Мысли вслух на Еф 3:1-13

Говоря о собственном служении, Павел особо упоминает своё свидетельство о Церкви как о новом едином народе Божием, включающем и принявших благую весть евреев, и обратившихся ко Христу недавних язычников (ст. 1 – 7). Он, как видно, считает его важнейшей частью более общего свидетельства о Христе и о Царстве (ст. 8 – 13). На первый взгляд, такое внимание к, казалось бы, не самому важному в контексте мессианского свидетельства вопросу может показаться лишь тактической необходимостью, связанной с тем, что Эфесская церковь, подобно большинству других церквей вне Палестины, была смешанной, включая как евреев, так и обратившихся ко Христу недавних язычников. Но дело, вероятно, не только в этом.

С одной стороны, уже древние пророки говорили о том, что с приходом Мессии и наступлением мессианского Царства многие язычники обратятся к Богу Израиля, став частью народа Божия, и Павел, подобно многим своим соплеменникам и единоверцам, видел в обращении язычников исполнение древних пророчеств. Но для апостола, как видно, было важно и другое: он понимал, что сама возможность объединения двух прежде несоединимых частей человечества в один народ лучше всяких слов свидетельствует о сути Царства. Ведь традиционные представления, широко распространённые в раввинистической среде во времена Павла, предполагали, что язычники, ищущие Царства, непременно должны вначале стать евреями, приняв иудаизм. Такой подход предполагал, что самим евреям ничего принципиально в своей духовной жизни менять не надо, что как народ-община они вполне готовы к тому, чтобы войти в Царство.

Павел же, как видно, рисует совсем иную картину: евреи готовы к Царству не больше, чем язычники, несмотря на всю свою религиозность, которая в данном случае ничем не может им помочь, а потому менять свою духовную жизнь придётся и тем, и другим. К тому же, никто не может рассчитывать на то, что у него есть некие особые средства для того, чтобы проложить себе дорогу в Царство: её может открыть ищущим лишь Сам Спаситель. Такая картина, разумеется, довольно резко контрастировала с традиционными представлениями, но именно она позволяла понять, чем было то Царство, о близости которого свидетельствовал Иисус.

В сегодняшнем чтении апостол Павел говорит, что во Христе мы обрели «дерзновение и надежный доступ» к Богу. Дерзновение... Что это? Ведь это не дерзость — а что-то иное. Начнём «от противного» — что такое дерзость и почему речь не о ней? Дерзость в отношении к Богу подразумевает позицию «на равных», непонимание и непринятие разницы между Богом и человеком. В отношениях с Ним нельзя не осознавать, что Он — Ииной. И не просто Иной, но — Творец. А мы — творение. Но дерзновение, о котором говорит Павел, — это именно доступ творения — к Творцу. Благодаря воплощению Слова Божия мы можем говорить с Ним как с одним из нас — но помня, что Он — Творец. Дерзость — забыть о Божественности Бога. Дерзновение — помня о ней, не бояться говорить с Ним.

Павел особо упоминает о том, что его задачей стало свидетельство того единства, которое приносит в мир Спаситель: единства между Богом и миром, которое проявляет себя в Царстве, и единства между евреями и язычниками, которое проявляет себя в Церкви. Но это единство не теоретическое, не богословское, не доктринальное. Апостол являет его прежде всего через самого себя, в своей жизни и в своём свидетельстве. Он, еврей по рождению и иудей по традиции, стал живым свидетельством того, что преграды между евреями и пришедшими в Церковь недавними язычниками действительно больше нет.

Лучшим свидетельством серьёзности Павлова свидетельства стал тот факт, что он, по собственным его словам, стал «узником Иисуса Христа за язычников». Чтобы пойти до конца, своё свидетельство, конечно, надо воспринимать абсолютно серьёзно, как нечто такое, без чего собственная жизнь немыслима и невозможна. Но такое свидетельство стало для Павла возможным лишь по благодати, потому, что у него самого произошла встреча с воскресшим Христом, открывшая ему путь в Царство. И всё последующее служение апостола было для него неотделимо от его собственной жизни в Царстве.

Человек, для которого исчезла преграда между миром и Богом, вдруг увидел со всей ясностью, что исчезла также и другая преграда — преграда между ним как евреем, искавшим пути праведности, и всяким ищущим пути Христова. Как житель Царства Павел осознал, что в Царстве действительно не так важно, чем был человек до того, как пришёл к его порогу. Это стало не просто убеждением апостола, а неотъемлемой частью опыта его собственной духовной жизни, которым он не мог пренебречь так же, как не мог он пренебречь тем, что пережил в своё время на Дамасской дороге.