Мысли вслух на Исх 13:1-22

Если следовать логике текста, приведённого в Книге Исхода и вложенного её автором в уста Моисея, обычай посвящать всё первородное Богу и выкупать при этом первенца-ребёнка восходит к тому празднованию Песаха, которое имело место накануне Исхода. Трудно сказать, насколько древним является сам обычай — не исключено, что Моисей не устанавливает его, а лишь о нём напоминает как о чём-то когда-то известном, а теперь, в Египте, основательно забытом.

Во всяком случае, очевидна связь его с тем пониманием праздника, которое отражено в Книге Исхода. Сам же Песах осмысливается здесь как праздник жизни, вернее, как праздник торжества жизни над смертью. Жизни Божьей — ведь это Бог освобождает Свой народ от меча того ангела смерти, который поразил дома египтян. Жизнь принадлежит Богу, и только Ему — таков смысл устанавливаемого или восстанавливаемого Моисеем обычая.

Если так, тогда понятно: первые плоды, первый приплод скота, всё первое — Богу. Не только для того, чтобы, как принято думать, Он после этого освятил бы то, что последует — плоды, которые уродятся после первинок, или скот, родившийся после первого приплода. Просто жизнь должна вернуться к первоисточнику. К Тому, Кто её дал. Вопрос лишь в том, как тут быть с человеком. С растениями, с животными понятно: они сотворены Богом, как говорит Библия, «по роду их», согласно соответствующему себе Божьему замыслу. Один прототип для каждого рода, вида, подвида — и жизнь отдельной особи не так уж важна.

С другой стороны, тогда и освятить можно сразу весь приплод, освятив одно жертвенное животное — ведь у животных одного рода, вида, подвида, тем более у особей из одного стада жизнь одна на всех. С человеком же не так, тут каждый уникален. Людей, даже принадлежащих к одному роду или племени, не освятишь, как животных. К тому же и жизнь у людей не одна на всех, а у каждого своя. Как же быть? Выход прост: человек освящается по-человечески, а значит, осознанно, так, как положено человеку освящаться через жертвоприношение, посредством жертвенной трапезы, но младенца освящают его родители. Это они впускают Бога в свою жизнь и в жизнь своего ребёнка.

У животных одного вида одна душа на всех — одно приносится в жертву, а освящаются все. У людей души различны, но у супругов души соединяются воедино, и душа ребёнка входит в круг их общения. Когда же родители впускают в свою общую жизнь Бога, Он освящает не только их жизнь, но и жизнь их первенца — в едином пространстве отношений, связывающих его с родителями, а родителей между собой. Так освящается человек, впуская в свою жизнь Бога.

При чтении сегодняшнего отрывка внимание привлекает, прежде всего, описание расступившихся морских вод (Исх 14:19–22). Между тем, это чудо, как и все чудеса Исхода, при желании можно было бы объяснить вполне естественными причинами, как это не раз уже и делалось критически настроенными комментаторами. Бог ненавязчив, и чудеса становятся чудесами лишь для тех, кто хотел бы увидеть в исторических событиях руку Божию. Тем же, кто этого не хочет, остаётся лишь естественный ход событий. В самом деле, сильный ветер со стороны пустыни вполне мог согнать воду в море и сделать непроходимые места проходимыми, ведь речь в еврейском тексте идёт не о Красном море собственно, а о «Тростниковом море», которое находилось в районе Горьких озёр (сегодня по этой территории проходит Суэцкий канал). А Горькие озёра представляли собой систему лиманов, связанных с Красным морем, так что ветер из пустыни, отогнав воду в море, обнажил на время дно, что и позволило евреям уйти в пустыню. Но самое важное, быть может, связано даже не с чудесным переходом через Тростниковое море, а с самим присутствием Божиим, сопровождавшим народ на пути из Египта к Синаю (Исх 13:21–22; 14:19–20). Это присутствие будет отныне сопровождать народ Божий на всём протяжении его последующей истории, проявляясь в разных формах и в различных ситуациях. И именно оно делает народ Божий народом Божиим. А расступившиеся воды — лишь одно из чудес, один из примеров вмешательства Божия в ситуацию, когда Его народу потребовалась помощь. Ни один народ на земле сам по себе недостоин того, чтобы стать народом Божиим. И только непосредственное присутствие Божие, Его, так сказать, прямое воздействие может сделать достойным тот народ, который Бог изберёт, чтобы сделать его Своим народом. Но и после избрания избранный народ остаётся избранным лишь до тех пор, пока хранит верность Избравшему. И потому каждому поколению придётся снова и снова отвечать на призыв Божий: ведь избранничества нет без реальных, живых отношений с Богом, которые не передаются по наследству и не устанавливаются сами по себе, по какому-то особому «праву избранника». Это верно для Церкви Ветхозаветной; тем более это верно для Церкви Христовой.