Мысли вслух на 1 Кор 9:11-12

В этом отрывке Павел продолжает тему предыдущего — напоминает Коринфянам, что и ему приходится поступаться своей свободой ради любви.

Вначале слышны отголоски обвинений в адрес Павла, сомнений некоторых братьев в подлинности его апостольства. Видим, что Павлу требуется некоторое усилие, чтобы смириться с тем, что плоды его служения не у всех получают признание. Как не понять его нам, которым всегда хочется, чтобы плоды нашего служения были у всех на виду? Мы читаем послание, написанное живым человеком, а не некоей трафаретной фигурой.

Защитив свое апостольство, Павел объясняет Коринфянам, что по всей логике, как человеческой, так и божественной, проповедующий Евангелие имеет право «жить от благовествования». И от этого права, которое Апостол так замечательно обосновывает и так четко за собой сознает, он, тем не менее, отказывается. Абсурд? Нет, логика, но логика Царствия Божия, где любовь к ближнему важнее, чем наблюдение за тем, чтобы кто-нибудь не ущемил мои неотъемлемые права. Что значило для Павла не жить за счет создаваемых им христианских общин? Об этом читаем в другом послании: «Ночью и днем работая, чтобы не отяготить кого из вас…» (1 Фес. 2:9).

Видимо, Павел надеется, что, когда Коринфяне вспомнят о его самоотвержении, им будет легче отказаться от своей свободы есть идоложертвенное, если это искушает их брата (отказ от идоложертвенного тоже мог быть потерей материальной выгоды — часто при языческих храмах такое мясо раздавали бесплатно).

Видим, что Павел действительно подражал Христу (1 Кор. 11:1). Ведь Христос от всего отказался ради нас, все Свои права отверг и тоже часто встречал непонимание и неблагодарность. Будем помнить об этом, когда мы не получаем признания или вынуждены отказаться от чего-то, по праву нам принадлежащего, ради любви.

Как бы оправдываясь перед неизвестными нам обвинителями, Павел говорит о себе, что и он, как другие апостолы, имеет полное право пользоваться всяческой, включая и материальную, поддержкой со стороны тех церквей, в которых проходит его служение (ст. 4 – 11). Возможно, обвинения были связаны с тем, что Павел, формально не принадлежа к числу апостолов (имея в виду круг двенадцати ближайших учеников Иисуса и Матфия, который вошёл в этот круг по жребию), также считал своё служение апостольским и считал себя заслуживающим такого же отношения со стороны христиан, как и другие апостолы. Он подчёркивает, что апостольство — не формальная принадлежность к определённому, исторически сложившемуся кругу лиц, а служение, на который ставит Бог через Иисуса Христа, и если коринфские христиане стали не просто свидетелями такого служения Павла, но и его плодом, то им-то уж во всяком случае не приходится сомневаться в апостольстве того, кто помог им открыть дорогу в Царство (ст. 1 – 3).

На первый взгляд может показаться, что Павел отстаивает какие-то свои права, на которые другие покушаются. Но он тут же заявляет, что ни он сам, ни его спутники никогда этими правами не пользовались, чтобы не быть обвинёнными в каких-то завышенных требованиях и чтобы от таких обвинений не пострадало служение, порученное им Богом (ст. 12). Дело, как видно, в другом. Вероятно, в коринфской церкви (а может быть, и не только там) были люди, считавшие, что апостольское служение — дело слишком «высокое» и «духовное», чтобы несущие его могли ожидать такой «низменной» вещи, как материальная поддержка со стороны тех, кто пользовался его плодами.

Павлу же очевидно, что никакая, даже самая напряжённая, духовная жизнь и никакое, даже самое высокое, служение не отменяют необходимости есть и пить, так что материальная поддержка несущих апостольское служение — задача ничуть не менее духовная, чем оно само (ст. 13 – 14). И дело не только в том, что нередко такая поддержка оказывается единственной возможностью для служителей посвятить себя служению целиком, не отвлекаясь на зарабатывание себе хлеба насущного. Дело, прежде всего, в том, что материальная поддержка служителей со стороны тех, кто пользуется плодами их служения, представляет собой ответную реакцию, без которой отношения со служителями становятся чисто идеальными, а стало быть, весьма эфемерными. И тогда нормальная духовная жизнь с её реальными отношениями и реальной ответственностью друг за друга уступает место своеобразному «духовному» паразитизму, который не имеет никакого отношения ни к Царству, ни к подлинной духовности.