Мысли вслух на Иак 2:17

Продолжая тему подлинной и мнимой духовной жизни, Иаков говорит о вере и о тех делах, которые из неё вытекают. Это рассуждение апостола иногда противопоставляют словам другого апостола, Павла, который уверен, что «дела Торы» («дела закона») спасти человека не могут. Между тем, речь идёт о разных вещах.

Для Павла то, что он называет «делами Торы», было чем-то сродни религиозным обязанностям, которые человек на себя берёт. При этом предполагается, что такие обязанности дают человеку и вполне определённые права перед Богом: сделай то-то и то-то, и спасение гарантировано. Ты исполнил то, что обязан Богу, а Бог в Свою очередь даст тебе то, на что ты получил право, исполнив свои религиозные обязанности. Вот против такого понимания отношений с Богом и протестует Павел: считаться с Тем, Кому обязан всем, просто глупо.

Религиозные обязанности, даже исполненные во всей полноте, никаких прав перед Богом человеку не дают, да и вообще спасение — дар Бога, а не что-то такое, на что человек имеет право. Иаков же имеет в виду другое: решение и поступок как следствие веры. Тут всё снова упирается в вопрос о духовной цельности человека. Точнее, в вопрос о том, есть она или нет. Тут как раз именно поступок, соответствующий вере, оказывается критерием.

В самом деле: вера предполагает прежде всего доверие Богу, а значит, вполне определённые и устойчивые отношения как с Ним, так и с другими людьми. Отношения эти предполагают формирование определённой системы ценностей: ведь жить в соответствии со своей верой, а значит, и в соответствии с данными Богом заповедями, возможно лишь тогда, когда заповеди становятся внутренним духовным и нравственным императивом. Вот этот императив человек и осознаёт обычно как ту ценностную систему, которой следует.

Но вполне очевидно, что подлинной является лишь та система ценностей, которая действительно, а не на уровне деклараций, определяет жизнь человека, его решения и поступки. Если же декларации есть, а соответствующих решений и поступков нет, речь идёт не о системе ценностей, а о некой этической теории, которая сама по себе на духовную жизнь особого влияния не оказывает. Вот поэтому и говорит апостол о важности поступков, соответствующих вере: так легко проверить, является ли вера подлинной, или это лишь декларация. А значит, убедиться также и в том, идёт ли в конкретном случае речь о подлинной духовной жизни или об иллюзии.

При обсуждении вопроса о том, чем человек оправдывается, верой или делами, необходимо уточнить, что мы называем верой. Существует соблазн определить веру как набор теоретических представлений, оторванных от практики, и тем ограничиться. Похоже, что подобное понимание веры оказалось весьма распространённым, но Библии оно не соответствует, такую веру Иаков называет мёртвой.

Вера — не абстрактная теория, она даёт импульс к действию и в действии выражается, поэтому между верой и делами нет и не может быть противоречия. Дела вытекают из веры и в вере проявляются, и, в свою очередь, дела подтверждают наличие и подлинность веры.

При обсуждении вопроса о том, чем человек оправдывается, верой или делами, необходимо уточнить, что мы называем верой. Существует соблазн определить веру как набор теоретических представлений, оторванных от практики, и тем ограничиться. Похоже, что подобное понимание веры оказалось весьма распространённым, но Библии оно не соответствует, такую веру Иаков называет мёртвой.

Вера — не абстрактная теория, она даёт импульс к действию и в действии выражается, поэтому между верой и делами нет и не может быть противоречия. Дела вытекают из веры и в вере проявляются, и, в свою очередь, дела подтверждают наличие и подлинность веры.

Лицеприятие, о котором говорит нам сегодня в послании апостол Иаков, привносит в жизнь подчинение сугубо земным, человеческим меркам почета и престижа. Однако собрание верных не относится к этому миру, оно — явление горнего мира будущего века. И потому, если мы в Церкви действуем с лицеприятием, то нарушаем самую ее природу. В историческом бытии Церкви, конечно, всегда сочетаются принципы икономии и акривии: христианам приходится одновременно стремиться сохранять мир и тишину и, напротив, судить только и исключительно по законам Небесного Царства. Однако есть один путь, который дает нам возможность выйти из узких и противоречивых рамок лицеприятия и нелицеприятия. Апостол Иаков называет его царским, царственным. Это путь милости к ближнему, в которой по-разному, но равно нуждаются богатые и бедные, почтенные и презираемые, чистые и нечистые. При этом удивительно и важно, что «закон» милости определяет наши взаимоотношения к каждым отдельным уникальным человеком, а не дает инструмент для «сортировки» их по земной или неземной почтенности.