Мысли вслух на Быт 18:1-33

Встреча Авраама с ангелами всегда вызывала множество вопросов, ответы на которые породили множество самых разных комментариев — и не только литературных: достаточно вспомнить ту же «Троицу» Андрея Рублёва, которая ведь тоже своего рода комментарий к рассказу об этой встрече, только не литературный, а иконографический. Тут надо заметить, что в Библии о встречах с ангелами вообще говорится не так уж редко, хотя назвать рядовым событием такую встречу никак нельзя.

При всей необычности описанных в рассказе событий очевидно одно: такое или подобное могло произойти лишь в мире, не повреждённом грехопадением — и не потому даже, что в таком мире нет греха, а потому, что он един, не раздроблен на отдельные, разобщённые друг с другом и отделённые от Бога мирки. Самое замечательное в истории с ангельским посещением — то, что рассказ о ней совершенно чужд всякой мистике. Тут нет никаких упоминаний об экстазах, озарениях, каких-то особых духовных или аскетических практиках. Нет потому, что всё перечисленное нужно, чтобы заглянуть из одного мира в другой.

Бог же вовсе не творил мир таким, чтобы надо было заглядывать из одной его части в другую словно через замочную скважину. Он создал мир единым и цельным, и мир этот был пронизан светом в самый первый день творения — светом Божьего присутствия. Все разделения — это потом, все они стали следствием действия в мире воль, Богу противостоящих. Их действие и разделяет мир, разрушая его полноту — и вот тогда уже в таком разорванном на части мире приходится искать способы заглянуть в одну из его частей из другой.

Встреча, подобная описанной в Книге Бытия, была возможна лишь там и тогда, где и когда — хотя бы локально и на короткое время — цельность мироздания была восстановлена. Мир снова стал единым, и в этом едином мире люди и ангелы вновь стали ходить по одним и тем же дорогам. Мир опять стал Божьим Царством — пусть лишь в одной своей точке и совсем ненадолго, но всё же стал. Когда-нибудь он снова станет Царством — весь. Когда придёт время Мессии.

В древности у всех народов дети считались благословением богов. Много детей — большое благословение; бездетность — наказание и проклятие, прежде всего, разумеется, для женщины, но не только: если род пресекался, это (что неудивительно) считалось знаком гнева свыше, который падал на всех. А что, если Бог обещает детей тогда, когда надежды уже давно нет, хотя бы потому, что все мыслимые сроки их рождения уже прошли? Что означает в такой ситуации смех бездетной жены, мужу которой было обещано, что его потомки вырастут в народ, который, когда придёт его время, создаст своё государство на земле, в которую он пошёл? Смех той, которая должна была родить обещанного наследника? Что здесь: радость или горечь? Или уже и не то, и не другое? Наверное, произойди всё описанное несколькими десятилетиями (а может быть, и несколькими годами) раньше, реакцией Сарры был бы гнев, возмущение, или радость, в зависимости от того, хватило ли бы у неё сил поверить в сказанное. Но, видимо, Сарра засмеялась тем смехом, которым смеются тогда, когда уже нет сил ни на что, смехом, который становится теперь единственной реакцией на всё, что происходит в жизни человека, да и на саму жизнь тоже. Когда уже нет сил ни плакать, ни радоваться, жизнь становится смешной, как смешна человеку любая бессмыслица, любой абсурд, если он становится единственной реальностью, к которой все окружающие относятся абсолютно серьёзно. И тогда наступает момент вмешательства Божия в ситуацию. Это он полагает конец абсурду. И этот конец воспринимается, как чудо. Ведь чудо всегда предполагает прорыв подлинной реальности в наш мир, который после грехопадения по-настоящему подлинным не является. А история народа Божия только и могла начаться в настоящем мире. Начаться с чуда. Чуда, далеко не последнего в этой истории.

Отношения Авраама с Богом всё же совершенно замечательны и удивительны: чего стоит один его торг с вестниками Божьими, а фактически, с Самим Богом! Но о чём же просит Его Авраам? Казалось бы, об очень простой вещи: о справедливости, когда дело касается целого народа и целого города. И всё же на деле всё оказывается не так просто: если город полон греха, но в нём всё же сохраняется горстка праведников, что делать с таким городом Богу? Хранить его дальше или предоставить своей судьбе, обрекая на катастрофу? И сколько нужно праведников, чтобы этой катастрофы избежать? Когда-то, во времена Ноя, его праведности оказалось недостаточно для спасения мира. А сколько достаточно? Не на мир — на город? Разговор Авраама с Богом обрывается на десяти. Если найдётся десять праведников — город будет стоять, если нет — погибнет. Но почему же именно десять? Почему не пять, не трое? Чтобы понять смысл притчи (а перед нами, очевидно, именно притча), надо вспомнить, когда Книга Бытия приобрела свой нынешний вид. А произошло это сравнительно поздно, во время Вавилонского плена, когда уже существовала Синагога и действовали соответствующие нормы, касающиеся общинной жизни. А согласно этим нормам минимальная численность общины составляет десять человек. И тогда становится ясен смысл притчи: город может выжить лишь в том случае, если в нём найдётся хотя бы одна община праведников. Не просто отдельные люди, а именно община. Ведь наличие общины позволяет её членам не просто выживать в духовно и нравственно враждебном окружении, но и активно на это окружение влиять, если, конечно, такая община сама живёт полноценной духовной жизнью. Если же такой общины нет, то город обречён, и тогда, если в нём всё же найдутся отдельные праведники, Бог, наверное, поможет им спастись. Им, но не городу, который отвергает и их праведность, и их самих.

Есть нечто общее в сегодняшних чтениях из книги Бытия и из Евангелия от Луки. Авраам разговаривает с гостем (гостями?), но при этом понимает, что разговаривает с Богом. И это превращает весь разговор в молитву. Достигает ли цели эта молитва? Если целью было заступничество за Содом и Гоморру, то — нет! Но если цель в углублении отношений с Богом, в выяснении Его воли, в проникновении в глубину Его милосердия, то — да, такая цель достигнута! И весь отрывок из Евангелия от Луки об этом же. Какой должна быть наша молитва, в чем ее цель? И ответ Иисуса: молитва «Отче наш» и стяжание Духа Святого.

Вопрос о десяти праведниках встаёт всякий раз, когда читаешь историю посещения Авраама ангелами. В самом деле: почему именно десять? Разве хотя бы один праведник не заслуживает спасения, подобно десяти? А если в городе останется хотя бы один праведник, почему такой город не заслуживает снисхождения, подобно тому, в котором осталось десять? Можно подумать, что десять — какое-то магическое число, ниже которого число праведников в городе опускаться не должно, иначе город обречён. На самом деле суть, конечно, не в магии. Суть в том, что, согласно иудейской традиции, община верующих должна состоять, как минимум, из десяти человек, тогда она считается духовно и религиозно состоявшейся. Десять человек могут составить молитвенное собрание, которое будет считаться полноценной синагогой. Конечно, обычаи эти сложились отнюдь не во времена Авраама, а существенно позже, когда было написано Пятикнижие. Но идея священнописателя достаточно прозрачна: чтобы город не погиб из-за грехов своих жителей, там должна быть община верных, идущих путём праведности. Если её нет, город обречён. Если в таком обречённом городе найдётся хотя бы один праведник, его выведут из гибнущего города, как вывели Лота. Но только община верных, как видно, придаёт смысл существованию города, народа, страны.