Мысли вслух на Числ 6:22-27

В духовной жизни нет неважного. Казалось бы, хочется тебе сказать кому-то что-то хорошее, — ну и говори. Не все ли равно, как? Как говорится, доброе слово и кошке приятно. Так нет же, Бог и здесь считает необходимым дать образец доброго пожелания, благословения. И это очень разумно, потому что разве можем мы знать доподлинно, что будет действительно хорошо для другого человека?

Итак, что же Бог называет благим словом для всякого человека? Прежде всего, пожелание тому, чтобы Бог его благословил, то есть, чтобы ему пожелал добра Тот, Кто определяет, что есть добро! Во-вторых, чтобы человек этот оказался под Божией защитой, ибо нет никого сильнее, чем Бог Всемогущий. В-третьих, чтобы пришел свет в жизнь этого человека от лица Господа, от Его постоянного присутствия рядом, потому что свет — это видение пути и радость в душе. Дальше — Божия милость, Его прощение человеческого греха. И наконец, мир — не просто отсутствие войны и вражды, а такое состояние духа, когда все вокруг обретает смысл и гармонию.

Скажи, человек, хочешь ли ты, чтобы тебя так благословили? Тогда ты сам так благословляй других!

Яхвизм знает традиционные, произносившиеся священниками во время богослужения при Скинии или в Храме, благословения, в которых непременно звучало имя Божие. В какой-то момент к ним стали относиться, как к традиционным ритуальным формулам, но изначально все эти благословения имели свой смысл и своё предназначение.

Таковы и благословения, которые мы видим в Книге Чисел. К священному имени отношение в древности вообще было особым: имя, с которым Бог открывается человеку, если его произнести, как думали, соединяет человека с Богом. Так смотрели на дело и язычники, священным именам в языческом мире нередко приписывали даже магические свойства.

Яхвизм же никакой магии не предполагал: речь шла о той интенции, которую человек обращает к Богу, называя Его по имени. Употреблять священные имена просто так, походя, для красного словца или по обычаю является нарушением третьей заповеди Декалога, и в древнем Израиле об этом хорошо знали.

Что же такое благословение? В изначальном смысле соответствующее еврейское слово означает передачу благословляющим своей (обычно сверхъестественной) силы тому, кого благословляют. Благословляя человека, Бог даёт ему Свою силу, и священники, благословляя народ, желают ему того, чтобы Бог, Которому только что они предстояли, дал им Свою силу.

Эта сила может сохранить и охранить, особенно, если Бог явит человеку Своё лицо. Встретиться с Богом лицом к лицу означало пережить опыт личного богообщения; такой опыт был известен во все времена. Но встреча эта могла быть для человека не только радостной: ведь грешный человек представал перед Богом, как есть, и исход встречи мог быть для него самым неожиданным.

Потому и звучат в традиционных ритуальных формулах слова о мире и милости: и то, и другое было грешному человеку совершенно необходимо, чтобы встреча с Богом лицом к лицу не обернулась для него проклятием вместо благословения. Конечно, Бог никогда не проклинает человека за его грехи, иначе шансов на спасение не было бы ни у кого. Но встреча с Богом для человека всегда оказывается и испытанием тоже, а не только радостью, и произносимые священниками традиционные благословения включали в себя также просьбу о том, чтобы встреча с Богом стала для благословляемых не гибелью, а духовным обновлением.

Среди тех благословений, которыми Бог заповедал Своим священникам благословлять Свой народ, особое место занимает благословение мира. Конечно, мирная жизнь — благо, сомневаться в этом может, наверное, лишь человек очень кровожадный или очень легкомысленный. Но только ли о мирной жизни идёт речь в данном случае? Наверное, не случайно это благословение оказывается связано с другим, с тем, в котором упоминается милосердие («милость») Божие (ст. 25), а оба вместе и составляют благословение как таковое, которое поможет сохранить народ (ст. 24). Конечно, и мирная жизнь сама по себе для сохранения народа необходима: евреи никогда не были настолько многочисленны, чтобы позволить себе большую войну. Но, чтобы она стала возможной, нужно прямое вмешательство Бога в судьбу Своего народа, иначе уцелеть в той политической ситуации, которая складывалась на Ближнем Востоке (а она там никогда не была спокойной), было совершенно нереально. А такое вмешательство, как видно, никогда не ограничивается решением одной конкретной задачи. Может быть, как раз поэтому мы бываем порой так нерешительны в наших молитвах: сознательно или подсознательно мы понимаем, что Бог, конечно, решит наши проблемы, но после этого Он уже не покинет нас и не оставит нас в покое, Он постарается сделать нас Своими до конца. Так и для народа Божия благословение мира, конечно, было прямо связано с мирной жизнью, с жизнью без войны, которой, несомненно, был рад каждый. Но Бог всегда шёл дальше, желая превратить Свой народ в общину верных, для которой мир был бы неотделим от Его присутствия и от общения с Ним.

Что значит «посвятить себя Богу» и зачем это нужно? Судя по описанию назорейского обета в сегодняшней главе, для древних израильтян это означало обещать Богу не оскверняться и воздерживаться от греха в течение какого-то времени, чему должно было способствовать воздержание от вина (хотя, конечно, символика вина здесь гораздо глубже; не забудем и о нестрижении волос — смотри историю о назорее Самсоне в книге Судей). То есть, такой обет — это время максимально возможной для данного человека святости, источник и цель которой — уподобление Богу. Эту цель мы можем увидеть не только в описании жизни таких людей, как пророк Самуил и Иоанн Креститель (они тоже были назореями), но и в словах евангелиста о Тайной Вечери, когда Господь торжественно произносит обет: «Отныне не буду пить от плода сего виноградного до того дня, когда буду пить с вами новое вино в Царстве Отца Моего» (Мф 26:29), посвящая Себя за всех, кто будет призван к освящению истиной (Ин 17:19).

Закон о назорействе может показаться несколько странным. Какова была цель назорея, для чего требовалось упомянутое воздержание от всех крепких напитков? Что это — некое движение трезвенников? Или братство аскетов? Но тогда почему речь идёт о воздержании именно от крепких напитков, но не от мяса и не от супружеской жизни — ведь подавляющее большинство аскетических практик древности предполагало и то, и другое? Тут если и аскеза, то весьма своеобразная. К тому же, речь идёт не о постоянном, на всю жизнь, а о временном обете — неизвестно, возможно ли было принесение обета назорейства на всю жизнь. И всё же назорейство было своего рода аскетической практикой — однако не в привычном смысле слова.

Не случайно тут именно воздержание от крепких напитков выходит на первый план. Кстати, в Израиле в древности существовало целое движение, члены которого ни вина, ни других напитков, связанных с брожением, не употребляли вообще — это так называемые реховиты, буквально «живущие на улицах». На улицах потому, что они принципиально не признавали не только вина и других крепких напитков, но и вообще оседлой жизни: даже в городах они демонстративно разбивали свои шатры и жили в них, будучи уверены, что иначе, в городском доме, настоящим яхвистом не останешься.

Вино они отвергали по той же самой причине, по которой и городские жилища: и то, и другое было несовместимо с жизнью кочевника, а для реховитов только кочевник и был яхвистом. Вино, само собой понятно, для кочевника большая редкость: ведь при кочевом образе жизни ни о каких собственных виноградниках говорить не приходится. Примерно то же, но в меньшем масштабе, имеет место и в случае назорейства: воздержание от вина и других крепких напитков должно было прежде всего напомнить человеку о пустыне, об Исходе, о том пути, который народу пришлось пройти от Синая к земле обетованной.

Тут, конечно, мало было только воздерживаться от вина, тут надо было многое вспомнить, прожить заново, мысленно вернуться к истокам, туда, где всё начиналось, где была дарована Тора, где Бог впервые открылся Моисею. Такие переживания могли духовно обновить человека и заставить его внутренне собраться, заново посмотреть на свои отношения с Богом и вообще на свою жизнь. Конечно, никаких гарантий тут быть не могло, но возможность такого обновления предоставлялась каждому. Остальное зависело от самого человека.