Мысли вслух на Лк 10:1-24

Мы все так или иначе призваны к апостольству, к проповеди Евангелия. Ясно, что не все должны быть миссионерами, проповедниками и прочими «служителями слова», однако, свидетельство о Христе — дело всей Церкви. Сегодняшний отрывок поможет нам понять, на каких принципах должно строиться такое служение. Во-первых, открытость и полное доверие Богу; во-вторых, открытость и благожелательство к людям, которым мы несем Евангелие; в-третьих, реальное действие благодати через нас — оно может выражаться не только в исцелении больных и бесноватых, но и во всяком добром деле, молитве за этих людей, «миротворчестве» или просто присутствии любящего сердца там, где не хватает любви.

Несколько раз за время Своего земного служения Иисус посылал на проповедь Своих учеников. И всегда главным смыслом этой проповеди становилось свидетельство о Царстве, о том, что оно рядом и готово войти в мир. Конечно, такое свидетельство было важно и в плане подготовки людей к тому, что должно было произойти в день Пятидесятницы. Но не менее значимой была эта миссия для самих учеников. Им ведь тоже важно было на собственном опыте пережить реальность Царства. Понять, как это — быть его жителем. Конечно, тут ещё не опыт Пятидесятницы, полнота дыхания Царства, врывающегося в мир, подобно вихрю, была ещё впереди. Однако первое, ещё отдалённое и слабое, но вполне реальное веяние этого дыхания посланные на проповедь ученики почувствовали.

Его хватило, чтобы, по собственным их словам, им повиновались даже бесы. Между тем, Спаситель обращает их внимание на другое. Он говорит: радуйтесь не власти над духами, а тому, что ваши имена записаны на небесах. Ведь Царство — не сверхспособности, не овладение некими тайными силами, природными или сверхприродными. Царство — это, прежде всего, участие в новой жизни. Такой, какой в природе нет. А значит, и новое качество собственной жизни, внутренней и внешней. Это ведь, собственно, и есть христианство.

Посылая Своих учеников на проповедь, Иисус давал им возможность понять, что такое христианство. Конечно, потом Он скажет двенадцати многое и на словах. Особенно во время Тайной Вечери. Но без этой миссии, без связанного с ней опыта Его слова едва ли были бы хоть сколько-нибудь понятны даже двенадцати. Словами можно было лишь описать, как жить, чтобы не потерять того, к чему они уже отчасти приобщились.

Опыт дыхания Царства, входящего в мир через приобщившееся этого дыхания сердце, — драгоценнейший опыт, которого ничто не заменит. И Спаситель дарит этот опыт Своим ученикам. С тем, чтобы потом, и в дни Гефсимании, и после Воскресения, и в самый день Пятидесятницы он стал для них мерилом. Чтобы им не обмануться насчёт новой жизни и не усомниться в том, в реальность чего поверить было совсем непросто. И чтобы, приобщаясь жизни Царства, они чувствовали бы, что возвращаются домой, где их ждут. И где Он Сам готов их встретить.

Сегодняшнее чтение вновь возвращает нас к сюжету, связанному с темой апостольской проповеди. В отличие от Матфея, Лука упоминает некий более широкий круг апостолов, состоящий из семидесяти человек, о котором Матфей ничего не говорит. Но сути дела это не меняет: семьдесят апостолов получают от Иисуса то же самое наставление, какое получили двенадцать ближайших учеников. Как видно, никакого эзотеризма в Своём кругу Иисус не допускал, у Него не было никакого особого, тайного учения для «посвящённых». А после возвращения, когда апостолы, упоённые победой, рассказывали Учителю о совершённых ими исцелениях и изгнаниях бесов, Он посоветовал им радоваться не этим успехам, а тому, что их имена «записаны на небесах» (ст. 17–20).

И дело, разумеется, не в том, что Иисусу были не важны успехи Его апостолов в деле проповеди Царства. Он просто считал необходимым правильно расставить акценты в духовной жизни Своих учеников. Ведь зримые успехи всегда привлекают к себе внимание. И внимание апостолов было, как видно, приковано к тем действиям и явлениям Царства, которыми сопровождалась их проповедь. А здесь всегда есть опасность увлечься процессом и позабыть о главном. Ведь свидетельствовать о Царстве можно лишь тогда, когда сам укоренён в нём. А укоренённость эта не рождается сама собой, она даётся Богом и нуждается в постоянном укреплении, ведь для человека, живущего физически в ещё не преображённом и лежащем во зле мире, само пребывание в Царстве — отдельная духовная задача.

Однако важно тут и другое. Свидетельство о Царстве тоже не является самоцелью. На первый взгляд это звучит парадоксально: ведь и Сам Иисус, и все апостолы только тем и заняты, что свидетельствуют о нём словом и делом! И всё же свидетельство о Царстве вторично. Ведь свидетельство, в конечном счёте, похоже на демонстрацию автором созданного им произведения: он сам, а иногда и кто-то из его друзей, призывают всех желающих посмотреть на то, что автору удалось сделать. Но что было бы, если бы такое произведение нуждалось в постоянном обновлении, если бы оно только так и могло бы существовать? Тогда, очевидно, главной задачей стала бы не демонстрация как таковая, а творческие усилия, направленные на обновление самого произведения. В случае с Царством свидетель оказывается именно в таком положении: о нём можно свидетельствовать, только являя его, а являть его можно, лишь обновляя через соприкосновение с ним собственную духовную жизнь, которую по-другому обновить невозможно. И тогда оказывается, что главным делом свидетеля, как это ни парадоксально звучит, оказывается не свидетельство о Царстве, а жизнь в нём, притом жизнь открытая, на виду у всех. Так решается главная задача, которую ставит Иисус перед Своими учениками: рост Царства, которое после Его возвращения охватит весь мир.

Вчитываясь в рассказ евангелиста Луки об отправлении на проповедь семидесяти апостолов, нам важно по возможности точно выяснить то поручение, с которым отправляет их Христос. Евангелист подробно передает слова Господа о том, что семидесяти не следует приготовляться к долгим и многотрудным странствиям, но, положась на Бога, довольствоваться тем, что Он будет посылать им в пути. Главное, говорит Господь, где примут вас — там оставайтесь, где не примут — оттуда идите дальше. Суть же того, с чем посылает их Господь: нести весть о мире и о том, что приблизилось к вам Царствие Божие.

Итак, задача семидесяти апостолов (а вслед за ними и всей Церкви) — оповестить людей о том, что уже близко, рядом с ними — Христос. Вслед за апостолами Сам Господь придет в эти селения и города и будет говорить слово желающим услышать и исцелять страждущих. В апостольском же служении Церкви главное — возвестить миру приход Христа, и ключевым в этом свидетельстве, по слову Христа, является служение мира. Не бичевать пороки людей и «переустраивать общество», но принести мир тем, кто захочет принять его.

Господь говорит: «если будет там сын мира, то почиет на нем мир ваш». Важно, что Он говорит не «мир Мой», хотя пророки давно сказали, что Он Сам и есть мир для людей, как и апостол Павел вновь повторит: «Он есть мир наш». Для того чтобы исполнить порученное, семьдесят апостолов (и вся Церковь вслед за ними) должны сами исполниться этого Божьего мира, чтобы он действительно был наш.

На первый взгляд, слова Иисуса о мире, который должен быть предложен каждому, кажутся несколько странными. Конечно, поздороваться, входя в дом, нужно в любом случае, независимо от того, кто в нём живёт. Но ведь смысл традиционного еврейского приветствия неотделим от пожелания дому, в который входишь, того мира Божия, который по определению не может быть дан нечестивцам. Означает ли это, что Иисус не делает различия между грехом и праведностью? Едва ли. По-видимому, в традиционное еврейское приветствие Он всё же вкладывает какой-то иной, новый смысл. И смысл этот становится понятен в контексте того главного содержания проповеди посылаемых Им учеников, который сводится к свидетельству о приблизившемся Царстве. Тогда всё встаёт на свои места. В самом деле, если речь идёт о Царстве, то уже не человеку решать, кто достоин Царства, а кто нет. Каждый из нас грешен, притом грешен по-своему, и не нам судить о мере чужого греха. Если мы и можем свидетельствовать о Царстве, то не благодаря, а вопреки собственной греховности. Но тогда нам только и остаётся засвидетельствовать о том, что нам открыто и дано отнюдь не по нашим заслугам. И мир Царства — единственное, что мы можем дать дому, в который входим. Остальное не наше дело: кто достоин, решит Тот, Кто принёс Царство в мир. А от нас в любом случае не убудет: если кто-то в посещённом нами доме примет Царство, его станет в мире больше, а если не примет никто, то его, по крайней мере, не станет меньше.

Послушаем и подумаем потом о том, что говорит нам в комментарии к сегодняшнему евангельскому фрагменту святитель Феофан Затворник («Мысли на каждый день года»): «Стало быть, неверам нечего обнадеживать себя снисхождением Господним. Только и повольничать им, что на земле; а как смерть — так вся гроза гнева Божия обрушится на них. Великое несчастье попасть в неверы! И на земле-то им нерадостно, ибо без Бога и Господа Иисуса Христа — Спасителя и Искупителя, и здесь все мрачно и безотрадно, а что там, того и словом описать и вообразить невозможно. Уж отраднее бы уничтожиться, но и этого не дано будет им». Готовы ли мы пойти вслед за ним в этой ригористичности, строгости и жесткости? Может быть, кто-то и готов, но автор этих строк испытывает некоторый страх, думая об этих словах святого. А для чего же тогда существуем мы, верующие? Только чтобы спасти самих себя? Но это не слишком благородно. Вспоминается молитва из молитв ко Святому Причащению: «Ты бо рекл еси, Человеколюбче, пророком Твоим: яко хотением не хощу смерти грешника, но еже обратитися и живу быти ему. Не хощеши бо, Владыко, создания Твоею руку погубити, ниже благоволиши о погибели человечестей, но хощеши всем спастися, и в разум истины приити…» (Молитвы перед причастием 1-ая молитва св. Василия Великого). Эти слова совсем по-иному расставляют акценты. И вот, кто те люди, которые должны помочь Господу исполнить Его желание о всеобщем спасении? Очевидно, это те, кто сам наиболее близок Ему, их совместным с Господом трудом и держится Земля. Так что грозные слова, которые произносит сегодня Спаситель, на самом деле имеют исключительно дидактическую, пропедевтическую, педагогическую ноту. Мы в этом очень уверены, пусть кто-то скажет, что мы не правы. Но мы очень верим нашему великому святому отцу Василию, и нам очень хочется вместе с ним сказать: но Ты, Господи, незлобив сый… (та же молитва).

Институт посланников (или, как их называют по-гречески, апостолов) существовал во всех еврейских религиозных братствах с самого их основания. Задач у них было две: проповедь и свидетельство. Различие в данном случае заключалось в том, что проповедовали обычно чужим, тем, кто к братству ещё не присоединился, в надежде, что и они когда-нибудь присоединятся к движению (большинство еврейских религиозных братств были не жёстко централизованными организациями, а общинными движениями), а свидетельство — на своих, которым нужна была духовная поддержка и своего рода обмен духовным опытом: ведь в разных входящих в движение общинах происходило порой немало замечательных событий, о которых нужно было услышать из первых уст, от непосредственных свидетелей происшедшего.

Вполне естественно, что такие посланники останавливались у своих, в домах тех, кто уже входил в братство, которые на время пребывания в доме посланника становились главным центром жизни общины. И свидетельствовали они, в первую очередь, всё же своим, а всем остальным рассказывали не о том, о чём говорили узкому кругу единомышленников, а о своём братстве, приглашая их присоединиться к движению с тем, чтобы услышать всё самое интересное и приобщиться к братской жизни. Иисус же, как видно, требует от Своих посланников-апостолов, чтобы они свидетельствовали о главном всем, кто готов услышать.

Более того: Он вообще призывает их не делить людей на «своих» и «чужих», не выбирать дома, где бы им остановиться, придя в незнакомый город, а пользоваться гостеприимством каждого, кто будет готов разделить с ними кров. И в свою очередь так же щедро делиться с каждым тем живым свидетельством о Царстве, сила которого им дана, исцеляя всех, кто будет нуждаться в исцелении. Ведь христианство не новая религия, число сторонников которой Спаситель хотел бы увеличить, а жизнь Царства, к которой Он хотел бы приобщить как можно больше людей. Приобщить, чтобы спасти.

И вот Он выслал деятелей на жатву свою и что? Скорее наше делание напоминает прогулку волков, а не жизнь агнцев. Мы всегда во всем правы, мир делится на «они» и «мы». Чем меньше слушают лично нас, тем уже круг «мы», плавно переходящий в «Я», и шире круг «они». Они не понимают, не знают, не слышат, но я-то знаю, понимаю, слышу, поэтому должен настоять на своем. А иначе им будет хуже, чем Содому и Гоморре, поэтому можно себя не ограничивать в словах и делах. Как удобно применять к себе то, что Господь говорил о Себе. Но прочтем в Евангелиях, что «кто не со Мной, тот против Меня». Про делателей же, кто должен принести новость о Его смерти и воскресении: «Кто не против вас, тот с вами». И не наша это задача — оценить кто из нас, как и насколько с Ним, важно то, что в Нем мы не против друг друга, а вместе. И вот тогда станет реальностью 65 псалом, когда «Ты испытал нас, Боже, переплавил нас, как переплавляют серебро».

Господь делит мир людей на тех, кто несет Весть, тех, кто ее принимает и тех, кто ее отвергает. Мы должны понять, что принадлежим к одной из этих групп. Но чаще всего не просто принадлежим, а проходим путь от последних через вторых к первым. Неизбежно, когда человек нынешнего века приходит впервые к слову Божию, что-то в нем вызывает его протест, что-то им не принимается. Если дело обстоит иначе, значит, есть неладное, значит и принятие не настоящее. Но вот постепенно мы выходим к своему личному апостольству. Жизнь каждого настоящего христианина можно написать как историю восхождения к личному апостольству. Вряд ли кто-то может сказать о себе, что он уже пришел к нему, не может об этом сказать и автор этих строк, но давайте задумаемся о том, к чему мы стремимся. Посмотрим на фрагмент Евангелия, которое мы читаем сегодня. Может быть, главное, что можно выделить в этом тексте – весь мир должен восприниматься нами как свой дом, а люди, к которым приходишь как родные братья и сестры, из рук которых спокойно принимаешь еду и питье. Возможно, именно поэтому звучат эти странные слова: "не переходите из дома в дом", ибо всякий дом – свой родной дом. Наверное, это самое главное в апостольстве боль за весь мир как за свой дом, когда мы научаемся в личной молитве плакать за весь мир, мы уже близки к своему апостольству. Обратим внимание на другие удивительные слова: "если будет там сын мира, то почиет на нём мир ваш, а если нет, то к вам возвратится". Мир, который мы несем людям, не может пропасть, исчезнуть, оказаться напрасным. Мир, как всякое истинное благо, нельзя уничтожить.

Каждый упоминаемый в Библии человек становится для нас примером в чем-то особом и очень личном. Лука же, много написавший, но малоупоминаемый в тексте Писания, часто теряется на фоне тех, кого он так ярко и живо описал. Каждый раз пытаясь разглядеть его черты, услышать его голос, лучше всего вспоминать слова апостола Павла из сегодняшнего чтения: «Один Лука со мной». Здесь Лука тот, кто остается рядом, когда закончился праздник, когда дни идут один за другим, заполненные тяжелой и неблагодарной работой. Он запомнит и сохранит главное, он верен и терпелив. И еще он никогда отступится от Того, в Кого он верит, а это, согласитесь, очень важно на трудной дороге.

Вчитываясь в рассказ евангелиста Луки об отправлении на проповедь семидесяти апостолов, нам важно по возможности точно выяснить то поручение, с которым отправляет их Христос. Евангелист подробно передает слова Господа о том, что семидесяти не следует приготовляться к долгим и многотрудным странствиям, но, положась на Бога, довольствоваться тем, что Он будет посылать им в пути. Главное, говорит Господь, где примут вас — там оставайтесь, где не примут — оттуда идите дальше. Суть же того, с чем посылает их Господь: нести весть о мире и о том, что приблизилось к вам Царствие Божие.

Итак, задача семидесяти апостолов (а вслед за ними и всей Церкви) — оповестить людей о том, что уже близко, рядом с ними — Христос. Вслед за апостолами Сам Господь придет в эти селения и города и будет говорить слово желающим услышать и исцелять страждущих. В апостольском же служении Церкви главное — возвестить миру приход Христа, и ключевым в этом свидетельстве, по слову Христа, является служение мира. Не бичевать пороки людей и «переустраивать общество», но принести мир тем, кто захочет принять его.

Господь говорит: «если будет там сын мира, то почиет на нем мир ваш». Важно, что Он говорит не «мир Мой», хотя пророки давно сказали, что Он Сам и есть мир для людей, как и апостол Павел вновь повторит: «Он есть мир наш». Для того чтобы исполнить порученное, семьдесят апостолов (и вся Церковь вслед за ними) должны сами исполниться этого Божьего мира, чтобы он действительно был наш.

Все-таки, «жатвы много» или «Сын Человеческий, придя, найдет ли веру на земле» (Лк. 18:8)? «Идите, научите все народы» (Мф. 28:19), — это высылание делателей на жатву? Но если вспомнить притчу о пшенице и плевелах, то «жатва есть кончина века, а жнецы суть Ангелы» (Мф. 13:39). Ответ на парадокс — парадоксален: не «или-или», а «и-и». Христианство — это путь, на котором в каждый момент есть что-то от исходного пункта и что-то от конечной цели. Поэтому, хотя веры мало, но жатвы много. Поэтому, хотя никто, кроме Бога, не вправе совершать окончательный суд, но люди призваны собирать и приносить плод свой. Но, прежде всего, Иисус нам говорит о том, чтобы мы молились о высылании делателей, — а Господин жатвы решит, не пора ли уже посылать Ангелов Своих!

Посылая Своих учеников на проповедь Царства, которое приблизилось, Иисус говорит им: я вас посылаю как овец среди волков. Встаёт естественный вопрос: почему все вокруг оказываются волками? И если так, то почему и зачем Иисус отправляет учеников на проповедь? Между тем, ответ заключён в самом характере проповеди, в том, что собираются проповедовать посланные и о чём им предстоит свидетельствовать. Ученикам предстоит свидетельствовать о Царстве. О Царстве, которое, по слову Самого Спасителя, «не от мира сего». И которого именно поэтому мир не принимает.

Даже не потому, что оно миру иноприродно, а потому, что оно ему враждебно. Ведь мир лежит во зле. Если бы он был просто иным по сравнению с Царством, враждебности могло бы и не быть: воздействие Царства на мир преображало бы его, меняло бы его природу, и мир становился бы Царством, открываясь прямому Божьему воздействию. Но в мире есть силы, которые Царству противостоят, а мир им подчинился, попал в полную их власть — потому он и называется падшим.

И поэтому он враждебен Царству. Не по природе, а по наличному состоянию этой природы. И каждый, живущий по законам мира сего, становится, соответственно, враждебен каждому, кто живёт Царством и свидетельствует о нём. Тут такое же органичное противостояние, как между волками и овцами. Волки ведь нападают на овец не со зла, а с голоду.

Как, впрочем, и все вообще хищники на своих жертв: ничего личного, только необходимость выживания. И никаких оправданий, в отличие от известного персонажа басни Крылова, ни волки, ни другие хищники себе не ищут. «Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать» — это человеческий взгляд на ситуацию, животные таких понятий не знают, их инстинкты ничего не говорят им ни о каких нравственных категориях.

И люди, живущие по законам падшего мира, нередко реагируют на свидетелей Царства и на живущих его жизнью примерно так же: они хотят избавиться от таких людей, хотят, чтобы они исчезли из мира и из их жизни просто потому, что они другие. Потому, что привносят в мир и в их собственную жизнь что-такое, что разрушит существующий порядок вещей, вне которого падший человек себя не мыслит. Конечно, в отличие от волков и других хищников люди обычно как-то оправдывают это своё желание.

Но по сути тут работает всё тот же инстинкт самосохранения, желание выжить и не погибнуть, которое заставляет волка нападать на овечье стадо. И, пока человек не захочет измениться сам, пока он не захочет избавиться от власти того зла, в котором лежит падший мир, он будет реагировать на свидетелей Царства, как хищник на жертву. Не из каких-то личных побуждений, а просто по закону мира сего.

И в наших городах явлена сила не меньшая, чем в Хоразине, Вифсаиде, Тире, Сидоне и Капернауме. Ведь почти в любом городе есть открытые церкви, а в любой православной или католической церкви совершается Евхаристия. А в Евхаристии Бог полностью присутствует телесно, то есть не менее полно, чем в Капернауме, Хоразине или Вифсаиде. Но в церковь еще надо прийти. А придут ли в нее люди зависит от нас, христиан. «Слушающий вас Меня слушает», говорит Господь, но разве мы можем сказать о себе, что часто говорим от лица Господня? Разве мы часто слушаем Бога так, чтобы мочь потом поделиться этим?

Итак, Иисус отправляет Своих учеников на проповедь. Смотрите, каким авторитетом Он их снабжает! Здесь выстраивается целая цепочка «полномочного представительства»: Отец посылает в мир Своего Сына и дает Ему всю власть, все полномочия; Сын, воспитывая Своих учеников, готовя из них будущих посланников-апостолов, взращивая Церковь, которая будет потом свидетельствовать о Христе, — передает Свои полномочия им.

Мы, становясь христианами, призываемся свидетельствовать о Нем и, следовательно, к нам тоже относятся эти слова Иисуса. Тот, кто отвергает наши слова, наше свидетельство, отвергает и Сына, и Отца! Вот ведь как круто! Можно было бы радоваться такой власти, дарованной нам. Но мне больше хочется подумать об ответственности за наши слова, за весомость и адекватность нашего свидетельства. И помолиться об этом...

Ученики Господа были такие же люди, как мы. Они также спорили, боялись, тщеславились, гордились... Но они умели доверять. Они пошли за Иисусом, оставив все, хотя совсем не знали, что их ждет. Они изгоняли бесов и исцеляли больных, веря, что именем Иисуса бес выйдет и больные исцелятся. Они по детски радовались тому, что это получалось.

Вот именно это умение — способность доверять, мы потеряли. Нам нужно доказательство, что мы что-то можем, нам недостаточно знать, что Бог считает, что мы это можем. В ответ на просьбу Бога сделать что-то, что мы считаем для себя невозможным, а иногда просто трудным и необычным, вместо того чтобы доверится и сделать то, что Бог просит нас сделать, мы говорим Богу: «Докажи мне, что я это могу». А когда оказывается, что — да, могу, вместо того чтобы поблагодарить Бога, давшего нам эту возможность, мы хвалимся своими умениями.

Нет ничего плохого в том, чтобы радоваться тому, что у нас что-то хорошо получается, ведь Бог, сотворив мир, сказал: «Это хорошо», а способность созидать что-то новое дарована нам Богом, и мы тоже можем иногда произнести эти слова. Но мы не можем произносить их, не добавив к ним: «Господи, благодарю тебя», так как мы без Бога не можем делать ничего.

Семьдесят учеников возвращаются с проповеди, на которую их послал Учитель, в великой радости от того, что «и бесы им повинуются». Иисус, видя их энтузиазм, подбадривает их, говоря, что дает им «власть наступать на змей». Получая все новые и новые способности, апостолы становились похожими на суперменов, которым море по колено, способных практически на все. И именно в эту минуту пика их силы и могущества Господь показывает, что по-настоящему ценно и достойно радости. Оказывается, что самым главным для Его последователей должны стать не могущество, власть и сила, а то, что вовсе от них не зависит – запись имени на Небесах. Он тут же подтверждает Свои слова тем, что это знание открыто не мудрецам, а младенцам, которые ничем этого не заслужили, но смогли принять как дар.

Часто мы пытаемся найти в себе способности, которые бы доказывали нам, что мы - наилучшее орудие в руках Божиих, что мы можем справиться с любой задачей, решить любую проблему. Но христиане не идут путем самосовершенствования, не это является их целью. Бог щедро дает Свои дары, а взамен ждет, что мы будем прославлять Его, а не обольщаться собственным величием.

Возвратившись после проповеди, семьдесят учеников Христа с радостью свидетельствуют Ему, что и бесы повиновались им ради имени Его. Для них это в самом деле огромная радость, потому что они открыли действие силы Божьей в самих себе и укрепились в вере. Но в сегодняшнем чтении Господь говорит ученикам, что не этому следует радоваться. Не тому, что совершается с нами. Господь призывает радоваться о том, что происходит в сердце Бога. Когда Он говорит, что ученикам нужно радоваться о том, что их имена написаны на небесах, это выражение означает прощение Божье, которое дано людям и которое ученикам Христа предстоит пережить у Креста. Подобным же образом говорит Господь ученикам о сокровище на небесах: это сокровище — Божья любовь к людям и наша близость к Нему. Из этих слов Христа также вытекает, что дар благоволения Божьего несравненно больше той его части, которую нам удается хоть как-то реализовать в своей жизни. И этот факт тоже может быть для нас источником радости и огромной надежды.

На первый взгляд, призыв Спасителя радоваться не торжеству над духами тьмы, а причастности к жизни Царства (Иисус говорит в этом случае о том, что имена причастных к нему «записаны на небесах»), звучит немного странно. В самом деле, ведь одно неотделимо от другого: силы тьмы бегут от тех, кто причастен жизни Царства, не потому, что жители Царства страшны для них сами по себе, а потому, что та жизнь, которой они причастны, для духов тьмы оборачивается силой, их убивающей. Но при ближайшем рассмотрении нетрудно заметить, что Иисус имеет в виду, прежде всего, приоритеты, определяющие весь строй духовной жизни. Вначале Царство, а уж потом всё остальное, даже успехи в той духовной войне, которая предстоит в нашем, преображающемся, но ещё не преображённом мире каждому, кто Царству причастен. А это, наверное, и есть самое трудное: не радоваться ничему самому по себе. Не так уж трудно, наверное, не обольщаться тем, что сам считаешь суетой, глупостями или тем более грехом; куда сложнее остаться спокойно-равнодушным при мысли о чём-то, что явно свидетельствует об успехах на пути в Царство. А духовный взгляд, между тем, должен быть обращён на само Царство и на Того, Кто принёс его в мир, и ни на что другое. Недаром Спаситель Сам говорит, что такой взгляд больше свойствен детям, которые ещё не потеряли способности увлекаться тем, что их действительно интересует, самозабвенно, до полного игнорирования всего окружающего. Наверное, если бы мы могли так же самозабвенно увлечься Царством, наш путь туда был бы если не более простым, то, по крайней мере, более коротким.

«Но тому не радуйтесь, что духи вам покоряются, а радуйтесь, что имена ваши вписаны на небесах». Эти слова Господа беспримерно важны для нашей духовной жизни. Понимание и различение духовных радостей является непременным условием вообще какой бы то ни было жизни в духе.

Мы часто прибегаем к выражению «духовный восторг». Но что это? И что есть радость о Господе, а что — экстаз, приносящий лишь мне одному удовольствие, пусть при этом мне и кажется, что я покоряю каких-то духов и кого-то от них спасаю? Это требует предельно тонкого различения, но для духовной жизни необходимо как воздух, без которого можно погибнуть.

«Но тому не радуйтесь, что духи вам покоряются…» Знаем ли мы подобную радость, чтобы от нее воздерживаться? Кто-то ответит отрицательно, кто-то положительно. Но так как наша цель — научиться прочитывать Евангелие как что-то предельно личное, к тебе обращенное, как письмо, которое пришло тебе по почте, то и тем, и другим надо увидеть, что говорит сейчас Господь лично вам.

Но попробуем подойти с другой стороны, если первая часть фразы нам до конца оказывается не понятна и мы не понимаем, от какой именно радости надо воздерживаться. «Радуйтесь, что имена ваши вписаны на небесах…». Может быть, с этой радостью не проще, чем с той, от которой надо воздерживаться. Но зато здесь нам дана подсказка следующим стихом: «В этот час Он возликовал Духом Святым», - или как в синодальном: «В тот час возрадовался духом Иисус». Господь говорит нам о некоей радости, может, и не такой понятной нам до конца, но тут же словно показывает нам эту радость Собой. И вот эта радость Иисуса о Господе, ликование Его Духом Святым выливается в «Славлю Тебя».

На самом деле это единственная наша настоящая радость: Славлю Тебя. Вот это надо понять сегодня. Славлю Тебя, хотя знаю, что иду на крест, а может уже на кресте. Не случайно история слова «слава» в свой латинский период приобрела некие сиятельные, светящиеся коннотации. Радость радости, свет света вот что такое эти слова – Славлю Тебя. Наверное, в них единственная данная нам по-настоящему радость.

Во всех известных аскетических системах существует очень важное правило: внимание адепта должно быть сосредоточено не на достигнутых результатах, а на самом процессе аскетического делания. И дело тут не в том, что те новые возможности и способности, которые человек обретает на духовном пути, он получает не от Бога, а от тёмных сил: дьявол бесплоден, он не может дать человеку ничего, и потому от него ничего нельзя получить; он может лишь портить созданное не им. Дело в другом: сосредоточившись на своих новообретённых способностях и возможностях, человек неизбежно отвлекается от главного, от того, что составляет суть всякой аскетической работы: духовного выстраивания собственной личности, созидания в себе того внутреннего стержня, без которого ни о каком качественном изменении собственной жизни говорить не приходится.

Между тем, все без исключения аскетические системы имеют целью именно изменение своего духовного состояния, новое духовное качество жизни, а не новые способности или возможности. К тому же, сосредоточенность на достижениях подобного рода легко превращается в самолюбование, которое в свою очередь так же легко переходит в гордыню, мешающую дальнейшему духовному движению. Может показаться, что и Иисус, советуя Своим ученикам радоваться не тому, что им повинуются духи, а тому, что их имена написаны «на небесах», имеет в виду то же самое: перевести внимание апостолов с новообретённых возможностей на то главное, что составляет основу их духовной жизни. Но в данном случае речь идёт не просто о внутренней работе, в данном случае речь идёт о Царстве, и это существенно меняет дело.

В любом ином случае, какую аскетическую практику мы бы ни рассмотрели, речь идёт об усилиях самого человека, о его пути, о его достижениях. В случае же с апостолами ни о каких собственных успехах и достижениях говорить не приходится, так же, как вообще не приходится говорить об успехах и достижениях кого бы то ни было из людей, когда дело касается Царства и возможности приобщиться его жизни. И дело тут не в том, плох человек или хорош: никто из живущих на земле не достоин и не заслуживает Царства больше или меньше, чем любой другой. Конечно, грешнику на пути в Царство труднее, чем праведнику, но не потому, что праведник больше заслуживает Царства по своей природе, а потому, что праведнику легче принять его, чем грешнику. Но и праведник тоже получает его даром и никоим образом не заслуженно, в этом отношении принципиально ничем не отличаясь от грешника.

Раскаянием грешник отнюдь не зарабатывает себе право на Царство, раскаянием он лишь открывает себе путь туда, получая возможность принять незаслуженный им подарок, которого он иначе был бы лишён. В такой ситуации говорить применительно к христианской жизни об успехах или достижениях христианина на духовном пути, само собой понятно, смысла не имеет. И радоваться тут можно только одному: тому, что имеешь к этому Царству отношение и живёшь его жизнью, что твоё имя, говоря словами Спасителя, «написано на небесах».

Первыми учениками Христа стали простые рыбаки, а не ученые мужи. Среди тех, кто первыми услышали Нагорную проповедь, вряд ли было много образованных людей. Но почему-то именно этих неразумных и немощных выбирает сам Иисус, чтобы доверить им свою главную тайну.

Благодарственный возглас Спасителя вызван тем, что 70 его последователей пришли к Нему и радостно сообщили, что "и бесы повинуются нам". Детская простота их веры, с которой они принимают то, что им говорит Господь, и то, как непосредственно они выражают свою радость от величия дел Божиих, просто невероятна. Если бы они были полны мудрствования и сомнений, если бы они рассуждали "по-взрослому", то вряд ли бы им открылась сила творить чудеса именем Иисуса.

Непостижимая тайна воплощения Сына Божьего не была открыта человечеству в течение долгих столетий, и то, что мы сейчас можем хотя бы слышать о ней, — великая милость. В сегодняшнем кратком евангельском чтении Господь говорит ученикам, что многие пророки и цари жаждали увидеть это, и не увидели. Только в подобиях, «гадательно», как выражается апостол Павел, описывали они пришествие Христово, потому что воплощение Беспредельного им было невозможно даже представить себе. Только изредка, в ответ на мучительные вопросы о смысле жизни и страдания, пророки, как Иеремия или автор книги Иова, слышат от Бога весть о том, что Он Сам явится людям. Только в великом напряжении внимания человеческого духа, «на божественной страже», как выражаются пророк Аввакум и преп. Иоанн Дамаскин, открывается эта тайна. И то, что у нас есть возможность держать в руках и читать Евангелие, — ни с чем не сравнимый дар, за который следует благодарить и которым необходимо пользоваться. И еще один важный аспект этой тайны подчеркивает Господь ученикам: для постижения тайны воплощения Божьего, как и вообще для встречи с Ним, недостаточно интеллектуальных усилий. Это именно Откровение, которое дается при личной встрече с Иисусом из Назарета.

Обращаясь к ученикам со словами о том, что они видят нечто такое, о чём мечтали многие пророки и цари древности, но чего они увидеть не могли, Иисус, конечно же, имеет в виду то Царство, которое Он принёс в мир. О нём действительно мечтали и его предчувствовали многие праведники и пророки всех времён.

Но что же такое это Царство? В чём его суть? Сам Спаситель выражает её одной короткой фразой: Отец всё отдал Мне, и Сына не знает никто, кроме Отца, так же, как и Отца не знает никто, кроме Сына и тех, кому Сын захочет Его открыть. Фраза эта на первый взгляд кажется несколько загадочной, особенно на фоне существовавшей в те времена в иудаизме традиции называть Бога небесным Отцом. Но Иисус, очевидно, употребляет эти слова и в том, и одновременно не в том смысле, в котором употребляли их верующие евреи евангельской эпохи. И прежде всего бросается в глава некая не сразу понятная эксклюзивность: ведь Иисус говорит о том, что, кроме Него, Отца больше не знает никто.

Можно было бы объяснить это тем, что только Он несёт в Себе всю полноту Божию, обычному человеку, каким бы глубоко верующим он ни был, такое невозможно по определению. Но дело, видимо, не только в этом: ведь Иисус говорит также и о тех, кому Он может открыть Отца, а тут уже речь идёт, несомненно, о самых обычных, грешных людях. По-видимому, Спаситель ведёт здесь речь не столько о Своей божественности, сколько именно о Царстве: действительно, у жителей Царства с Богом отношения совершенно особые, и, собственно, только они и могут считать себя детьми Божиими в полном смысле слова. А основу Царства составляют те отношения Иисуса со Своим Отцом, о которых Он говорит: Отец отдал Мне всё.

И дело тут, разумеется, не в том, что Иисус стал неким наместником Бога на земле, а в том, что та полнота Божия, которую Он принёс в мир, и стала основой Царства: воплотившись в Сыне, Отец передал Царство и всё, что с ним связано, Ему. И всё происходящее в Царстве происходит в контексте этих отношений, в известном смысле можно было бы сказать, что само Царство существует внутри них, являясь их частью. В непреображённом мире, разумеется, нет и не может быть ничего подобного. Неудивительно, что великие пророки и цари древности были бы счастливы увидеть Царство: ведь именно здесь реальностью становилась та полнота богообщения, которой они искали и не могли найти в мире, испорченном падением.