Мысли вслух на Втор 17:8-9

Книга Второзакония предлагает теократическое общественное устройство, как оптимальное для народа Божия. Она допускает светскую (в частности, царскую) власть, однако права царя Книга Второзакония заметно ограничивает. Дело тут не в том, что с точки зрения Торы именно иерократия, власть священства является единственно возможной формой общественного устройства для народа Божия: законодательство Книги Исхода, к примеру, на иерократии не настаивает.

Книга Второзакония же была написана достаточно поздно, возможно, ок. середины IX в. до н.э., когда традиционализм вместе со своим религиозным укладом ушёл в прошлое навсегда, а общество (в частности, в Израильском Царстве, где и была написана книга) было по сути языческим. Лидеры пророческого движения этой эпохи были уверены, что только строгая централизация культа и власть священства может в таких условиях оградить народ от язычества. Их взгляды и нашли отражение в Книге Второзакония.

Но, помимо этого, сугубо исторического, аспекта, есть в ней и нечто универсальное, не зависящее ни от какой исторической конкретики. Высшая судебная власть вручается храмовому священству не только потому, что лишь оно, да ещё пророческие общины, было в те времена хранителем чистого, без всяких языческих влияний и привнесений, яхвизма.

Она вручается ему в первую очередь потому, что именно храмовое священство было в эпоху Первого Храма носителем более-менее общепринятой ценностной системы. А судопроизводство без такой общепринятой ценностной системы невозможно, так же, как невозможно без неё никакое законодательство: общество, чьи ценностные нормы не совпадают с действующими законами, невозможно заставить эти законы соблюдать.

Ценности же, в свою очередь, требуют себе абсолютного духовного основания, абсолютного источника. Таким абсолютным источником не может быть никакое человеческое сообщество и никакой созданный людьми институт: только Бог может расставить все точки над i в том, что касается духовных и нравственных ценностей. Не случайно история Торы на Синае начинается с дарования её Моисею, как пророку Божию.

В эпоху Моисея, Иисуса Навина и Судей люди Божьи и были главными интерпретаторами этой данной Богом Торы, и народ, видя в них людей Божьих, прислушивался к их словам. В эпоху же Первого Храма таким же образом народ прислушивался к словам священников-левитов.

Неудивительно, что именно им Книга Второзакония в новых, изменившихся условиях вручает высшую судебную власть: теперь интерпретаторами Торы становятся они. Но система ценностей, духовных и нравственных, остаётся прежней. И логика Торы, как действующего законодательства, тоже остаётся прежней: выражение и воплощение в законе этой системы ценностей. С тем, чтобы Тора стала инструментом для организации жизни не только отдельного человека, но и целого народа в его общественной и государственной жизни.