Мысли вслух на Ис Нав 7:1-26

Заклятие, или, по-еврейски, херем, изначально очень напоминало табу в том виде, в котором оно существовало (а кое-где существует и сегодня) у первобытных племён. Херем, как и табу, в первую очередь предполагал неприкосновенность того, на что он был наложен. Если дело касалось людей, херем фактически означал для человека, на которого он был наложен, изгнание: такой человек становился неприкасаемым и уже не мог больше жить с теми людьми, с которыми жил прежде. Изначально херем, как и всякий другой вид табу, имел или религиозную (в языческом смысле), или магическую мотивировку. В обоих случаях предполагалось, что соприкосновение с тем, на кого или на что наложен херем, оскверняет человека.

В религиозно-языческом, так же, как и в магическом миропонимании осквернение означало разрушение человека, вплоть до физического, которое могло привести даже к смерти, так, что соприкосновение с тем, на что накладывался херем (так же, впрочем, как и всякое табу), было равнозначно соприкосновению, к примеру, с каким-нибудь особенно ядовитым растением или с трупом человека, умершего от заразной болезни. В яхвизме осквернение означало нечто иное, а именно невозможность освятиться впредь до очищения от скверны. Человека мог осквернить совершённый грех, но осквернить его могло также соприкосновение с чем-то нечистым, в частности, с тем, на что был наложен херем.

От скверны можно было очиститься, для этого существовали особые обряды, включавшие, помимо прочего, и специальные очистительные жертвоприношения, но, если говорить о грехе, очиститься можно было от осквернения лишь таким грехом, который был совершён ненамеренно. В случае же греха, совершённого сознательно и добровольно, очищение от скверны, им порождённой, было невозможно — даже раскаяние и прощение греха как такового не избавляло человека от его последствий.

Соответственно и освящение для такого человека тоже становилось невозможным. В рассказе о взятии Иерихона речь идёт как раз об осознанном грехе, последствия которого оскверняли весь народ. Во время священной войны это означало неминуемое поражение: ведь Бог не пойдёт впереди тех, среди которых есть осквернённые люди, чьё присутствие несовместимо с Божьей святостью. Такие люди должны или уйти, или умереть — в условиях военного времени Иисус Навин выбирает второе. Приговор был жёстким, но в сложившейся ситуации он, как видно, представлялся и ему, и всем остальным единственно возможным.