Мысли вслух на Суд 7:1-25

На войну выходит множество народу, что и неудивительно: ведь в те времена ни у евреев, ни у большинства их соседей не было регулярных войск, были лишь племенные или городские ополчения, куда по определению записывали каждого взрослого мужчину, способного держать в руках оружие. Контингенты получались порой по местным меркам достаточно многочисленные, но не слишком хорошо обученные. Или даже вовсе необученные — как у тех же евреев, где, конечно, оружие было у каждого, и каждый как-то умел владеть и мечом, и луком, и (реже) боевым копьём, оставаясь притом вполне мирным, «штатским» человеком.

Бывали, конечно, и люди менее мирные, и настоящие драчуны, которые на любую войну или набег готовы были выйти с радостью, как на долгожданное приключение. Поэтому Бог подсказывает Гедеону, как отделить тех, кто готов и сможет стать настоящим воином. В первую очередь Он велит Гедеону сделать то, что предписывает Тора: позволить уйти из лагеря всем, кто, как сказано в тексте, «боязлив и робок».

Казалось бы, такие люди могли бы и вовсе не ходить на войну, тем более, что закон их к этому вовсе не обязывает и даже предписывает таким оставаться в тылу, чтобы не смущать остальных, но ведь в момент всеобщего подъёма и воодушевления, когда война вовсе не кажется страшной и выглядит скорее как нечто торжественно-победоносное, остаться дома кажется порой совершенно невозможным даже тому, кто вообще-то ни к какой войне никоим образом не склонен и кому, по зрелом и неспешном размышлении, даже в голову бы не пришло записаться ни в какое ополчение. Теперь, уже в известном отдалении от дома, когда война постепенно, хотя еще издали, начинает вырисовываться в своём настоящем виде, такие люди начинают понимать, во что они ввязались, и теперь они скорее воспользуются своей возможностью уйти, трезво взглянув на себя и оценив свои силы.

Остаются лишь драчуны и те, кто готов стать воином. Отделить драчунов — задача следующего этапа. Драчуны встречаются в каждом народе, а в народе ещё недавно кочевом их было, конечно, сравнительно довольно много. Но драчун — не воин. Даже если он возьмёт в руки оружие, воином он не станет, он останется вооружённым драчуном, и на войне толку от него будет мало, а проблем много. Долгий переход по безводной пустыне к воде расставляет все точки над i: те, кто бросается к воде, забыв обо всём на свете, воином не станет.

Те, кто пьют, зачерпывая воду, ещё как-то владеют собой, а те, кто встают на колени, лишь бы быстрее, забыв обо всём, добраться до воды, — нет. Драчун может хорошо драться в запале, но возбуждение — фундамент ненадёжный. Чтобы не потерять себя во время долгого перехода по сухой и горячей пустыне, нужна настоящая выдержка, которой не бывает без прочного внутреннего, духовного стержня. Этот стержень позволяет человеку стать воином, если таков его путь, и такой воин стоит нередко дюжины простых ополченцев, взявшихся за оружие просто за компанию с остальными.