Мысли вслух на Мф 8:28-9:1

О реакции мира на свидетельство Иисуса о Царстве, принесённом Им в мир, так же, как и на Него Самого, сказано и написано немало. И всё же самыми яркими иллюстрациями этой реакции являются именно евангельские рассказы, при всей их краткости, которая порой бывает им свойственна. Таков и рассказ об исцелении Иисусом одержимого («бесноватого»). Само по себе такое исцеление с духовной точки зрения было выдающимся событием, даже если отвлечься от судьбы конкретного человека, освобождённого от тягостной для него власти тёмных сил. Но жители тех мест были язычниками, а это в те времена означало практическую безрелигиозность. Трудно сказать, что они думали о живущем неподалёку от них одержимом, но, во всяком случае, его исцеление их, похоже, не очень впечатлило. Зато впечатлило другое: утрата целого (и, наверное, немалого) стада свиней. Разумеется, первой реакцией всякого, читающего Евангелие, на такое равнодушие будет удивление, а быть может и возмущение. Но, если вдуматься, реакция жителей нормального языческого города была совершенно нормальной для язычников. Ведь язычники — это просто люди, живущие по законам непреображённого мира и не знающие (или не желающие знать) никаких других. А в непреображённом мире огромную роль играет инерция, мировоззренческие стереотипы, поведенческие модели. Живущие по его законам люди ощущают себя в нём действительно комфортно, им и в голову не приходит, что комфорт этот ущербен по определению. На языке евангельской притчи аномальность положения подчёркивается постоянным присутствием рядом с жителями города стада свиней: ведь свиньи, с точки зрения Торы, — животные нечистые, оскверняющие то место, где они живут, и тех людей, которые с ними соприкасаются. Язычники из евангельской притчи живут в состоянии нечистоты, которая для них является нормой, как она вообще является нормой для падшего мира. И всё их поведение, все их реакции «заточены» под этот падший мир. Духовного измерения в собственном смысле слова для них не существует, а вот что такое материальный ущерб, они понимают очень хорошо. И потому присутствие Иисуса их пугает. Конечно, от Него можно ожидать проблем. Особенно, если проблемой является само присутствие духовного измерения в собственной жизни. И горожане честно, со всей свойственной человеку откровенностью просят Его уйти. И Он уходит: ведь Царство не навязывают силой, его можно принять только по доброй воле.

Описанный евангелистами случай, когда жители целого города просили Господа Иисуса Христа уйти, потому что Его присутствие пугает их и мешает их занятиям (то есть «бизнесу»), мог бы показаться экзотическим. Конечно, это реакция язычников, и трудно ждать от них чего-то иного...

Но в сущности, почти каждый человек в определенные моменты переживает нечто подобное. К счастью, мы не всегда ведем себя так, как гергесинцы, но едва ли кого-нибудь минуют искушения этого рода. Надо сказать, что история складывалась так, что открыто просить Господа Иисуса уйти, кажется, после 3-го века нашей эры, почти никто не дерзал.

Вместо этого по «схеме», описанной евангелистами, в нас рождается «номинальное» или «трехразовое» христианство (это когда человек встречается с Богом трижды: на своих крещении, венчании и отпевании). Важно иметь в виду, что номинализм лишь во вторую очередь — социально-религиозное явление, поражающее общество. В первую же очередь он поражает отдельного человека, и рассказ евангелистов помогает нам увидеть это не столько в других, сколько в себе.

Сколько жизненной силы в человеке. Двое бесноватых сопротивлялись легиону бесов, желающих их погибели. Когда же эти бесы изгоняются Иисусом в огромное стадо свиней, то все это стадо не в состоянии удержаться на краю бездны. Иисус являет милость Божию к человеку, но людям дороже свиньи, они просят Иисуса удалиться из их пределов, тем самым упуская возможность блаженства в уповании на Него.

Бесноватые не случайно обитали в погребальных пещерах, ведь подчинение воле тёмных сил — это уже путь к духовной смерти. Поэтому изгнание бесов из двух несчастных гергесинцев означало не только исцеление конкретных людей, и даже не только торжество силы Божией над силами тьмы. Оно явилось ещё одним прообразом предстоящей победы Христа над смертью.

В страхе местных жителей, потрясённых обстоятельствами, сопутствовавшими изгнанию бесов, было бы слишком просто видеть одно лишь недовольство гибелью свиней, а значит, нанесением материального ущерба. Нет, жители Гергесинской земли чувствуют, что Тот, Кто стоит перед ними, способен изменить всю их жизнь. Но вот этого им и не хочется, ведь привычная жизнь так понятна.

Так часто и мы, негодуя на ставшее привычным зло, не хотим замечать, что и сами настолько срослись с ним, что если кто-то попытается нас от него избавить, то нам станет не по себе. Но если делать выбор в пользу Христа, надо быть готовым принять то, что Он нам приносит. Даже если в результате мы лишимся чего-то наподобие стада свиней.

Рассматривая сегодняшнее евангельское чтение, мы можем задуматься о таких вещах. Самое, может быть, сложное: бесы. Многие не знают, что это такое, многие сваливают на них свою собственную вину, а иным вообще везде видятся бесы. Как относиться к этому наисложнейшему понятию Писания? Во-первых, важно помнить, что в молитве Господней мы произносим, повторяя за Иисусом, «избавь нас от лукавого…», значит, это очень важный момент: понять, что это за сила, осознать ее существование является для каждого необходимым условием осознанной молитвы «Отче наш». Первое и главное, что мы должны здесь понять: бесы, какую бы мысленную форму мы им ни придавали, тварны, тварны, как и мы, в Боге есть только Благо. В полном смысле слова существует только добро, зло имеет гораздо более низкий онтологический статус. А раз они, самое худшее, на одной онтологической ступени с нами, а то и ниже, ибо мы в какой-то мере причастны Богу и Его истинному существованию, значит, уж во всяком случае, они не сильнее нас, поэтому не надо их боятся. Напротив, они боятся Бога и покорны на самом деле Ему. Это очень хорошо явлено нам сегодня в истории с гергесинцами, как послушно они готовы выйти, когда видят истинную силу Христа. Хорошо это сказано и апостолом Иаковом: и бесы веруют, и трепещут ( 2:19). Второе важное, и это видно из сегодняшнего чтения, они быстрее, чем обычные люди узнают Бога. Почему? Это очень легко понять, потому что они те, кто Ему противятся, поэтому они хорошо Его знают. Поэтому мы не должны просто шарахаться от сумасшедших, боясь их как проказы, а очень внимательно слушать, что они говорят, ибо среди бреда мы можем разглядеть проблески такого смысла, который недоступен нам. И наконец, когда нам страшно и кажется, что искушают бесы, надо во всей простоте призвать Христа, и одного этого будет достаточно, чтобы они смолкли, ибо они очень Его боятся. А лучше вообще не отпускать края ризы Его, тогда на вопрос, знаете ли вы бесов, мы будем отвечать: нет, с бесами у нас плохо.

Христос может исцелить физический недуг, и Он уже исцелил многих больных, но на этот раз предпочитает начать с прощения грехов. Это — главное, что необходимо не только этому конкретному расслабленному, но и всем, приходящим ко Христу. До сих пор многие, приходящие в церковь за исцелением, получают его, но даже при этом так не хочется признавать, что самой тяжкой болезнью остаётся наш привычно-застарелый грех. Христос вовсе не отказывается исцелить телесные болезни, однако уже во время исцеления расслабленного Он ясно дал понять, что за чем должно следовать.

Между тем, объявив во всеуслышание о прощении грехов, Христос и вправду засвидетельствовал о Себе как о Боге. Фарисеи не принимают дел, совершаемых Христом и готовы обвинить Его в богохульстве, но они правы в том, что никто кроме Бога не может прощать грехи. Отныне растёт трещина между образованными книжниками, не желающими довериться Христу, и простыми людьми, хуже разбирающимися в тонкостях закона и часто не понимающими, Кто такой Иисус, но тянущимися к Нему.

Книжникам недоверие перечеркнёт их познания, а простым людям доверие даст восполнить теоретические пробелы и приведёт к более глубокому пониманию смысла откровения.

Сегодня евангелист Матфей рассказывает нам об исцелении расслабленного, которое упоминают также и Марк, и Лука. Существенной особенностью его, по-видимому, являются слова, которые Господь Иисус Христос говорит при этом: «дерзай, чадо! прощаются тебе грехи твои». У книжников они вызвали резкое неприятие, но самим чудом Господь подтвердил Свое право прощать грехи. Для нас, пожалуй, важнее сама связь между страданием и грехом.

Многочисленные исцеления, совершенные Господом Иисусом Христом, далеко не всегда подразумевают, что причиной болезней и страданий являются грехи самого человека — достаточно вспомнить исцеление слепорожденного. Но для расслабленного именно прощение Божие становится источником исцеления. Значит, причиной самого страдания его является именно грех. Это важно, потому что, соприкасаясь со страданием, мы крайне болезненно переживаем его иррациональность, бессмысленность, и редко удерживаемся на грани недоумения и ропота. В поисках объяснения человек почти неминуемо задается вопросом «Почему Бог допускает это?». Но Бог, как видим, не сотворял смерти и страдания и не Его, а нас самих следует винить в них.

В сущности, именно удаление от Бога в результате греха делает нас подвластными смерти. Поэтому прощение становится для нас дарованием свободы и восстановлением утраченного. Об этом постоянно напоминают нам отцы Церкви.

В Евангелии не случайно столько рассказов об исцелении: ведь каждое исцеление — это свидетельство о Царстве. Но, как видно, не каждый понимает суть происходящего, даже тогда, когда всё происходит у него на глазах. Отсюда и недовольство окружающих Иисуса фарисеев: ведь Иисус говорит о прощении грехов, а кто может простить человеку грехи, кроме Бога?

Впрочем, ситуация в этом отношении, даже с точки зрения общепринятых в те времена представлений, была всё же не столь простой. Дело в том, что вопрос о прощении грехов человеку связывался, прежде всего, с днём Суда и днём прихода Мессии (в иудаизме евангельской эпохи они совпадали). И Мессия принимал некое (хотя не вполне определённое) участие в суде Божием, свидетельствуя за или против подсудимого, причём Его свидетельство могло стать решающим. А дальше, в зависимости от исхода Суда, человек получал или не получал право войти в мессианское Царство. Иисус же несколько корректирует эти привычные представления: Он говорит о Царстве, которое входит в мир, давая каждому возможность начать с чистого листа. Он говорит о прощении грехов, имея в виду не Суд и даже не те суды, которые может человек пройти ещё до дня последнего Суда, Он говорит о том, что каждому прикоснувшемуся к Царству, приобщившемуся к его жизни грехи прощаются потому, что приобщившийся начинает в Царстве новую жизнь, оставив прежнюю. А всякое исцеление есть акт веры, веры как доверия Богу и Тому, Кто принёс Царство в мир. Потому-то и говорит Иисус исцелённому: «...прощаются тебе грехи твои».

Для фарисеев же, как видно, всё происходящее к Царству отношения не имеет. Они видят, в лучшем случае, просто чудо, действие Божие, которое само по себе не даёт Тому, через Кого оно совершается, никакого права подменять Собой Бога, а Своими определениями — суд Божий. Здесь-то и проходит граница между миром и Царством. Та самая граница, которая так хорошо видна из Царства и часто совершенно незаметна из мира.

Бывает, нет сил начать какое-то дело, нет сил произвести переоценку своей позиции гражданской, религиозной, какой угодно, да просто нет сил встать. Нет сил, потому что мы их на что-то растратили или мы мучимы недугом - не важно. Грех или болезнь - важно ли это? Может грех, а может болезнь. Часто между ними нельзя провести черту.

Мы очень хотим этого, мы очень хотим ясности, а у нас ее нет и не надо, ибо есть только добро и зло, только между ними нужна строгая демаркационная линия. Но не надо классифицировать ни то, ни другое. Нам скажут, мы не знаем, к кому идти - к врачу или к священнику. Идите и к тому, и к другому, но, идя и к тому, и к другому, помните: вы идете к Богу, чтобы Он Вас исцелил.

Сейчас много говорят о сотрудничестве священника и психолога. И это хорошо, время дивергенции родов деятельности прошло, ибо достигнут фундаментальный предел, перед нами время, когда потихоньку вновь начинается конвергенция. Это обогатит всех. Ибо в каждом явлении видимого мира виден отпечаток Творившего его. Но он виден под разными углами, и стоит большого труда выявить не «плоскую», а «объемную» картину, но это труд благословенный.

По какому праву Иисус делает то, что делает? Как Он смеет прощать грехи, если всякий грех — это вина перед Богом, и только Бог может ее прощать или не прощать? Это вопрос не только книжников, но и всякого не обретшего веры во Христа человека. Попробуем ответить так: если исполнение воли Отца делает нас родственниками Ему, то совершенное исполнение Его воли, такое как у Христа, означает богосыновство Иисуса (Мф. 3:17, 17:5), свидетельствует о полноте единства Сына и Отца. Итак, Иисус просто делает то, чего хочет Его Небесный Отец, — прощает грехи и, тем самым, исцеляет недуги людей.

Обращаясь к народу, Иисус говорил, что пришел «не нарушить закон, а исполнить». Это должно, по крайней мере, означать, что Он правильно понимает этот самый закон, но, читая Евангелие мы то и дело видим, как Он вступает в конфликт с фарисеями, людьми особого благочестия, и с книжниками, специалистами по закону. Сам Христос объясняет Свое поведение цитатой из пророка, «милости хочу, а не жертвы», а значит закон в Его понимании заключается в любви. Ради нее Он трудится в субботу, общается с грешниками и даже нарушает посты — настало время, когда закон и милость становятся едины. И это означает, что для нового содержания нужна новая форма, чтобы «новое вино» не оказалось в «старых мехах». Евангелие не умещается в «единственно правильном» мировоззрении, для него необходима готовность к открытости, снисхождению, прощению. А иначе — оно прорвет нашу жизнь и оставит нам пустоту и жажду.

Сегодняшнее чтение посвящено одной из важнейших в Библии тем — теме прощения грехов. С одной стороны, мы видим ропот фарисеев, недовольных тем, что Иисус прощает грехи от Своего имени, при том, что это может сделать только Бог (ст. 2 – 7). С другой стороны, мы видим Иисуса, остановившегося в доме сборщика налогов, грешника, которому, как считалось в те времена, не было и не могло быть прощения (ст. 9 – 11). Сам Иисус разрешает недоумение фарисеев ссылкой на пророка Осию (ст. 13; ср. Ос 6:6). А между тем, эти события открывают нам одну из важнейших особенностей Царства, входящего в мир: оно позволяет каждому начать с чистого листа всё, и прежде всего свои отношения с Богом. С точки зрения традиционной иудейской религиозности того времени, некоторые грехи Бог не прощает человеку никогда. Собственно, и ветхозаветное религиозное законодательство не допускало возможности очищения от греха в том случае, если грех совершался вполне сознательно и вполне добровольно. Последствия такого греха довлели над человеком даже в случае последующего раскаяния; они сковывали человека, подобно цепи, освободиться от которой можно было лишь ценой нарушения фундаментальных законов и принципов мироздания. Истина эта была в древности известна всем народам, язычники знали о ней не хуже евреев, и выхода из порочного круга, порождённого греховными поступками, они или не видели вовсе, или искали его на пути развоплощения, полного освобождения духовного начала от власти материи. А Иисус говорит о другом: он говорит о Царстве, где законы падшего мира не действуют, и потому всё начинается с чистого листа. Тому, кто входит в Царство, прощается любой грех, и не потому, что в Царстве грех перестаёт быть грехом, а потому, что в Царстве только выбор человека, сделанный здесь и теперь, определяет для него всё: и отношения с Богом, и отношения с другими людьми, и качество духовной жизни. В падшем мире у всякого есть своя биография, а в ней — свои тёмные и светлые страницы, распределённые во времени; в Царстве у каждого есть лишь одна страница, первая и последняя, которая может стать и светлой, и тёмной. Пока Царство ещё не раскрылось во всей полноте, страница остаётся недописанной; когда Спаситель вернётся, он прочитает её, какой бы она ни оказалась в момент Его возвращения. Входящему в Царство прощаются все грехи. В этом прощении великая свобода и великая ответственность.

Сегодняшнее чтение вновь возвращает нас к главной теме всех четырёх евангелий — к теме Царства. Перед нами два рассказа: об усмирении бури (ст. 23 – 27) и об исцелении одержимых (бесноватых) (ст. 28 – 34). Казалось бы, речь идёт об очень разных событиях, ведь в одном случае Иисус имеет дело с природной стихией, а в другом — с людьми и тёмными силами. Но, в сущности, в обоих случаях речь идёт о том, как Царство Божие, которое несёт в Себе Иисус, преображает окружающий Его мир. Окружающим кажется, что Он обладает какими-то сверхчеловеческими способностями или какими-то особыми данными Ему Богом силами, и потому может творить чудеса, каких никто другой сотворить не может (ст. 27). Но на самом деле дело не в силах и не в способностях, а в том, что мир вокруг Него преображается, оттого и буря утихает, и бесы не выдерживают, убегая прочь (ст. 32). Никакая сила, даже сила Божия, не воздействует так на мир: она может, конечно, многое изменить в нём, но в данном случае речь идёт уже не просто о переменах, а о полном преображении, так, что меняются сами законы мироздания. По законам непреображённого мира буря не может утихнуть без причины. Собственно, в этом мире она и не утихает, но в Царстве её нет; а дальше всё зависит от того, какой реальности окажется причастен человек, пребывающий посреди бури: реальности падшего мира или реальности Царства. И здесь всё определяется только верой, доверием к Тому, Кто принёс это Царство в мир (ст. 26). Но если веры нет, даже явления Царства сами по себе её не заменят. Так было с гергесинскими бесноватыми: явление Царства было налицо, и бесы, которые, естественно, не в силах были его вынести, почувствовали это очень скоро (ст. 29). А вот с людьми всё оказалось не так просто. Трудно было не поверить рассказу очевидцев (ст. 33), но рассказ этот, как видно, произвёл на местных жителей парадоксальное впечатление: они попросили Иисуса оставить их в покое (ст. 34). И вряд ли дело было в том, что им стало жаль потерянного стада. Конечно, жители этих мест были язычниками и вряд ли много думали о Мессии или о Царстве. Но одно они поняли: в их жизнь вошёл Некто и привнёс Нечто такое, с чем жить по-прежнему станет невозможно. Если Он останется среди них, вся их жизнь круто изменится. А этого они, по-видимому, не хотели. Иисус столкнулся здесь с главным препятствием на Своём пути: с нежеланием людей принимать то Царство, которое Он им предлагает. И тогда Он уходит. Ведь если человек отказывается от Царства, Спасителю нечего больше ему дать.

В отдельную группу изречений Иисуса Христа евангелист выносит Его короткие реплики, обращенные к различным людям и призванные в корне изменить их представления о жизни. И вот два замечательных примера: слова о том, что «человеку негде приклонить голову», и о «мертвых, хоронящих своих мертвецов». В первом случае, новый ученик, горящий пламенным желанием пойти за Учителем в огонь и в воду, вдруг узнает, что на этом пути ему придется позавидовать «лисицам и птицам небесным», что судьба Учителя и учеников совсем не будет соответствовать его представлениям о жизни прославленного и мудрого человека. Во втором случае, ученик узнает, что различие мертвых и живых отступает на второй план по сравнению тем преображением, которое ожидает учеников Иисуса, так что на их фоне все остальные оказываются «мертвецами». Но удивительнее всего то, что эти два изречения следуют в Евангелии одно за другим, выявляя контрасты Небесного Царства: презренный и униженный Учитель оказывается на деле средоточием жизни.