Мысли вслух на Ин 14:10-21

В Последней беседе с учениками Господь говорит две симметричные вещи, обозначающие собою путь христианина. Как верстовые столбы, стоят эти слова на нашем пути. «Кто соблюдает Мои заповеди, — говорит Господь, — тот любит Меня». Одновременно Он говорит «любящий Меня соблюдет Мои заповеди». Если бы Он сказал только первое, это делало бы христианство религией закона, ничем принципиально не отличающейся от Ветхого завета. Если бы Господь сказал только второе, то наша вера оказалась бы зависящей от неуловимых движений сердца, управлять которыми грешному человеку не под силу.

Но именно парадоксальное сочетание этих двух, в сущности, противоположных высказываний ставит в центр Самого Христа и открывает возможность спасения и жизни для всех и всегда. Одни из нас скорее склонны пытаться исполнить слово Господне, и через это могут узнать Его, полюбить Его так, что эта любовь преображает всего человека. Другие, напротив, узнают Христа через слово, через Церковь, да мало ли каким еще путем, — и ради любви к Нему начинают в практической жизни стараться делать то, о чем раньше и не помышляли.

В естественных науках есть такое понятие: система с автокатализом. Это такие системы, в которых два процесса ускоряют друг друга, так что начинается неконтролируемый рост системы. Так, например, происходят взрывные и цепные реакции. Так происходит горение в активных средах... Быть может, то, что предлагает нам Господь — тоже система с автокатализом. Любовь к Иисусу, желание общения и единства с Ним меняют нашу жизнь и подвигают нас на исполнение Его воли. Опыт практической любви к людям, опыт исполнения заповедей ведут к тому, что ты уже не можешь без Иисуса прожить ни дня. И в результате — автокаталитический, «неконтролируемый» рост Царства Небесного в твоем сердце.

То, что Господь любит нас, — факт, не требующий доказательств. Любит безусловно. Так, как никто из нас не умеет любить. И естественно, когда эта любовь остается безответной с нашей стороны, Ему это радости не приносит. Он хочет, чтобы мы ответили Ему на Его любовь, хотя всем (и Ему, и нам) понятно, что «достойного» ответа от нас не может быть по определению. Наша любовь неизмеримо меньше Его. Но все же Он не опускает планку, не говорит, что Его — Бога — надо уважать, бояться, слушать и т.д. Он говорит: «Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею душею твоею и всем разумением твоим» (Мф. 22:37, см. Втор. 6:5). Вопрос: как это возможно? Как нам достичь того, чего Он от нас ждет? Сегодня Сам Христос дает ответ. Необычный ответ. Нам привычно воспринимать отдельно правила и установления и отдельно любовь и личные отношения. Для нас, скажем, даже в семейной жизни это чаще всего две разные области. Иисус сегодня показывает, что это не так. Тот, кто соблюдает Его заповеди — тот любит Его (см. Ин. 14:21). Вот так. Все, оказывается, очень просто. И в то же время — очень сложно. Потому что любить Его — это тоже заповедь. Получается замкнутый круг, разобраться в котором помогает только Сам Бог, обещавший, что Он явится нам. На это и уповаем — Он придет к нам и научит нас всему (см. Ин. 14:26).

Слово, которое мы читаем сегодня: «Кто имеет заповеди Мои и соблюдает их, тот любит Меня; а кто любит Меня, тот возлюблен будет Отцем Моим; и Я возлюблю его и явлюсь ему Сам», - это замечательное, доброе, спасительное слово. Мы часто забываем об этом, увлекаясь самобичующим покаянием. А на самом деле, покаяние – это радость, ибо послушание – любовь. Когда Господь говорит Своим ученикам о том, что делать, они дивятся, им кажется, это невыполнимо. «Услышав это, ученики Его весьма изумились и сказали: так кто же может спастись?» (Мф 19:25) Трудно объяснить трехлетнему ребенку, что мама не дает еще одну конфету не потому что она жадная или недобрая, а потому что ребенку это вредно. А человеку, не обретшему Бога, порой просто невозможно объяснить, что слушать заповеди Божии и быть им послушным – так хорошо! Только вырастая в полную меру, мы к этому приходим и только тогда, наконец, понимаем, что такое настоящая любовь, которая хочет не себе, а ему. Но когда достигаешь этого, и кажется и так полнится сердце любовью, что все внутри горит и можешь ради другого хоть в огонь, хоть в воду хоть на плаху… в какой-то момент обнаруживаешь, что любовь иссякла. Через это проходят все. Хуан де ла Крус назвал это состояние «темной ночью души». Но это лишь для того, чтобы понять, что только Бог — источник любви, и мы любим не потому, что мы такие добрые и замечательные, а потому что Он дает. Ибо как замечательно сказал наш поэт: «и нам сочувствие дается, как нам дается благодать» (Ф. Тютчев).

Вера, о которой говорит Иисус, сродни подвигу. Он выглядит, как обычный человек, Он двигается, как обычный человек. Он говорит — как особенный человек, но все же как человек. И Он предлагает нам поверить, что Он — в Боге и Бог — в Нем. То есть, если пользоваться более поздней богословской терминологией, что Он — Богочеловек. Это все равно что прыгнуть в высоту на два с половиной метра — теоретически возможно, но людей, совершивших такой прыжок, мало кто встречал!

Нельзя сказать, что Иисус этого не понимает. Поэтому Он и говорит: «А если не так», — то есть, если в это поверить не получается, — «то верьте Мне по делам». Сам Иисус в Своих делах все время оказывается выше человеческих возможностей — в Своей праведности, верности, любви к Богу и людям, в творении чудес... Непредвзятое рассматривание Его дел может подвигнуть к вере (доверию) Ему, а от этого уже небольшой шаг к вере в Него.

Другой Утешитель будет пребывать с учениками. Не сказано, что со всеми людьми, и скорее всего по той причине, что отвергающие Сына отвергают и Дух Истины. Надо принять Иисуса, и тогда принимающие смогут принять и Отца, и Духа. Христос умалился, но через Его умаление мы можем обрести полноту общения с Богом.

Христос обещает ученикам не оставить их сиротами и придти снова. О каком приходе Он говорит — о Своём ли Воскресении, о предстоящем ли сошествии Духа Святого или же о Втором Пришествии? Как бы ни понимать эти слова, Он рядом со Своими верными, Он нас любит и не оставляет.

Признак любви — соблюдение заповедей — может показаться слишком простым, а при желании нетрудно объявить его проявлением формального законничества. Но глубина начинается с поверхности. Выполнение элементарных правил — не формализм и не дисциплина, но залог и начальное проявление глубинных отношений с Богом, превосходящих всё, о чём можно помыслить первоначально.

Кто-то где-то сказал: «Любовь есть инструмент познания». И в самом деле, что можем мы знать о том, кого не любим? Отвернувшись от человека, нельзя соприкоснуться с ним, нельзя стать ему ближе, понять его. Это же верно и тогда, когда речь идет о познании Бога. То, что можно знать о Нем, не любя, не стремясь к Нему — только сухая и относительная «схоластика» о том, что Он, дескать, такой великий и сильный и мудрый. Но по-настоящему узнать Его, («познать», на языке Писания, соединиться с Ним, «пребывать в Нем») дано лишь тому, кто готов любить. Именно поэтому Иисус говорит, что откроет Себя не всему миру, а только ученикам, которые и получат Духа истины, открывающего Отца тем, кто может Его понять, то есть — полюбить.

Говоря ученикам о Своём пути и о Своём служении, Иисус упоминает об «утешителе», которого пошлёт им Отец и о котором Сам Иисус говорит, что мир не может его ни увидеть, ни познать (ст. 16 – 17). Этот-то «утешитель», которого Иисус называет также «духом святым» (ст. 26) и «духом истины» (ст. 17), и напомнит в своё время апостолам обо всём, что они теперь слышат от своего Учителя (ст. 25 – 26). Упоминание духа, или дыхания, Божия (а соответствующее греческое слово, так же, как и его еврейский эквивалент, может означать и то, и другое) в контексте рассказа о Царстве, конечно, не случайно. О духе, или о дыхании, Бога впервые заговорили ветхозаветные пророки. Для них дух был не абстрактным богословским или философским понятием, а частью живого опыта богообщения, они действительно ощущали, как Бог дышит в их сердцах. Но Иисус, как видно, имеет в виду нечто большее. Он говорит о духе как о реальности вселенского, космического масштаба, которая, однако, остаётся скрытой от мира: ведь реальность эта иного порядка, чем наш, ещё не преображённый, мир. Дыхание Бога соединяет всех, пребывающих в Царстве, делая их единым целым: и Отца, и Самого Иисуса, и апостолов, и всех, кто войдёт в Царство по их молитвам и под воздействием их проповеди. И если прежде дыхание Божие ощущали лишь отдельные люди в особые, исключительные моменты своей жизни, то теперь оно открывается каждому, пребывающему в Царстве. И неудивительно: ведь дыхание Божие пронизывает Царство, оно его животворит и даёт Царству силу воздействовать на мир, преображая его. Благодаря ему в Царстве нет расстояний: здесь лишь качество отношений, лишь интенсивность любви определяет взаимную близость. До сих пор апостолы видели Царство лишь благодаря Иисусу, они смотрели на Него, и через Него им открывалась сила Божия. Теперь им предстояло войти внутрь и увидеть изнутри то, что прежде они видели лишь извне. Наступало время, когда Иисус станет невидим для мира, который в состоянии увидеть лишь то, что ещё не преображено, так что и сами апостолы уже не увидят его физическим зрением; но, войдя в Царство, они найдут Его там, увидев уже не глазами, а сердцем (ст. 19 – 20). Не случайно говорит Иисус о мире, которого непреображённый мир не знает (ст. 27): настоящий покой и гармония возможны лишь в Царстве, пронизанном дыханием Божиим и соединённым узами любви. И Иисус снова и снова зовёт апостолов в это Царство, зовёт с тем, чтобы, став его частью, они смогли бы нести его в мир, который так нуждается в преображении и освящении.

Сложнее всего принять самые простые вещи. Сложнее всего ответить на вопрос, допускающий только два ответа "да" или "нет". Всего нечего, нужно решить для себя кто есть Иисус. Если ответ "Он – мессия", то дальше, по Его словам, все просто. Любишь Его, соблюдаешь Его слово, и жизнь превращается в нечто в буквальном смысле неземное. Бог-Творец, Вседержитель сотворит себе обитель в том, кто любит Сына. Самое неприятное здесь простота выбора. Любишь – не любишь. Веришь – не веришь. Исполняешь - не исполняешь. Вроде бы верю, но не исполняю. Как же тогда быть – тот, кто любит, тот обязательно исполняет, значит, я не люблю. И обители из меня не получится? Так бы и ходить по этому заколдованному кругу, человеческий выход из которого только одни: раз все так ужасно и я своими силами никак и никогда не исполню слова Иисуса, значит и нечего стараться. И тут же, приходит ответ. Своими человеческими силами, конечно, ничего не получится, но тот, кто идет на Крест ради спасения каждого человека, пошлет Утешителя, который напомнит все, что забыто в суете, поднимет каждого, кто падает и падает на ровном месте.

В Страстную пятницу, в Страстную пятницу, которая не далека от нас, а близка как никогда, пусть нас и не было тогда на свете, владыка Антоний митрополит Сурожский говорил с амвона такие слова. «<...> Мать стояла у Креста; Ее Сын, преданный, поруганный, изверженный, избитый, истерзанный, измученный, умирал на Кресте. И Она с Ним со-умирала... Многие, верно, глядели на Христа, многие, верно, постыдились и испугались и не посмотрели в лицо Матери. И вот к Ней мы обращаемся, говоря: Мать, я повинен – пусть среди других – в смерти Твоего Сына; я повинен – Ты заступись. Ты спаси Твоей молитвой, Твоей защитой, потому что если Ты простишь – никто нас не осудит и не погубит... Но если Ты не простишь, то Твое слово будет сильнее всякого слова в нашу защиту... <...>Вот, встанем перед судом нашей совести, пробужденной Ее горем, и принесем покаянное, сокрушенное сердце, принесем Христу молитву о том, чтобы Он дал нам силу очнуться, опомниться, ожить, стать людьми, сделать нашу жизнь глубокой, широкой, способной вместить любовь и присутствие Господне. И с этой любовью выйдем в жизнь, чтобы творить жизнь, творить и создавать мир, глубокий и просторный, который был бы, как одежда на присутствии Господнем, который сиял бы всем светом, всей радостью рая. Это наше призвание, это мы должны осуществить, преломив себя, отдав себя, умерев, если нужно – и нужно! – потому что любить – это значит умереть себе, это значит уже не ценить себя, а ценить другого, будь то Бога, будь то человека, жить для другого, отложив заботу о себе. Умрем, сколько можем, станем умирать изо всех сил для того, чтобы жить любовью и жить для Бога и для других.» Так близка нам эта пятница, когда владыка говорил эти слова, как все Страстные пятницы, что были и будут. «Я повинен». Меня тогда не было на свете, но я повинен. Нельзя воспринимать сегодняшний день как символическое воспоминание о когда-то бывших событиях. Нет. Ибо Тело и Кровь, которых мы причащаемся не символ, а Само Тело и Сама Кровь. Вот я, и я виноват здесь и сейчас. Пугает, когда люди заранее начинают поздравлять друг друга с Пасхой (это действительно бывает и бывает часто!). Сегодня я ничего не знаю о Пасхе, я знаю только одно – я виновата или я виноват, ибо Он умер, а я ничего не сделал, чтобы это предотвратить.

11-ый стих из сегодняшнего Евангелия  — один из самых важных в нашей жизни. Господь призывает нас верить Ему, Его словам о том, что Он пребывает в Отце и Отец в Нем. Но в то же время Он знает, что иногда нам недостаточно никаких слов для того, чтобы поверить... Тогда Он говорит о делах, призывая верить Ему по делам. И вот перед нами открывается удивительные Божии мудрость и милосердие: Иисус предлагает нам дорогу «веры», помогая вступить на нее если не сразу верой в слова Его, то созерцанием того, что Он творит. И если так говорит Бог, то этого достаточно нам для веры в Него, а значит — для нашего спасения (см. Ин. 5:24).

11-ый стих из сегодняшнего Евангелия  — один из самых важных в нашей жизни. Господь призывает нас верить Ему, Его словам о том, что Он пребывает в Отце и Отец в Нем. Но в то же время Он знает, что иногда нам недостаточно никаких слов для того, чтобы поверить... Тогда Он говорит о делах, призывая верить Ему по делам. И вот перед нами открывается удивительные Божии мудрость и милосердие: Иисус предлагает нам дорогу «веры», помогая вступить на нее если не сразу верой в слова Его, то созерцанием того, что Он творит. И если так говорит Бог, то этого достаточно нам для веры в Него, а значит — для нашего спасения (см. Ин. 5:24).

Последние две строки сегодняшнего отрывка из Евангелия от Иоанна читаются как одно, как что-то похожее и повторяющее друг друга. Но в словах "Если чего попросите во имя Мое, Я то сделаю" ( 14:14) есть, казалось бы, небольшое отличие: там не указано, у кого мы можем просить чего-либо во имя Иисуса. Просить-то можно у кого угодно: родного или нет, знакомого и незнакомого, злого или доброго. И несмотря на это, Он говорит, что сделает. Главное - чтобы прошение было во имя Его. А ведь человек, который не стесняясь, открыто произносит имя своего Господа, не будучи уверенным в том, что слушающий его поймет, доверяет Богу. И вера его крепка. Вот по этой вере Господь и творит то, о чем мы просим.

Христос говорит ученикам, что они знают, куда Он идёт и даже знают туда путь, однако ученики тут же признаются в незнании. Характерно, что слова признания произнёс Фома, склонный к критическому восприятию услышанного, но похоже, что он озвучил недоумение, беспокоившее и других учеников.

Тех знаний, которые оседают в мозгах в виде рационально преподнесённой информации, ученикам, как и всем нам, действительно не хватает. Но то знание, которое ими получено от Учителя, знание Его любви, гораздо важнее головных сведений, и тем более того, что многие из людей привыкли принимать за “тайные знания”. То, что нам даёт Христос, может быть, и не всегда заметно для рационального восприятия, но, будучи принято в сердце, даёт верные ориентиры. В этом случае, если разум не даёт верного решения, оно может приходить от Христа.

Филипп, попросивший показать Отца, был одним из среди первых, призванных Иисусом. Даже находясь поблизости, можно не понимать смысла того, что происходит рядом с тобой, часто только в отдалении становится понятно, чего ты не разглядел. Но вот настал час, когда ученик обращается с просьбой о том, для чего Учитель и пришёл к людям. Мы не знаем, сразу ли ученик понял ответ, его и спустя две тысячи лет не все слышат и принимают. Трудно понять, как происходит единство Сына с Отцом, но трудно и усвоить, каким должно быть в полноте наше единство с Сыном Божиим. Но именно единство с Ним, а через Него с Отцом даёт возможность сотворить дела, подобные Его делам и больше сих.

Слова Иисуса о Его единении с Отцом, сказанные Им во время Тайной Вечери, наполняются новым смыслом по сравнению с тем, который звучал в них прежде. Теперь Иисус говорит об этом единении как о пути, истине и жизни. Сама Его жизнь оказывается не только полнотой живой истины, но и живым воплощением того пути, который надо пройти каждому. Пути Царства. Понятия пути, истины и жизни в те времена традиционно ассоциировались с Торой. На Тору и смотрели как на путь, путь истины и путь жизни, приводящий идущего к Богу и к порогу мессианского Царства. Идеалом была живая Тора, которой человек мог стать в том случае, если его жизнь полностью соответствовала Торе.

Говоря о Себе как о пути, истине и жизни, Иисус говорит о Себе как о живой Торе. Но Его путь становится путём Царства. В Его отношениях с Отцом присутствует динамика, которая для мира раскрывается как динамика Царства, в этот мир входящего. Он идёт к Отцу — а Царство входит в мир. Таков путь Человека, явившего миру Тору во всей полноте, живую Тору. Но таков же и путь каждого христианина. Каждого, кто хочет идти за Христом в Его Царство и пройти этот путь до конца.

Спаситель идёт с тем, чтобы место в Его Царстве нашлось каждому из Его учеников и последователей. Но чтобы стать Его учеником по-настоящему, чтобы дойти до тех обителей в Царстве, которые Он обещает приготовить Своим ученикам, надо повторить Его путь. Не сымитировать его внешне, а повторить по существу. Пройти его самому. И самому стать живой Торой.

Конечно, на этом пути человек не остаётся один — иначе живой Торой не стать никому, ведь грешному человеку без посторонней помощи стать живой Торой невозможно. Но идти всё же каждый должен сам. Человеку можно помочь идти, но лишь в том случае, если он идёт, а не сидит в сторонке. Вот к этому пути и призывает Своих учеников Иисус. Он уверен, что путь им известен: ведь Он Сам у них перед глазами, как живой пример. Они, конечно, не всё видят и не всё понимают, но то, чего они пока не видят и не понимают, можно понять лишь на собственном опыте, который в своё время у каждого из них появится. Слова тут бесполезны. Главное Иисус Своим ученикам сказал. Остальное им станет ясно, когда они встанут на путь.

Господь продолжает последнюю беседу с учениками о Своем новом завете с ними. Если со времен Моисея связь Бога с Израилем осуществлялась через священнодействия в скинии, а затем в храме, то теперь Иисус становится центром Божьего присутствия, новым храмом (Ин. 2), Он — путь к Отцу, явление истины и сама жизнь, живущая в людях. Но им предстоит разлука — Он уходит туда, куда пока что закрыт доступ ученикам. Он обещал вернуться, но сколько поколений должно пройти, прежде, чем сбудутся Его слова? Как ученикам сохранить связь с Богом, если Иисус покидает их? И Господь открывает им новую тайну: Он остается, несмотря на Свой уход — Он пребудет с ними через Того, Кого пошлет к ним Отец — Утешителя, Который напомнит им об Иисусе, сделает Его присутствие среди них явным, чтобы каждый мог узнать в Духе лик Христа, а узнав Его — увидеть в Нем Отца...

Bо время Тайной Вечери Иисус старается в последний за время Своего земного служения раз и как можно более подробно разъяснить ученикам, что такое то Царство, которое Он принёс в мир. А они с трудом понимают Его: ведь их представления о Царстве и после Воскресения оставались практически такими же, какие были свойственны их современникам. Он говорит им о том, что в доме Отца места хватит всем, а они, наверное, представляют себе грандиозный чертог в земном царстве, быть может, даже возникший чудесным образом на пустом месте, где места действительно хватит всем последователям их Учителя, и, уж конечно, им самим тоже. Он говорит им: вы знаете, куда Я иду, желая сказать, что они уже видели и знают, что такое Царство: ведь они провели с Ним не один день, и об ожидающей Его смерти Он говорил им не раз, так же, как и о последующем воскресении. А им, наверное, всё ещё кажется, что Он собирается уйти, скрыться для того, чтобы втайне подготовиться к той последней мессианской войне, которая, как они были уверены, вот-вот начнётся, и в которой им самим придётся принять самое прямое и непосредственное участие. А ещё — им хочется, наконец, увидеть Бога лицом к лицу. Ведь потом, после победы, новое, основанное их Учителем Царство будет, несомненно, Царством Самого Бога, и они, как ближайшие ученики своего Учителя, наконец-то увидят Бога, Которого Он называет Своим Отцом, так же близко, как видит Его Он Сам. Вот если бы увидеть Его Отца прямо сейчас, прежде последней, самой тяжёлой войны, и прежде победы! Большего и желать нечего, тогда и умирать не страшно, ведь после такой встречи никаких сомнений в собственном воскресении уже не останется. А Он снова говорит загадками, Он говорит: видевший Меня видел Отца. И снова недоумение: так Кто же Он всё-таки? Где Его Царство? И как будет всё то, о чём Он говорит? Тайная Вечеря полна загадок и недоумений. И неудивительно: ведь главного ученики Иисуса ещё не поняли. А евангелисты оказались достаточно откровенны для того, чтобы описать ситуацию такой, какой она тогда была, ничего не приукрасив. Чтобы и нам, читающим эти строки, было понятно: апостолами не рождаются, ими становятся. И становятся не сразу. И только по благодати.

«Я есть путь и истина и жизнь». Именно так, непривычно нашему уху звучат эти слова. Нам привычнее «Я есть путь, истина и жизнь». Тогда речь шла бы о перечислении однородных членов предложения, каждое из которых можно вынести на первое место. (о. Георгий Чистяков «Свет во тьме светит» гл. 19) Такой подход существенно искажает картину. Слово «путь» стоит в начале не случайно, ибо Христос – путь, а «выражение «и истина и жизнь» носят, если употребить научный термин, экспликативный (от латинского explication — разъяснение) характер» (там же). Но к подобному заключению трудно прийти, только лишь внимательно прочитывая эти слова, надо обратится ко всему Новому Завету в целом. Вспомним слова, где путь и жизнь снова предстают вместе: «тесны врата и узок путь, ведущие в жизнь» (Мф 7:14). Путь, ведущий в жизнь. Что это за путь? Здесь говорится «врата и путь». Но Господь говорит: «Я есмь дверь: кто войдет Мною, тот спасется, и войдет, и выйдет, и пажить найдет» (Ин 10:9). Дверь, как и врата – это то, сквозь что надо пройти, чтобы выйти в путь. Но когда путь закончен надо снова пройти сквозь врата и дверь, это начало и конец пути. Господь – начало и конец, но и то, что эти начало и конец объемлют, путь. Вспомним еще слова: «знаю твои дела; вот, Я отворил перед тобою дверь, и никто не может затворить ее; ты не много имеешь силы, и сохранил слово Мое, и не отрекся имени Моего».(Откр 3:8) Отворенная дверь становится словно бы иконой Господа, посылающего нас в путь и ждущего нашего возвращения. Так мы попытались понять «путь и жизнь». «Путь и истина». Слово истина (как слова «делать», «дела Божии», «свет», «час» и некоторые другие) ключевое слово для Евангелия от Иоанна и в синоптическом тексте не встречается. В первую очередь мы должны вспомнить фрагмент пролога: «ибо закон дан чрез Моисея; благодать же и истина произошли чрез Иисуса Христа».(Ин 1:17). Не Он есть истина (как было бы в той фразе, о которой мы размышляем сегодня, если бы слова в ней шли через запятую), но истина произошла через Него. И хотя ни в греческом, ни в латинском тексте нет того, о чем мы сейчас скажем, все-таки в русском слово «происходить» однокоренное со словом «ходить», а ходить можно только теми или иными путями.

Оказывается, Вознесение Господа Иисуса Христа не окончило замысел Божий о нашем спасении, но открыло новый этап духовной истории мира. И об этом говорит нам Господь в сегодняшнем чтении из Евангелия от Иоанна. «Я пошлю вам иного Утешителя, Духа истины». Он говорит о такой близости Божией, которую мы не в силах себе представить и которую не могли ожидать. Сам Дух Божий, Которого не видит и не знает мир, будет не только с нами, но и в нас. Господь говорит, что Дух Утешитель наставит нас на всякую истину, следовательно, мы уже не будем одиноки в поисках Бога, но Он Сам будет вести нас к Себе. И еще одно имя Духа Божия — Дух жизни, Дух животворящий, как называет Его наш Символ веры. Он созидает в нас жизнь, которая никогда не кончается, не оскудевает и не прекращается.

В математике равенство двух множеств может быть доказано так: сначала показывается, что все элементы из первого множества входят во второе, а затем наоборот — все из второго входят в первое. Так вот оказывается, что такой механизм далеко не только к математике применим. Им, как мы читаем сегодня в Евангелии, пользуется Сам Иисус, говоря: «Я в Отце и Отец во Мне» (Ин. 14:10). Мы не знаем, почему Он не говорит ученикам прямо, что Он и Отец одно, ведь Он это уже говорил публично (см. Ин. 10:30). Возможно, что самым близким к Нему людям Он хочет не просто сообщить это как факт, но и объяснить, почему это так. Наверное, этого достаточно для нашего понимания того, как могут быть едиными Отец и Сын: все, что делает один, — делается через другого и в другом. Если пытаться досконально вникнуть и разобрать «по полочкам» механизм внутреннего единства нашего Бога, то может просто ничего не выйти. От нас Господь просит просто верить тому, что это так. А если не получается, то просто смотреть на то, что делает Христос, и в этом узнавать Отца (см. Ин. 14:11).