Мысли вслух на Иез 16:35-63

Сегодняшнее чтение продолжает тему отступничества и наказания за него. Очевидно, теперь, когда «точка невозврата» в отношениях между Богом и Его народом пройдена, наказание становится неизбежным. Но наказание это оказывается не совсем таким, каким привыкли видеть его мы. Собственно, Бог не наказывает Свой народ непосредственно. Он просто оставляет его один на один с последствиями его собственных грехов (ст. 36–43).

В известном смысле можно было бы сказать, что и предупреждения, посылаемые Богом народу (ст. 27), носят такой же характер; но тогда Бог ещё не оставлял его совсем, Он лишь давал ему ощутить тяжесть возможных последствий совершённого греха, теперь же последствия эти обрушиваются на народ в полной мере. Казалось бы, такое попущение вполне можно считать самым настоящим наказанием. Но речь в данном случае следует всё же скорее вести не о наказании, а о своего рода шоковой терапии, притом в известном смысле вынужденной.

В самом деле, ведь прежде, чем ситуация стала такой, какой её описывает сегодняшний отрывок, народ успел уже, в сущности, разорвать все отношения, когда-то связывавшие его с Богом. А без таких отношений и возможности для вмешательства Бога в ситуацию оказываются крайне ограниченными, ведь к свободе воли сотворённых Им людей (так же, как и целых народов) Он относится совершенно серьёзно. И если народ говорит Богу решительное «нет», то и к этому «нет» Он тоже относится со всей серьёзностью. Он не станет играть в свободу выбора, Он действительно даёт эту свободу каждому, вместе с тем возлагая на каждого и всю полноту ответственности за сделанный выбор.

Конечно, Он мог бы в любой момент закончить игру, прекратить эксперимент, вмешавшись в ситуацию и не считаясь ни с чьим выбором. Но в том-то и дело, что для Бога свобода не игра и не эксперимент, а абсолютная реальность. Между тем, падшему человеку иногда, наверное, хотелось бы, чтобы она была своего рода игрой, и чтобы в случае чего всё можно было бы начать сначала. Но Бог даёт человеку (а иногда и целому народу) такой шанс лишь в одном случае: в случае раскаяния и обращения. И от Своего народа Он ждёт именно такого раскаяния и обращения для того, чтобы дать ему возможность начать с начала (ст. 60–63). Но это будет не повторение прежней истории, а новый её этап. Того, что было, не вернуть, и память о совершённых грехах не изглаживается бесследно (ст. 63). И лишь тогда, когда Царство войдёт в мир и раскроется во всей своей полноте, преобразив всё, грех исчезнет навсегда, и даже память о нём сотрётся.

В своей неверности Иерусалим, столица Божьего народа, оказался грешнее, чем окружающие города. Господь предупреждает, что иноземные идолы не помогут ему, а наоборот приведут его к падению и уничтожению. И все же, через тьму неверности, идолопоклонства и обмана, пророк прозревает обетование о восстановлении и прощении Иерусалима — образ того Царства, о котором будет потом говорить Христос.

Те обвинения, которые Господь через пророка бросает избранному народу, в немалой степени превосходят многие более ранние, да и позднейшие, гневные упрёки. Господь не просто обвиняет в грехах и сравнивает отступников с блудницей, подобное уже не раз Он говорил через пророков. Но теперь пророческая речь напоминает слушателям, народ, избранный для союза с Богом, после измены Завету ничем не отличается от тех языческих соседей, от которых пытается отгородиться. Само отмежевание от соседних народов теряет дарованный Господом смысл, в неизмеримо большей степени, нежели в этнической самобытности, состоящий в хранении в чистоте заповедей Бога и верности Ему. Но теперь отступники совершают те же языческие мерзости, и даже ещё худшие: чем выше залезешь на гору, тем дальше с неё скатишься.

Но Он не только помнит о Завете с народом, но и хранит его, хранит верность не только ветхозаветным иудеям, но и всем нам, постоянно её нарушающим. Не по заслугам грешников, а по Своей милости Он снова и снова готов не только прощать, но и очищать от грязи, в которой мы снова и снова с удовольствием барахтаемся.

Грех будет прощён, но останется чувство стыда за совершённое зло. Оно оставляется не для того, чтобы бывшие грешники постоянно терзались, вспоминая прошедшее, а как плодотворная память о горьком опыте и предостережение на будущее.

Бог Сам нашел Себе невесту (Иерусалим), спас ее от смерти, вскормил ее, украсил, дал ей дорогие подарки. На это она ответила неблагодарностью, неверностью, обманом. Что побуждает людей забывать о Божьей любви и заботе, обращаясь ко многочисленным идолам современной жизни? Некая внутренняя болезнь, расколотость, тесно связанная со злом мира, его князя и нашим собственным злом. Как бороться с этим злом, захватывающим наши души и уводящим нас от Бога?

Те обвинения, которые Господь через пророка бросает избранному народу, в немалой степени превосходят многие более ранние, да и позднейшие, гневные упрёки. Господь не просто обвиняет в грехах и сравнивает отступников с блудницей, подобное уже не раз Он говорил через пророков. Но теперь пророческая речь напоминает слушателям, народ, избранный для союза с Богом, после измены Завету ничем не отличается от тех языческих соседей, от которых пытается отгородиться. Само отмежевание от соседних народов теряет дарованный Господом смысл, в неизмеримо большей степени, нежели в этнической самобытности, состоящий в хранении в чистоте заповедей Бога и верности Ему. Но теперь отступники совершают те же языческие мерзости, и даже ещё худшие: чем выше залезешь на гору, тем дальше с неё скатишься.

Но Он не только помнит о Завете с народом, но и хранит его, хранит верность не только ветхозаветным иудеям, но и всем нам, постоянно её нарушающим. Не по заслугам грешников, а по Своей милости Он снова и снова готов не только прощать, но и очищать от грязи, в которой мы снова и снова с удовольствием барахтаемся.

Грех будет прощён, но останется чувство стыда за совершённое зло. Оно оставляется не для того, чтобы бывшие грешники постоянно терзались, вспоминая прошедшее, а как плодотворная память о горьком опыте и предостережение на будущее.