Мысли вслух на 1 Тим 5:19

Павел высоко ставит служение пресвитеров-старейшин, особенно тех, кто несёт «служение слова» — служение учителя-раввина. Такие люди вообще нередко становились членами совета старейшин: ведь служение учителя было связано не только с изучением священных книг и с обучением этому. Главным смыслом служения учителя было обретение опыта жизни соответственно внутренней Торе, а также опыта, связанного с процессом выстраивания самой внутренней Торы.

Это была очень серьёзная и напряжённая духовная работа: человеку, который хотел обрести внутреннюю Тору и научиться жить в соответствии с ней, надо было прежде всего осознать себя и свои интенции, а затем научиться так же осознанно своими интенциями управлять.

Мало того: настоящий учитель должен был быть готов поделиться своим опытом жизни в Торе и пути Торы с каждым желающим учиться, а значит, он всегда должен был быть открыт для общения и для любых вопросов, связанных с духовной жизнью и духовным путём. Такое служение было далеко не простым, а опыт его для Церкви был поистине бесценным — оттого-то нередко учителя и становились членами совета старейшин, иногда в возрасте сравнительно молодом, как и сам Тимофей.

Естественно, что такой учитель, будучи всё время на виду и ведя при этом напряжённую внутреннюю жизнь, легко мог стать жертвой клеветы или оговора — ведь тут невозможно быть для всех хорошим и всем нравиться. Недовольные могли появиться легко и появлялись быстро, но к их свидетельствам Павел призывает Тимофея относиться критически. Оно и понятно: любое обвинение, если только оно было истинным, свидетельствовало фактически о непригодности учителя для его служения.

Отстранение же от служения для многих было равнозначно духовной смерти. Вот апостол и советует всякое обвинение против пресвитера, и особенно пресвитера-учителя, рассматривать так, как предписывает Тора рассматривать обвинения, по которым возможно вынесение смертного приговора. Тора требует, чтобы в таких случаях обвинение подтверждалось бы, как минимум, двумя свидетелями, свидетельство которых после подробного рассмотрения и перекрёстного допроса свидетелей подтверждалось бы со всей несомненностью и очевидностью. И Павел распространяет это правило на всякого пресвитера, а особенно на пресвитера-учителя: ведь ответственность на тех, кто принимает решение касательно их самих и их служения, не меньше, чем на тех, кто утверждает смертный приговор.

Возвращаясь к теме пресвитерства и возложения рук, Павел призывает Тимофея к особой осторожности в том, что касается обвинений, выдвигаемых против пресвитеров (ст. 17 – 20), равно как и к осмотрительности относительно возложения рук (ст. 22). Эти наставления не случайны, они связаны с самой сутью отношений, связывающих между собой членов церковной общины. Церковь состоит из ищущих Царства и живущих в нём, но мера укоренённости в новой жизни у каждого своя. До конца времён никто из христиан не может быть абсолютно уверен в своём спасении, так же, как не может полностью освободиться от власти греха, с которым приходится вести постоянную борьбу как отдельным членам Церкви, так и церковным общинам, из которых Церковь, собственно, и состоит.

В известном смысле, каждого из христиан всегда есть в чём обвинить и есть в чём уличить, ведь полная свобода от греха и для членов Церкви ещё впереди. А пока идёт война с силами тьмы — Церкви в целом и с собственными грехами — каждого из христиан, особенно заметными оказываются преткновения, срывы и провалы тех, кто наиболее заметен, кто чаще и дольше всех оказывается на виду, как, к примеру, упоминаемые апостолом пресвитеры, трудящиеся «в слове и в учении» (ст. 17). Потому-то тут особенно важна осторожность в суждении и в осуждении. Павел не случайно требует, чтобы выдвинутые против пресвитеров обвинения принимались лишь в том случае, если их подтверждают не менее двух свидетелей (ст. 19).

Такая процедура предписана Торой для случаев, когда обвинение предполагает возможность вынесения судом смертного приговора (Втор. 17 : 6). Как видно, на обвинения, выдвигаемые против пресвитеров, апостол сморит, как на обвинения, заслуживающие смерти. Конечно, в данном случае речь шла не о смертной казни, а, скорее, о возможном отлучении, но дело было не только в нём, дело было, прежде всего, в том, что пресвитер, сознательно совершающий нечто, профанирующее его служение, теряет Царство и те дары, которые получил во время возложения рук. Потому-то и было принципиально важно понять, идёт ли речь в каждом конкретном случае о грехе невольном, который практически неизбежен для каждого, какими бы духовными дарами ни обладал служитель, или о грехе сознательном, после которого служитель служителем быть перестаёт. И дело не только в том, что ошибка в определении могла обернуться чудовищной несправедливостью для обвиняемого. Дело в том, что ложное обвинение в данном случае разрушает то духовное пространство, пространство Царства, внутри которого только и может существовать Церковь. Конечно, церковная община, где произошла такая несправедливость, может внешне продолжать своё существование, но то, что составляет основание Церкви, она неизбежно утратит. Останется лишь видимость, которая, конечно, иногда может обмануть ищущих, но которая никогда не сможет дать им того, что обещает. И Павел предостерегает Тимофея от совершения этой страшной ошибки, ошибки, которая может разрушить Церковь, лишив верных Царства.