Мысли вслух на Исх 8:1-32

Наступает момент, когда даже ближайшее окружение фараона начинает признавать очевидное. Уже и маги («волхвы») говорят фараону: тут перст Божий, речь идёт не об обычных, естественного плана, событиях. Что это: прозрение людей? Может быть. Бывает, что человек совершенно искренне уверен в своей правоте тогда, когда на самом деле он глубоко ошибается.

Возможно, конечно, и другое: маги просто поняли, что отрицать очевидное дальше уже невозможно. Всякий человек ведь привержен своему мироощущению, своим концепциям, своему пониманию жизни. Для египетских магов признать силу какого-то пророка из варваров было далеко не просто. В самом деле: это ведь означало, что его Бог сильнее всех богов Египта, сильнее их самих и всей их магии. В принципе египтяне не сомневались в том, что Бог сильнее любого мага. Монотеизм был вообще Египту отнюдь не чужд, среди жрецов было не так уж мало верующих в Единого.

Они, однако, считали, что монотеизм — не для народа, не для масс. Даже те, кто искренне верили в Единого, были уверены: народ их не поймёт, народу нужны традиционные боги и традиционные культы, ничего более серьёзного и более глубокого он не ищет. Да и вообще народу, как думали в храмах и при дворе, серьёзная духовная жизнь в основном неинтересна, а кому интересна, тот найдёт дорогу: ведь храмы не закрыты, и при желании там всегда можно попробовать отыскать нечто большее того, чем довольствовался в те врмена среднестатический египтянин. Вряд ли придворные маги были исключением: они, скорее всего, не сомневались, что над всеми богами стоит Единый.

Другое дело признать какого-то неизвестного варвара пророком этого Единого. Для такого признания в сознании египетского жреца или мага должен был произойти самый настоящий переворот: ведь ни те, ни другие никогда не принимали варваров всерьёз. В то, что у них может быть какая-то подлинная духовная жизнь, они были склонны верить ещё меньше, чем в подлинную духовную жизнь основной массы своего собственного народа. Теперь, однако, приходилось признать очевидное: этот странный пророк из варваров действительно знает Единого и слышит Его голос. Так они и сказали фараону. Решение теперь было за ним.

Сегодняшнее чтение продолжает описание того, как египетские маги соревновались с Богом Моисея в способности творить чудеса. Конечно, здесь, как и во всех других случаях, чудо Божие можно объяснить естественными причинами, но такое объяснение само по себе ничуть не умаляет значения чуда как действия Божия. Не случайно для обозначения чуда в еврейском тексте Библии очень часто используется слово, которое правильнее было бы перевести как «знак»: чудо Божие очень часто как раз и оказывается именно таким знаком, а то, что им становится естественный феномен, значимости знака отнюдь не умаляет, ведь дело в данном случае не в природе, а в Том, Кто за ней стоит. Но для магов ситуация выглядела иначе. Магия в мировоззренческом смысле очень близка к науке, в частности, и в том, что всё происходящее маг, как и учёный-материалист, склонен объяснять исключительно естественными причинами. Конечно, представления о границах и законах природы у мага и у учёного могут заметно отличаться, но ни тот, ни другой никогда не допустят в своих теориях и концепциях ничего, что выходит за природные рамки. Методологически это, конечно, правильно, но мировоззренчески нередко заводит в тупик. А одной из наиболее распространённых мировоззренческих ошибок является мнение, что естественное объяснение того или иного явления само по себе исключает всякую возможность наличия в нём духовной составляющей. Маги, сумев вывести жаб из реки (ст. 7), по-видимому, сочли этот факт достаточным доказательством того, что ни о каком чуде в данном случае говорить не приходится. Между тем, такой подход представляет собой серьёзную ошибку: здесь налицо смешение духовного и природного. Природа всегда остаётся в рамках причин и следствий, причинно-следственные цепочки полностью определяют и описывают все природные процессы. Духовное начинается там, где причины и следствия отступают на задний план, а вперёд выходят задачи и цели. Духовная жизнь начинается там, где есть отношения, прежде всего отношения между человеком и Богом, но также и отношения между людьми. И чудо становится чудом только в контексте отношений между человеком и Богом, иначе оно остаётся всего лишь природным феноменом. И даже тогда, когда воспроизвести опыт оказывается невозможно, как было в случае с мошкой (ст. 18), эта невозможность сама по себе не доказывает чуда: для материалиста или для мага она становится лишь свидетельством наличия неразрешимой на сегодняшний день научной проблемы или необъяснимого на данной стадии развития науки феномена. Фараон готов даже обратиться за помощью к Моисею, если другие средства не помогают (ст. 28), но сердце его не становится от этого мягче (ст. 32), ведь отношения с Богом не устанавливаются по принуждению.