевернуть все наши представления и открыть нам путь к Тому, кто является источником Вечной Жизни.

Пророк Иоиль, которого цитирует ап. Павел, говорит о «том дне», когда Господь изольет от Духа Своего и тем даст возможность спасения. И вот этот день пришел, и Павел показывает, что спасение не совершается автоматически, без нашего участия. Причем нужны не только наши личные действия (призывать, верить, слышать), но и межличностные (проповедовать), т.е. мы нужны и для спасения других людей! И тут же Павел, продолжая логическую цепочку, вновь обращает нас к подлинному источнику спасения: все-таки это не мы, а Бог, дающий нам Свое слово.

Продолжая размышлять об истинной и мнимой праведности, Павел говорит о своих единоверцах, что они были весьма усердны в стремлении угодить Богу. Проблема же, по словам апостола, заключалась в том, что усилия их были направлены не туда, а сами ревнители об этом не задумывались (ст. 2 – 3). Потому-то апостол и молится о своих единоверцах: ему жаль их и жаль того, что столько усилий пропадает зря (ст. 1). Он говорит о главной проблеме мнимой праведности: её приверженцы были, как видно, уверены в том, что праведность — дело исключительно или преимущественно человеческое (ст. 3). Потому-то они и не поняли главного, того, что венец и полнота Торы — это посланный Богом Мессия-Христос, без встречи с Которым такая полнота оказывается невозможной в принципе (ст. 4). Для Павла праведность и Тора неотделимы от того Царства, которое принёс в мир Спаситель, и всякие попытки обрести её иначе для него — попытки с негодными средствами. Вспоминая известный призыв Торы (Втор. 29 : 11 – 14), апостол реинтерпретирует его, относя ко Христу, к Его смерти и к Его воскресению (ст. 5 – 8). Тора лишь тогда имеет для него смысл, когда она помогает идти за Христом и ведёт в Царство. А путь этот невозможен без двух вещей: без верности и без свидетельства (ст. 9 – 10).

В самом деле, внутренняя Тора, о которой столько говорили во времена Павла в раввинистической среде, немыслима без безусловной верности Богу. А для апостола она немыслима без верности Христу и тому Царству, которое Он принёс в мир. Свидетельство же оказывается, в сущности, естественным состоянием каждого, живущего в Царстве. Ведь оно для нашего, ещё непреображённого мира является чем-то совершенно иноприродным, а всякий, живущий им, непременно станет и выразителем той реальности, которой живёт. И если свидетельство будет не только на словах, если свидетель будет действительно причастен тому, о чём говорит, такое свидетельство невозможно будет ни с чем спутать. И верность, и свидетельство для Павла оказываются не столько условиями обретения Царства, сколько признаками его присутствия, так что о каждом, кого они сопровождают, можно с высокой степенью уверенности утверждать, что он живёт в Царстве. Именно эти признаки и отличают новый народ Божий, тех, кто живёт в Царстве и свидетельствует о нём. И здесь уже нет разницы между достигшим полноты праведности евреем и обретшим Царство недавним язычником (ст. 11 – 13).