Мысли вслух на Евр 2:1-9

Утверждая превосходство человека над ангелами, автор послания вместе с тем не забывает, что превосходство это при нынешнем состоянии как мира, так и самого человека оказывается пока ещё скорее духовной и метаисторической перспективой, чем наличной данностью. Слова св. Писания о том, что человек в глазах Божиих значит немногим меньше ангела, он воспринимает как относящиеся скорее к будущему, чем к настоящему (ст. 5 – 8). И речь идёт, разумеется, не о будущем нашего, хотя и преображающегося, но ещё не преображённого мира, а о той полноте Царства, которая откроется миру с возвращением Спасителя. Не случайно автор послания говорит именно об Иисусе как о Том, в Ком осуществились упомянутые им слова псалма о человеке, ни в чём не уступающем ангелам (ст. 9): ведь Иисус с самого начала, с момента Своего зачатия на земле уже нёс в Себе ту полноту Царства, которая нам откроется лишь в конце времён. В известном смысле можно было бы сказать, что Он Сам и есть Царство, а вся Церковь, как сообщество людей, в этом Царстве живущих, представляет собой Его продолжение в мире, который Церкви предстоит преобразить.

Иисус в полноте Своей преображённой человеческой природы и являет Собой тот образ человека, который стоит выше ангелов. И путь в Царство ищущим указывает именно Он. Конечно, откровения Божии могут даваться людям и через ангелов, на то они и «служебные духи». Но ни один из ангелов никогда не заключал в себе всю полноту Царства, и ни один из ангелов никогда не становился до конца частью нашего человеческого мира: ведь ангелы — духи, хотя и тварные, им чужда человеческая природа, как и всякая природа вообще. Они могут быть вестниками Божиими в нашем мире («ангел», собственно, и означает «вестник»), но войти в него не могут по определению, всегда оставаясь для него существами из другого мира. Мессия же вошёл в мир как Человек, при всей Своей уникальности никогда не перестававший быть именно Человеком. Потому-то и откровение Царства, принесённое Им в мир, больше откровения, возвещаемого ангелами (ст. 1 – 4): ведь ангелы, также причастные Царству, всё же не могли стать живым воплощением Царства, открывшегося людям. Тем воплощением, которым стал для ищущих пути Спаситель.

Язык послания к Евреям очень отличается от других писем апостола Павла. Говоря с язычниками, он объясняет все на простых примерах и простым языком. С евреями, воспитанными на Священном Писании, он использует совсем другие аргументы и слова. Первая часть сегодняшнего отрывка перекликается с притчей о талантах (Мт 25:14-30), в которой задается один из самых важных вопросов для верующего человека: если мы считаем Бога жестоким и слушаемся его из страха, то во сколько раз больше мы должны делать, зная, что он милосерден и благ? Так и здесь: если мы слушаемся посланников, то как же мы должны повиноваться Христу! И, как продолжение сказанного в Евр 1на примерах из священного Писания апостол наглядно показывает нам очевидность превосходства Христа над всем существующим в мире материальном и духовном. Т.к. Он — совершенный человек и Бог.

«И: в начале Ты, Господи, основал землю, и небеса — дело рук Твоих; они погибнут, а Ты пребываешь; и все обветшают, как риза, и как одежду свернешь их…» В сегодняшнем тексте апостол ссылается на текст пророка Исаии: «поднимите глаза ваши к небесам, и посмотрите на землю вниз: ибо небеса исчезнут, как дым, и земля обветшает» (Ис 51:6). Но это, разумеется, совсем не единственное место книги пророка Исаии, где говорится о конце дней. Это часть любого пророческого служения напоминать людям о конце дней «земли и неба», о конце существования физической Вселенной. «И истлеет все небесное воинство; и небеса свернутся, как свиток книжный; и все воинство их падет, как спадает лист с виноградной лозы, и как увядший лист — со смоковницы» (Ис 34:4). Сергей Аверинцев писал так: «Светом последним светлеется твердь, / Белые стены как мирная смерть, / свитком свиваются все времена, / медлят минуты и чаша полна». Мирная смерть это что-то очень важное и для нас сегодня, потому что картины конца нас могут пугать, а значит неизбежно повергать нас в депрессию. И слова Аверинцева это не какое-то позднее толкование, утешению которого мы можем не доверять, ибо уж очень оно современное, молодое, не проверенное временем. Нет: сам пророк говорит тут же: «скажите робким душою: не бойтесь; вот Бог ваш, придет отмщение, воздаяние Божие; Он придет и спасет вас» (Ис 35:4). Надо всего лишь войти в мир Божий, сейчас, еще на земле и тогда вместе с апостолом сказать с радостью: «Ты тот же, и лета Твои не кончатся». Нам не важна наша собственная посмертная судьба, мы настолько любим Господа, что растворяем в Нем свою самость. Главное, что «Ты тот же, и лета Твои не кончатся», главное, что Ты, возлюбленный Боже, не умрешь смертью тления. А в Тебе все, кто вошел в Твой мир, и кого мы так любим.

Павел исходит из того традиционного представления об ангельских духах, которое было свойственно иудаизму его эпохи. В иудаизме ангелы — всего лишь низшие тварные духи, притом духи служебные и служащие, исполняющие совершенно конкретные Божьи поручения. Они близки к Богу, но перед ними Бог не ставил тех масштабных задач, которые Он поставил перед человеком.

Мир отдан во власть человеку, а не ангелам. И не в последнюю очередь потому, что, в отличие от ангела, человеку в его духовной жизни присуща динамика, определяемая его отношениями с Богом. Ангелы в своём наличном состоянии обладают всей доступной им полнотой жизни, им не требуется духовное становление — такими, во всяком случае, видит их автор послания. Человек же постоянно в становлении, и именно поэтому он может в конце концов стать владыкой мироздания, Богом поставленным правителем, во власть которого отдаётся мир.

Но в падшем состоянии человек не соответствует замыслу о себе Бога, и единственный, кто действительно способен покорить себе мир — это Мессия: ведь только Его и можно считать Человеком во всей полноте человеческой природы. Мир покоряется Мессии не только в силу Его божественности, но и в силу Его человечности, и даже в первую очередь именно в силу Его человечности. Явленная миру в рамках человеческой природы Божья полнота — как раз то, что нужно для полноценного существования перед лицом Божьим как мира в целом, так и самого человека.

И становление мира перед Богом неотделимо от становления человека перед Богом и в Боге — а значит, оно неотделимо и от личности Самого Мессии. Бытие мироздания связано с существованием человека, а существование человека в свою очередь связано с существованием Мессии, и связь эта динамическая, она предполагает становление мира и человека во Христе и вокруг Христа. Ангелы же играют в этом процессе сугубо служебную роль, они не нуждаются в становлении, они полны сами в себе изначально, и потому превосходят человека в его наличном состоянии — ведь падший человек полноты жизни лишён. Но человек, достигший полноты своей жизни, превосходит полноту жизни ангела — в этом одна из основных идей автора послания.

Интересно: почему вдруг автор Послания к Евреям заговорил об ангелах, утверждая, что Бог поставил во главе творения не ангела, а человека? Казалось бы, об этом не приходится говорить много, ведь правота слов священнописателя становится ясной каждому, читавшему хотя бы раз первые главы Книги Бытия. И всё же, как видно, были в Церкви некие духовные тенденции, которые заставили автора послания сделать упор на мысли о том, что человек отнюдь не ниже ангела. В чём же было дело? Вероятнее всего, в тех спиритуалистических и гностических тенденциях, которые стали проявляться в церковной жизни вскоре после катастрофы 70 г. н.э., когда, по-видимому, и было написано послание. Прежде, до катастрофы, главной проблемой Церкви и околоцерковной среды был, по-видимому, мессианизм политический; теперь, после краха мессианского восстания и разгрома Храма, ею становился мессианизм мистический, связанный, возможно, с мессианскими представлениями некоторых иудейских сектантских и полусектантских движений наподобие ессеев. А для этих движений была характерна спиритуализация образа Мессии и Царства. Слова Спасителя о том, что Его Царство «не от мира его», понимались в этой среде дословно, так, что Царство начинало восприниматься, как нечто трансцендентное, не имеющее отношения ни к нашему миру, ни к нашей реальности вообще. Да и относительно Мессии выдвигались предположения, что Он, быть может, вовсе никогда и не был Человеком, что вся Его жизнь — нечто наподобие ангельского явления, что тело Его было призрачным, а значит, призрачным было и распятие, и сама Его смерть. А воскресение Его было всего лишь выявлением Его подлинной, нечеловеческой природы и освобождением её от той видимости человеческой телесности, которой на самом деле у Него не было и быть не могло. И теперь Церкви пришлось противостоять уже не политическому мессианизму, а подобного рода дурному мистицизму, который от христианства оставлял лишь внешнюю форму, да и то нередко основательно искажённую. И автору послания приходится вновь и вновь напоминать, что в центре земного мира находится не «чистый» бестелесный ангел, а человек. И Бог воплотился тоже не в «чистого» бестелесного ангела, а в Человека. Напоминать с тем, чтобы Церковь не перестала быть собой: телом Христовым, наполненным подлинной жизнью реально жившего, реально умершего и реально воскресшего Человека.

В сегодняшнем чтении из послания к Евреям цитируется псалом, в котором псалмопевец говорил о предназначении и величии человека. Господь сотворил человека не многим ниже ангелов, Он предоставил ему власть над всем творением. Он предназначил человека к славе. Однако мы знаем, что грех вошёл в мир, и потому, как говорит автор послания к Евреям, сейчас не всё покорено человеку. Миропорядок, созданный Богом, был нарушен, и восстановить его можно было только одним способом. Последствия греха — смерть — мог взять на Себя Тот, Кто не совершил никакого греха. Любой другой лишь понёс бы заслуженное наказание. Он, Единственный безгрешный, несёт на Себе наш грех — и таким образом возвращает человеку утраченную свободу и славу, делая каждого из нас Своим братом.