Мысли вслух на Наум 1:1-15

Священное Писание открывает нам Бога, действующего в истории. Оно позволяет нам увидеть события, происходящие на глазах людей, не как цепочку случайностей, но как проявление Божией воли и Его действия. У истории тогда обнаруживается смысл, а значит и цель.

Книга пророка Наума посвящена одному из эпизодов истории Израиля. Уже совершилось нашествие ассирийцев на Северное Царство, уже половина народа Божиего уведена в плен. Беда грозит и второй половине — Южному Царству, Иудее. Неужели Бог отвернулся от Своего народа, «махнул рукой» на него? И вот пророку Науму открывается истина: Бог использовал Ассирию как орудие для наказания Израиля за грехи и неверность, но Он же совершает Свой суд и над Ассирией. Однако, в отличие от Израиля, остаток которого сохранится и расцветет вновь, Ассирия уже никогда не восстанет, ей вынесен окончательный приговор.

Что имеет в виду пророк, говоря, что Бог — хорошее убежище в день бедствия? Проще всего, конечно, было бы истолковать его слова в том смысле, что религиозное чувство, надежда на Бога помогают в трудные дни тем, у кого такая надежда есть. С этим спорить трудно; но о такой ли надежде говорит Наум? Ведь тогда, в сущности, правильнее было бы говорить не о Боге как о надёжном убежище, а о религиозном чувстве как о надёжной опоре, которая в день бедствия действительно может пригодиться и пригодилась многим.

Пророк между тем говорит о благости Божией, которая становится убежищем в день скорби (соответствующий еврейский текст можно интерпретировать и так тоже). А ведь благость Божия принадлежит не только Богу. Он вложил её и в сотворённый Им мир, который вначале, до грехопадения, был, по слову Библии, «вполне хорош» (или «вполне благ»; в соответствующем еврейском тексте употреблено то же слово, которое употребляет в своей проповеди Наум).

Частью этой благости, неотделимой от полноты Божия мира, полноты, разрушенной грехопадением, оказываются люди, ищущие спасения у Бога (соответствующее еврейское слово, переданное в Синодальном переводе как «надеющиеся», означает, собственно, «ищущие убежища» или «ищущие спасения»). В самом деле: всякий, ищущий у Бога спасения или убежища, очевидно, готов довериться Ему всем сердцем, полностью на Него положиться. А такая готовность устанавливает между Богом и человеком глубокие и прочные отношения, отношения, свойственные не столько падшему миру, сколько Царству.

Конечно, о близости Царства до прихода в мир Христа говорить было ещё рано. Но ведь мир изначально был задуман Богом как Своё Царство. Он перестал им быть вследствие грехопадения, которое было фактом не столько природным или историческим, сколько духовным (все связанные с падением природные и исторические явления — лишь следствие). Но тот, чьи отношения с Богом восстанавливались настолько, насколько это возможно для падшего мира, приобщался к той полноте Божия мира, которая для Бога всегда оставалась реальностью. А такая полнота действительно могла стать самым настоящим убежищем. Даже в самые тяжёлые дни.