Мысли вслух на Мф 21:33-43

Только ли об убиении пророков и Самого Сына Божия эта притча? Нет ли здесь прямого укора нашей совести? Да, конечно, потому что все, что написано в Евангелии, обращено лично ко мне. Так в чем же моя вина? Вспомните какой-нибудь случай вашего причащения Святых Христовых тайн, который был особенно благодатным. Вспомните, как ваше сердце ширилось, чтобы принять Бога и каждого, каждого человека и родных и любимых и тех, кто обидел и даже нищих на паперти. Как хотелось вам каждого поцеловать и сказать теплое ласковое слово. Как вы возвращались из Церкви и смотрели на мир другими глазами, будто вы влюбились и узнали, что ваше чувство взаимно. Было ли такое? В такие моменты нам кажется, ах, какой я стал добрый, как я всех люблю… Но на самом деле, это просто Господь послал Сына Своего Господа нашего Иисуса Христа вам в сердце через причастие Святых Христовых тайн. И что же дальше? Проходит день, другой, наваливаются заботы проблемы и прочее и вот мы потихоньку стали раздражаться и те же люди, которых мы так любили уже говорят какие-то глупости несносные, вот уже и в нищих как-то особенно неприятно становится нахальство, и приходят мысли, в конце концов, почему он или она не работают?! И так далее, далее, далее. Вот мы и убили в себе Сына Божия.

В сегодняшнем евангельском чтении Спаситель использует прием, которым пророк Нафан некогда призвал к покаянию царя Давида. Нафан рассказал царю притчу о человеке, чьи поступки вызвали возмущение Давида, а затем сказал: «Ты — этот человек», — и царь в слезах покаялся. Господь также рассказывает первосвященникам и фарисеям притчу о них самих. Его слушатели, как некогда Давид, возмущаются преступлением, описанным в притче, и говорят Христу: «злодеев сих господин виноградника предаст злой смерти». Удивительно, неужели никто не вспомнил в этот момент начало книги Исайи, где почти такая же притча говорит об Израиле как о винограднике Божием? Быть может, кто-то и содрогнулся в страхе и горечи, но первосвященники и фарисеи никак не хотели сделать такие очевидные выводы. Ожесточение сердца, которое охватило их, оказалось непосредственным результатом столкновения их неготовности к покаянию и правды, произнесенной устами Творца.

Мы так многое привыкли считать своим. Вплоть до самой жизни. И очень редко задумываемся о том, что на самом деле все это Кем-то нам дано и в любой момент мы можем это утратить. Что этот виноградник жизни принадлежит не нам и есть Тот, Кто в свое время вправе спросить с нас плоды наших трудов. Притча, которую сегодня напоминает нам Церковь, самая горькая правда о роде человеческом, правда о том, как Господь посылает к нам своих посланников, а мы их убиваем. Об этом вся история мучеников и праведников, за веру убиенных.

Не торопитесь говорить, что вы лично никого не убивали. Ведь посланники Господа не всегда предстают в человеческом обличии. Господь посылает нам знаки, книги, пути – и как часто мы этим пренебрегаем! И тем самым превращаемся в людей, забывших свое отечество, забывших о своем самом первом и непосредственном долге, долге Тому, Кому мы обязаны жизнью и всем, что в ней есть.

Мы привыкли относить сказанное в притче о винограднике к обличаемым религиозным вождям израильского народа. Но всё, о чём говорится в Евангелии, относится не только к событиям отдалённых от нас мест и времён, но и к поступкам всех нас, кто в любом веке предстаёт перед Господом.

Те, кто вошёл в виноградник, первоначально были призваны туда на служение, но со временем захотели сами владеть плодами. Заметим, что Хозяин виноградника вовсе не собирается оставлять работников без награды, Он охотно делится с ними Своими плодами. Но людям хочется всего, даже если всё невозможно усвоить. Что ж, не съедим, так надкусаем. Но там, где нужны одни лишь плоды, Хозяин виноградника становится лишним, и возникает желание стать хозяином самому.

Такое самозванство может длиться долго, но Тот, Кто не бывает поругаем, рано или поздно разрушит наваждение. Вот только не все это поймут, и потому снова и снова будут пытаться настоять на своём.

Значит, снова и снова надо усваивать сказанное Спасителем.

Иисус придает старым словам новые смыслы. Он ведь рассказывает Своим противникам древнюю притчу из пророка Исаии (гл. 5) о том, как его (Исаии) друг посадил добротный виноградник, а в нем выросли колючки и дикие ягоды. Но основной смысл этой притчи радикально меняется. Там Господь не дождался плодов из Своего виноградника, потому что Его люди не исполняли элементарные нравственных требований закона — притесняли, убивали, обманывали друг друга, и в этом проявлялось их неверие и «незнание Бога». Притча же Иисуса, наоборот, обращена к праведным, благочестивым людям, уверенным, что они-то как раз знают Бога и приносят Ему лучшие плоды. Здесь «бесплодие» виноградника обусловлено тем, что его «виноградари» не умеют верить — отвергают пророков и самого Христа. Именно Сам Иисус занимает здесь место нравственных требований Исаии — Он Тот, в Ком народ Божьего Царства должен приносить плод, Он Тот, ради Кого посажены все виноградники земли.

Притча о злых виноградарях, кроме грусти из-за несправедливости и жестокости работников виноградника, приносит еще и луч света и надежды на Господа. Казалось бы, ну как вообще эти виноградари могут думать, что после поколачивания слуг и убийства сына-наследника, наследство достанется им? Здесь становится понятно, что со стороны гораздо лучше видно, как глупо и кощунственно человек, бывает, строит свои планы. Насколько не подходит ему то, на что он «разевает рот». И какая участь его ждет? Реакция современного слушателя на подобный рассказ мало отличается от содержимого 41 стиха. Но за всем этим мы видим свет: Господь уже здесь и сейчас говорит о Своем Воскресении народу. Да, это язык притч, но именно такое повествование Он выбирает. Несмотря на слепоту строителей, отвергнутый камень становится самым главным - краеугольным (а именно от угла начинается строение всего здания и от него зависит, каким это здание будет - надежным или хлипким). И воля Господа исполняется, принося радость и ликование Его народу. Мессия, Сын, Наследник воскресает и начинает строить Свою Церковь.

Сегодняшнее чтение вновь предлагает нам рассказанную Иисусом притчу о винограднике. Притча эта, как и все притчи такого рода, является мессианской, а виноградник здесь, как и в Библии вообще, становится символом мессианского Царства. Для понимания притчи важно иметь в виду, что фарисейское движение было движением мессианским, участники его считали себя тем самым остатком, о котором говорили пророки. Конечно, пророки говорили об остатке, имея в виду малую часть народа, которая, пройдя через испытания (а таким испытанием стал для еврейского народа Вавилонский плен), сохранит веру и встретит обещанного Богом Мессию. Но уже после плена и после возвращения народа на землю отцов в Синагоге сформировалось братское движение, участники которого остатком стали считать именно себя. Их и называли «фарисеями», т.е. «отделившимися», «сектантами». Возможно, вначале это было несколько презрительное прозвище, но в евангельские времена члены братства именовали себя «фарисеями» уже охотно и даже с некоторым вызовом. Они считали себя духовными наследниками пророков и хранителями традиций пророческого мессианизма.

Иисус ставит их в один ряд с теми, кто в древние времена гнал и убивал пророков (ст. 34–36). С Его точки зрения, они фактически оказались наследниками не пророков, а их гонителей. И довершили то, что начали их предтечи (ст. 37–39). И тут произошло то, что, собственно, и делает крест Христов неизбежным. Слушатели прекрасно поняли Иисуса. И решили Его убить (ст. 45–46). Ещё совсем недавно речь могла идти о богословской дискуссии (ст. 23–27); теперь дискуссия грозила обернуться кровью. И неудивительно: ведь нежелание отвечать на вопрос Иисуса (ст. 25–27) было не случайным, тут был выбор: признать очевидное и отказаться от собственных воззрений и концепций или не отказываться ни от чего, закрыв глаза на волю Божью. Собеседники Иисуса фактически выбирают второе. И если бы в этой ситуации Иисус, даже обличив Своих слушателей, не стал бы ни на чём настаивать, возможно, всё и обошлось бы, появилась бы возможность сосуществования разных точек зрения, которых в Синагоге евангельских времён было и без того множество.

Но Иисус прямо говорит, что речь идёт не о мнениях, а о Царстве и компромисса тут быть не может (ст. 43–44). И его слушатели понимают, что дело идёт уже не о богословском диспуте, а о выживании: ведь если этот странный Учитель прав, им придётся уйти, уступив место другим. А Он просто так не уступит, Он ставит вопрос ребром и будет стоять на своём до конца. И тогда у тех, кто не хочет уходить и не хочет принимать, остаётся лишь одна возможность. Ведь, если этот Человек действительно умрёт, то и проблема разрешится сама собой: тогда станет ясно, что Он никакой не Мессия и не пророк; следовательно, не принимавшие Его были правы и могут спать спокойно. Так неприятие Христа делает неизбежным Его крест.

Прямой смысл притчи достаточно ясен. Израиль — виноградник Господа (см. Ис. 5), а его вожди — злые виноградари. Они очень быстро понимают о ком Иисус говорит эту притчу, что только убеждает их в решимости погубить Его. Но Евангелие обращено не только к первосвященникам древнего Израиля. В применении к нам она может иметь не менее страшный смысл. Каких плодов ждет от нас Господь? Плод Духа, который ожидается от Христовых учеников — любовь, радость, мир и т.д. (Гал. 5:22). Кого Он посылает за этими плодами? Не только пророков и праведников. Он посылает нас самих за плодами друг друга. Тот человек, который оказался в данный момент для меня ближним — посланник Хозяина виноградника, пришедший проверить, готовы ли мы проявить те самые любовь и мир по отношению к нему. Каждый такой посланник является «полномочным представителем» Иисуса, ведь то, что мы сделали ближнему — то мы сделали Христу (Мф. 25:31-46).

Продолжая разговор о словах и делах, в сегодняшнем евангельском чтении Господь подводит своеобразный итог сказанному. И слова Его так страшны, что первосвященники и фарисеи пытаются схватить Его и уничтожить на месте, только чтобы не слышать этого. Поскольку все мы, как иудейские первосвященники и фарисеи, проникнуты логикой исторического оптимизма, для нас так же важно услышать Христа.

Один аспект лежит на поверхности. Всякий народ (общество), ощущающий или осознающий свое особое историческое предназначение, не имеет оснований рассчитывать на то, что ему за это все сойдет с рук. Первому народу-богоносцу в истории, иудеям, было сказано: «только вас признал Я из всех племен земли, потому и взыщу с вас за все беззакония ваши» (Амос. 3:2). Эти слова, как и слова Иисуса «отнимется у вас Царство Божие и дано будет народу, приносящему плоды его», в сегодняшнем Евангелии относятся к нам настолько, насколько мы считаем себя избранниками Творца, участвующими в осуществлении Его замыслов. Миссия быть народом-богоносцем заключается в готовности к тому, чтобы Он взыскал с нас за все беззакония наши и согласии приносить Ему плоды Царства, то есть жить по законам Царства, а не «по понятиям» мира сего.

Понятно, что не каждый из нас равно ответственен за особенности общественной идеологии. Тем не менее исторический оптимизм присущ нам и на бытовом уровне. Мы твердо уповаем, что все будет хорошо, и обижаемся на Творца, если нас посещают страдания и горести. И здесь так же важны приведенные выше собственные слова Бога: основанием для личного, как и для социального, исторического оптимизма могут быть только а) отсутствие беззаконий и б) согласие приносить плоды Царства. Последнее же подразумевает готовность идти за Христом тем путем, который Он Сам предлагает тебе: путем Креста.

Что имеет в виду Иисус, говоря: «...кто споткнётся об этот камень, разобьётся, а на кого он упадёт, того раздавит»? И какое отношение всё это имеет к духовным лидерам того времени, к фарисеям и к учёным раввинам («книжникам»)? Под «камнем» Он, несомненно, имеет в виду Самого Себя. И, конечно, во всё время земного служения никто не мог сравниться с Ним, как полемист. Но только ли в этом дело? Да, Иисус, при желании, действительно мог переспорить любого. Но разве в этом заключался смысл Его миссии? Как видно, дело было не в том, что те, кто пытались спорить с Иисусом, неизбежно терпели поражение. А о чём же те притчи, которые упомянуты в тексте? Очевидно, о Царстве. И о том, как в Него войти. Наверное, и камнем Иисус называет не только Самого Себя, но и Царство. Вот только странно: почему Царство, пронизанное дыханием жизни, Царство, где нет места ни болезням, ни смерти, Иисус сравнивает с камнем, который служит скорее разрушению, чем созиданию? Конечно, краеугольный камень — важнейший элемент фундамента; но почему он при этом приносит столько проблем? Очевидно, такое может случиться лишь в том случае, если строители дома, игнорируя настоящий фундамент, пытаются строить на другом, ими самими созданном. Краеугольный камень — это угловой элемент фундамента, он слишком тяжёл для того, чтобы использовать его как-либо иначе, чем по прямому назначению. И все попытки сделать это обернутся одними лишь проблемами для тех, кто предпримет такую попытку. Так и с Царством: в том здании, которое называется духовной жизнью, основанием может быть только оно, так же, как в самом Царстве основанием может быть лишь Сам Спаситель. А в фарисейской среде постоянно предпринимались попытки найти альтернативу и Ему, и Царству, которое Он принёс в мир. И связаны эти попытки были с тем, что Царство получалось не таким, каким бы его хотели видеть религиозные люди, какими, без сомнения, были фарисеи. И неудивительно: ведь для них не Царство, а именно их религия стояла на первом месте. И они стремились сделать основанием Царства не Мессию, а религию. А все такие попытки неизбежно вели к подмене, к фальши, к обману и самообману. И не потому, что Царство не вмещает в себя религию, а потому, что ни одна религия не может вместить Царство, не говоря уже о том, чтобы быть его основанием. Но человеку религиозному чрезвычайно трудно принять эту простую истину. Настолько, что порой он готов отвергнуть Царство ради своей религии. И потерять его. Навсегда.

Господь уподобляется камню. Нам очень трудно бывает это понять. Для нас Господь и Царство Божие – это свет. А свет — это нечто противоположное, нечто легкое, бестелесное, невесомое. Но камнем или скалой назван Петр, первый апостол; камень – наша Церковь, и врата адовы не одолеют ее. Подумаем также и об иудейской и, вообще, о средиземноморской строительной культуре. Это культура камня. Господь всегда апеллирует к самым базовым вещам, к тому, что человек видит каждый день вокруг себя, что составляет саму его жизнь. Кроме того, существует предположение, что Иисус говорит о камне из-за игры слов: «бен» – сын, «эбен» – камень. А кажущаяся поверхностному взгляду противоречивость образов на самом деле есть лишь выражение их совместной полноты. Господь – наш свет, наше тепло. Господь – наш столп и утверждение, наша опора.

Господь уподобляется камню. Нам очень трудно бывает это понять. Для нас Господь и Царство Божие – это свет. А свет — это нечто противоположное, нечто легкое, бестелесное, невесомое. Но камнем или скалой назван Петр, первый апостол; камень – наша Церковь, и врата адовы не одолеют ее. Подумаем также и об иудейской и, вообще, о средиземноморской строительной культуре. Это культура камня. Господь всегда апеллирует к самым базовым вещам, к тому, что человек видит каждый день вокруг себя, что составляет саму его жизнь. Кроме того, существует предположение, что Иисус говорит о камне из-за игры слов: «бен» – сын, «эбен» – камень. А кажущаяся поверхностному взгляду противоречивость образов на самом деле есть лишь выражение их совместной полноты. Господь – наш свет, наше тепло. Господь – наш столп и утверждение, наша опора.

Что имеет в виду Иисус, говоря: «...кто споткнётся об этот камень, разобьётся, а на кого он упадёт, того раздавит»? И какое отношение всё это имеет к духовным лидерам того времени, к фарисеям и к учёным раввинам («книжникам»)? Под «камнем» Он, несомненно, имеет в виду Самого Себя. И, конечно, во всё время земного служения никто не мог сравниться с Ним, как полемист. Но только ли в этом дело? Да, Иисус, при желании, действительно мог переспорить любого. Но разве в этом заключался смысл Его миссии? Как видно, дело было не в том, что те, кто пытались спорить с Иисусом, неизбежно терпели поражение. А о чём же те притчи, которые упомянуты в тексте? Очевидно, о Царстве. И о том, как в Него войти. Наверное, и камнем Иисус называет не только Самого Себя, но и Царство. Вот только странно: почему Царство, пронизанное дыханием жизни, Царство, где нет места ни болезням, ни смерти, Иисус сравнивает с камнем, который служит скорее разрушению, чем созиданию? Конечно, краеугольный камень — важнейший элемент фундамента; но почему он при этом приносит столько проблем? Очевидно, такое может случиться лишь в том случае, если строители дома, игнорируя настоящий фундамент, пытаются строить на другом, ими самими созданном. Краеугольный камень — это угловой элемент фундамента, он слишком тяжёл для того, чтобы использовать его как-либо иначе, чем по прямому назначению. И все попытки сделать это обернутся одними лишь проблемами для тех, кто предпримет такую попытку. Так и с Царством: в том здании, которое называется духовной жизнью, основанием может быть только оно, так же, как в самом Царстве основанием может быть лишь Сам Спаситель. А в фарисейской среде постоянно предпринимались попытки найти альтернативу и Ему, и Царству, которое Он принёс в мир. И связаны эти попытки были с тем, что Царство получалось не таким, каким бы его хотели видеть религиозные люди, какими, без сомнения, были фарисеи. И неудивительно: ведь для них не Царство, а именно их религия стояла на первом месте. И они стремились сделать основанием Царства не Мессию, а религию. А все такие попытки неизбежно вели к подмене, к фальши, к обману и самообману. И не потому, что Царство не вмещает в себя религию, а потому, что ни одна религия не может вместить Царство, не говоря уже о том, чтобы быть его основанием. Но человеку религиозному чрезвычайно трудно принять эту простую истину. Настолько, что порой он готов отвергнуть Царство ради своей религии. И потерять его. Навсегда.

Продолжая разговор о словах и делах, в сегодняшнем евангельском чтении Господь подводит своеобразный итог сказанному. И слова Его так страшны, что первосвященники и фарисеи пытаются схватить Его и уничтожить на месте, только чтобы не слышать этого. Поскольку все мы, как иудейские первосвященники и фарисеи, проникнуты логикой исторического оптимизма, для нас так же важно услышать Христа.

Один аспект лежит на поверхности. Всякий народ (общество), ощущающий или осознающий свое особое историческое предназначение, не имеет оснований рассчитывать на то, что ему за это все сойдет с рук. Первому народу-богоносцу в истории, иудеям, было сказано: «только вас признал Я из всех племен земли, потому и взыщу с вас за все беззакония ваши» (Амос. 3:2). Эти слова, как и слова Иисуса «отнимется у вас Царство Божие и дано будет народу, приносящему плоды его», в сегодняшнем Евангелии относятся к нам настолько, насколько мы считаем себя избранниками Творца, участвующими в осуществлении Его замыслов. Миссия быть народом-богоносцем заключается в готовности к тому, чтобы Он взыскал с нас за все беззакония наши и согласии приносить Ему плоды Царства, то есть жить по законам Царства, а не «по понятиям» мира сего.

Понятно, что не каждый из нас равно ответственен за особенности общественной идеологии. Тем не менее исторический оптимизм присущ нам и на бытовом уровне. Мы твердо уповаем, что все будет хорошо, и обижаемся на Творца, если нас посещают страдания и горести. И здесь так же важны приведенные выше собственные слова Бога: основанием для личного, как и для социального, исторического оптимизма могут быть только а) отсутствие беззаконий и б) согласие приносить плоды Царства. Последнее же подразумевает готовность идти за Христом тем путем, который Он Сам предлагает тебе: путем Креста.

Прямой смысл притчи достаточно ясен. Израиль — виноградник Господа (см. Ис. 5), а его вожди — злые виноградари. Они очень быстро понимают о ком Иисус говорит эту притчу, что только убеждает их в решимости погубить Его. Но Евангелие обращено не только к первосвященникам древнего Израиля. В применении к нам она может иметь не менее страшный смысл. Каких плодов ждет от нас Господь? Плод Духа, который ожидается от Христовых учеников — любовь, радость, мир и т.д. (Гал. 5:22). Кого Он посылает за этими плодами? Не только пророков и праведников. Он посылает нас самих за плодами друг друга. Тот человек, который оказался в данный момент для меня ближним — посланник Хозяина виноградника, пришедший проверить, готовы ли мы проявить те самые любовь и мир по отношению к нему. Каждый такой посланник является «полномочным представителем» Иисуса, ведь то, что мы сделали ближнему — то мы сделали Христу (Мф. 25:31-46).

Сегодняшнее чтение вновь предлагает нам рассказанную Иисусом притчу о винограднике. Притча эта, как и все притчи такого рода, является мессианской, а виноградник здесь, как и в Библии вообще, становится символом мессианского Царства. Для понимания притчи важно иметь в виду, что фарисейское движение было движением мессианским, участники его считали себя тем самым остатком, о котором говорили пророки. Конечно, пророки говорили об остатке, имея в виду малую часть народа, которая, пройдя через испытания (а таким испытанием стал для еврейского народа Вавилонский плен), сохранит веру и встретит обещанного Богом Мессию. Но уже после плена и после возвращения народа на землю отцов в Синагоге сформировалось братское движение, участники которого остатком стали считать именно себя. Их и называли «фарисеями», т.е. «отделившимися», «сектантами». Возможно, вначале это было несколько презрительное прозвище, но в евангельские времена члены братства именовали себя «фарисеями» уже охотно и даже с некоторым вызовом. Они считали себя духовными наследниками пророков и хранителями традиций пророческого мессианизма.

Иисус ставит их в один ряд с теми, кто в древние времена гнал и убивал пророков (ст. 34–36). С Его точки зрения, они фактически оказались наследниками не пророков, а их гонителей. И довершили то, что начали их предтечи (ст. 37–39). И тут произошло то, что, собственно, и делает крест Христов неизбежным. Слушатели прекрасно поняли Иисуса. И решили Его убить (ст. 45–46). Ещё совсем недавно речь могла идти о богословской дискуссии (ст. 23–27); теперь дискуссия грозила обернуться кровью. И неудивительно: ведь нежелание отвечать на вопрос Иисуса (ст. 25–27) было не случайным, тут был выбор: признать очевидное и отказаться от собственных воззрений и концепций или не отказываться ни от чего, закрыв глаза на волю Божью. Собеседники Иисуса фактически выбирают второе. И если бы в этой ситуации Иисус, даже обличив Своих слушателей, не стал бы ни на чём настаивать, возможно, всё и обошлось бы, появилась бы возможность сосуществования разных точек зрения, которых в Синагоге евангельских времён было и без того множество.

Но Иисус прямо говорит, что речь идёт не о мнениях, а о Царстве и компромисса тут быть не может (ст. 43–44). И его слушатели понимают, что дело идёт уже не о богословском диспуте, а о выживании: ведь если этот странный Учитель прав, им придётся уйти, уступив место другим. А Он просто так не уступит, Он ставит вопрос ребром и будет стоять на своём до конца. И тогда у тех, кто не хочет уходить и не хочет принимать, остаётся лишь одна возможность. Ведь, если этот Человек действительно умрёт, то и проблема разрешится сама собой: тогда станет ясно, что Он никакой не Мессия и не пророк; следовательно, не принимавшие Его были правы и могут спать спокойно. Так неприятие Христа делает неизбежным Его крест.

Притча о злых виноградарях, кроме грусти из-за несправедливости и жестокости работников виноградника, приносит еще и луч света и надежды на Господа. Казалось бы, ну как вообще эти виноградари могут думать, что после поколачивания слуг и убийства сына-наследника, наследство достанется им? Здесь становится понятно, что со стороны гораздо лучше видно, как глупо и кощунственно человек, бывает, строит свои планы. Насколько не подходит ему то, на что он «разевает рот». И какая участь его ждет? Реакция современного слушателя на подобный рассказ мало отличается от содержимого 41 стиха. Но за всем этим мы видим свет: Господь уже здесь и сейчас говорит о Своем Воскресении народу. Да, это язык притч, но именно такое повествование Он выбирает. Несмотря на слепоту строителей, отвергнутый камень становится самым главным - краеугольным (а именно от угла начинается строение всего здания и от него зависит, каким это здание будет - надежным или хлипким). И воля Господа исполняется, принося радость и ликование Его народу. Мессия, Сын, Наследник воскресает и начинает строить Свою Церковь.

Иисус придает старым словам новые смыслы. Он ведь рассказывает Своим противникам древнюю притчу из пророка Исаии (гл. 5) о том, как его (Исаии) друг посадил добротный виноградник, а в нем выросли колючки и дикие ягоды. Но основной смысл этой притчи радикально меняется. Там Господь не дождался плодов из Своего виноградника, потому что Его люди не исполняли элементарные нравственных требований закона — притесняли, убивали, обманывали друг друга, и в этом проявлялось их неверие и «незнание Бога». Притча же Иисуса, наоборот, обращена к праведным, благочестивым людям, уверенным, что они-то как раз знают Бога и приносят Ему лучшие плоды. Здесь «бесплодие» виноградника обусловлено тем, что его «виноградари» не умеют верить — отвергают пророков и самого Христа. Именно Сам Иисус занимает здесь место нравственных требований Исаии — Он Тот, в Ком народ Божьего Царства должен приносить плод, Он Тот, ради Кого посажены все виноградники земли.