Мысли вслух на Исх 12:11-14

Даже беглый взгляд на двенадцатую и тринадцатую главу Книги Исхода позволяет увидеть в этих главах ритуальный текст, посвящённый празднику Песах, тому самому празднику, который праздновал Иисус со Своими учениками, собравшись на трапезу, которую мы называем Тайной Вечерей. Этот ранний (скорее всего, допленный) текст связывает смысл праздника Песах с избавлением народа Божия от смерти: жертвенная кровь на дверных косяках отводит от дома руку ангела смерти.

Впоследствии, после плена, в эпоху Второго Храма пасхальный седер (порядок празднования Песаха, центром которого была ритуальная трапеза) оказался связан с темой Исхода. Каждый верующий еврей, празднуя Песах, должен был заново пережить то освобождение из египетского рабства, которое исторически народ пережил во время Исхода.

Такое переосмысление центрального события праздника произошло, скорее всего, во время Вавилонского плена. До плена в центре стояло не столько освобождение от рабства, сколько избавление от смерти, и допленный текст, который мы читаем сегодня в Книге Исхода, свидетельствует нам об этом со всей очевидностью. И во время того пасхального Седера, который для Церкви стал первой евхаристией, Спаситель вновь возвращает пасхальному седеру его первоначальный смысл.

Он возвращается к теме избавления от смерти — центральной теме седера допленной поры. Но если во времена Моисея речь шла об избавлении от физической смерти, как о событии, по философскому выражению, экзистенциальном, таком, которое было абсолютно значимо тогда и там, где и когда оно произошло, то теперь речь идёт об избавлении окончательном и абсолютном, таком избавлении, которое затрагивает весь мир, всю полноту времён и пространств, то, что называется с трудом переводимым на иностранные языки еврейским словом «олам». Иисус возвращает празднику его изначальный смысл, доводя его до абсолютной глубины, которой стала полная победа над смертью через Воскресение. Так Ветхий завет соединяется с Новым, а то, что началось во времена Моисея, завершается в дни прихода Мессии.

Бог определяет празднование Пасхи как установление вечное. Вечен и завет Моисеев, в котором заповедь субботы занимает особое место. Но Иисус показывает, что за законом, за заповедями стоит действительно вечная забота Бога о человеке, и человек призван руководствоваться не буквальной интерпретацией заповедей, а именно такой же заботой, милостью. Каждодневный, ежеминутный выбор «по милости» и соединяет это мгновение с вечностью, делает нас носителями Божьего благословения.

Неудивительно, что основой еврейского праздника Песах (ветхозаветной Пасхи) стало жертвоприношение (ст. 3 – 7), ведь в древности оно всеми без исключения народами и племенами воспринималось как форма общения с высшими силами, с богами и духами. И в яхвизме, история которого начинается призванием Аврама, а завершается в 70 г. н.э. разгромом Второго Храма, жертвоприношение также стало основой культа, ведь и здесь оно было главным средством богообщения. На жертвенную трапезу смотрели как на совместную трапезу Бога и людей, которую ничто не могло заменить. А освящалась Богом прежде всего жертвенная кровь: ведь именно кровь считалась в древности вместилищем жизненного начала, которое в Библии нередко называют «душой» (Быт 9:4, 10, 12, 15). Так освящённое Богом начало жизни соединяло человека с Богом. Но Моисей говорит народу о другом: он говорит об освящённой крови, избавляющей от неминуемой в ином случае гибели (ст. 12 – 13). На первый взгляд, это может показаться несколько странным. Но, если вдуматься, перед нами, в сущности, не что иное, как конкретный случай, отражающий общее положение вещей. А оно состоит в том, что жизнь вообще и жизнь человека в частности — не какое-то неотъемлемое право, а Божий дар, которого без отношений с Богом у человека нет и быть не может. В животном мире, где Бог творит не отдельных животных, а целые виды, так, что каждое животное сотворено согласно образу, характерному для своего вида («по роду их», как выражает эту идею ветхозаветный язык, Быт 1:24–25), жизнь отдельной особи перед Богом не стоит ничего, ценен лишь вид, существование которого входит в замысел Божий о мире. С человеком, сотворённым не по образу своего биологического вида, а по образу и подобию Божию, ситуация иная, но иной она может быть лишь в том случае, если отношения человека с Богом не разрушены. Если же таких отношений нет, человек перед Богом оказывается в положении животного, оказываясь лишь представителем своего биологического вида. Конечно, Бог и в этом случае видит человека как Свой образ и подобие; но без отношений с Богом образ этот в человеке искажается, и поделать с этим без воли человека ничего нельзя, ведь если человек не захочет впустить Бога в свою жизнь, Он не станет вламываться туда насильно. И тогда человек обречён на смерть. Он обречён на неё как представитель своего вида, потому, что по законам природы выживает сильнейший, а жизнь каждого конкретного представителя того или иного биологического вида Богом никак не гарантирована. И обречён как явление живой природы, которая смертна как таковая: бессмертных животных в замысле Бога, как видно, не было. И лишь в контексте отношений с Богом человек получает надежду на жизнь. Пока, в ночь ветхозаветной Пасхи, на жизнь временную. Настанет время, и в другую ночь, в ночь Пасхи Нового Завета, он получит надежду на жизнь вечную.

Кровь на косяках дверей, останавливающая смерть у входа в дом, свидетельствует о том, что жители этого дома разделили трапезу с Богом, стали участниками Его жизни, а значит, находятся под Его защитой. Исход — не только легендарное бегство одного народа от рабства другого. В глазах библейского автора это начало создания общины верующих в Единого Бога. Здесь впервые он употребляет это слово: «общество», «община». Если раньше стрежень Священной истории составляли рассказы о вере единичных людей, то теперь целый народ выступает в роли собеседника, соучастника в Божьих делах. Наверное, это хорошее определение понятия «Церковь» — не только культовая община, благотворительная организация, «духовное ведомство», но и сообщество, объединенное совместным участием в истории отношений Бога и человечества.

Традиционно праздник Песах (называемый нередко еврейской Пасхой) связывается с темой Исхода, с его актуализацией. Это основная тема пасхального седера (еврейской ритуальной пасхальной трапезы), а духовный смысл праздника предполагает необходимость каждому пережить Исход заново, как своё собственное освобождение, как уход из Египта, без которого невозможна встреча с Богом. Между тем в Книге Исхода, в изложении Моисея Песах становится не столько праздником освобождения от власти Египта, сколько праздником избавления от смерти.

Ангел смерти должен ночью пройти по домам египтян, поражая первенцев, и он это сделает, обойдя лишь дома евреев, дома, дверные косяки которых окажутся помазанными жертвенной кровью. Песах становится праздником избавления от смерти. Можно, конечно, было бы сказать, что тут одно связано с другим, что евреям как раз и надо было непременно уйти из Египта, чтобы избежать гибели, но в рассказе акценты явно расставлены несколько иначе, да и сама перспектива становится в нём куда шире и глубже той, что охватывает одни лишь земные события.

Оно и понятно: ведь речь идёт о ситуации, когда фараон сказал Богу окончательное «нет», сказав это «нет» Моисею, Божьему человеку. Теперь в Египте могло произойти всё, что угодно. Речь шла не о привилегиях евреям и не о наказании врагов, а о спасении тех, кто иначе был бы обречён вместе со всеми. Сказав «нет» Богу, фараон направил Египет к пропасти, из которой появился ангел смерти, и теперь Богу оставалось лишь сохранить тех, кто в эту пропасть попасть был никак не должен.

Мы сегодня привыкли воспринимать катастрофы и катаклизмы как события чрезвычайные. Если мы к тому же люди религиозные, мы всякий раз задаём себе или другим вопрос: за что Бог нас так наказывает? Между тем, катастрофы и катаклизмы, равно, как и сама смерть — вовсе не аномалия и не наказание. Для падшего мира всё перечисленное норма. Если же ничего такого в нашей жизни нет, то это милость Божия, это значит, что Бог постоянно держит ситуацию под Своим непосредственным контролем.

После прихода Христа, когда, по собственному Его слову, Царство Божье «приблизилось», всё сказанное может быть не так заметно, как во времена Моисея и Исхода, однако по сути ничего в мире не изменилось и не изменится до возвращения Христа во славе и до полного торжества Царства. Люди же не всегда понимали это тогда, зачастую не понимают и сейчас, живя так, как будто и впрямь имеют полное, естественное и неотъемлемое право на мир и безопасность.

Пасха соединила в себе все доступные человеку символы жизни. Весна, как пробуждение земли. Появление ягнят и принесение одного из них в жертву. Кровь – символ защиты и очищения. Благословение народа, дети, оставшиеся в живых. Пресный хлеб, как символ готовности следовать за Богом. Все это становится символом объединения семьи, народа. Праздником искупления и освобождения, абсолютного доверия. Когда, закрыв дверь, намазанную кровью, люди благодарят Бога за то, что Он вывел их из рабства и даровал землю обетованную.