Мысли вслух на Ин 6:14-27

Господь Сам удаляется из ситуации, когда люди хотят вручить Ему земную власть и даже, как кажется, готовы признать Его Мессией. Почему? В том ли дело, что мы хотим вручить Ему решение всех своих проблем и, как мы часто делаем это с любой властью, переложить на Него как на царя ответственность за свою жизнь? Возможно, потому что полагаться на Бога и сбрасывать с себя ответственность — далеко не одно и то же. Может быть, дело в том, что иудеи ожидали от Христа в тот момент в первую очередь решения проблемы национальной независимости и суверенитета и решения хозяйственно-экономических проблем? Он ведь только что так «удачно» накормил пять тысяч человек пятью хлебами... Возможно, потому что Царство, в которое призывает нас Господь, не от мира сего.

И, конечно, ключевыми в это связи являются последние слова Христа в сегодняшнем отрывке: старайтесь не о пище тленной, но о пище, пребывающей в жизнь вечную. На самом деле, если ты хочешь, как говорит евангелист Иоанн, сделать Иисуса царем (в своей жизни), то для этого именно необходимо питаться тем Хлебом, который Он постоянно дает нам в Причащении.

Отказавшись от возможности возглавить политическое движение, Христос отвергает искушение, заставляющее вспомнить о том, как сатана искушал Его в пустыне призраком земной власти. Для того, чтобы спасти людей, ради чего Он и пришёл к ним, оказалось необходимо отвергнуть их надежды и представления. Но любовь может проявляться не только в одобрении, но и в возражении. Если Господь не откликается на иные наши просьбы, то в этом Его любовь может проявляться сильнее, чем в их выполнении...

Христос проходит по поверхности моря, не погружаясь в воду, подобно тому, как Он проходил среди людей, не погрязая в земных страстях. Слова, сказанные Им опешившим ученикам – "не бойтесь!" - звучат в такой ситуации совершенно естественно. Но за этими словами стоит нечто большее, чем только лишь желание успокоить. Эти слова Библия много раз приводит как произносившиеся Богом или же ангелами, говорившими от Его Имени. Следовательно, посреди Генисаретского моря Христос ещё раз засвидетельствовал о Себе как о Боге.

Усмирение бури на Генисаретском озере обычно рассматривают как типичный пример проявления силы Божьей. И предполагают, что приведён он в Евангелии для того, чтобы подчеркнуть божественность Иисуса. Но такую логику едва ли следует считать последовательной. В самом деле, по молитве Моисея, например, чудеса тоже совершались. Может ли это быть доказательством божественности Моисея? Очевидно, нет. Евангелисты, похоже, вообще не были сосредоточены на той проблеме двух природ и двух воль во Христе, которой уделяли столько внимания вселенские соборы.

В центре их внимания было другое: Царство. Их интересовала не столько тайна соединения в личности их Учителя Божьего и человеческого, сколько последствия этого соединения. То, что это означало для их и нашей жизни. А тут Царство и его реальность выходила на первый план. В самом деле: тайна личности Спасителя в любом случае остаётся Его тайной.

Даже если мы когда-нибудь действительно сможем понять до конца, как Ему удаётся соединять в Себе полноту Божию с полнотой человечности, для нас такое соединение всё равно останется недоступным: Богочеловеком надо родиться. А вот жизнь Царства — реальность, открытая нам. Открытая Им Самим. И евангелисты рассматривают то, что произошло во время бури на озере, именно с этой точки зрения.

Что, собственно, означает шествие Иисуса по волнам? Сверхчеловеческие Его способности? Наверное, и это тоже. Но главное всё-таки, скорее всего, не в них. Главное в том, где пребывает в это время Спаситель. Там, где Он, бури нет. Он входит в лодку — и буря прекращается. Дело, как видно, не только в Его способностях и возможностях.

Дело в том, что Он пребывает в Своём Царстве и несёт его с Собой повсюду, куда бы ни шёл. А там, в Царстве, никакой бури нет. Там природа полностью подвластна духу, той воле, которая на неё воздействует. Если надо пройти по воде, она станет твёрдой. Если пройти надо сквозь дверь или стену, они станут проницаемыми, как воздух. Но только для того, чья воля достаточно сильна, чтобы воздействовать на субстанцию.

Вроде той, о которой Спаситель говорил, что она, будучи с горчичное зерно, может двигать горами. У Иисуса такая воля есть. В Царстве она есть у каждого. Вопрос лишь в том, насколько мы живём жизнью Царства. А если действительно живём, то природа становится нам подвластной настолько, насколько в нашем сердце дышит дыхание Царства. Иисус несёт в Своём сердце полноту этого дыхания. И природа подвластна Ему абсолютно.

Наверное, каждый верующий хотел бы сделать что-нибудь для Бога. Что-нибудь хорошее, что-нибудь, что порадовало бы Его... Кто-то считает это просто невозможным, кто-то усердно трудится, пытаясь сделать что-то для Него. Ошибка — в самой постановке вопроса. Когда мы делаем что-то для Бога — это НАШЕ дело, это делаем мы сами. В сегодняшнем евангельском чтении ставится основной вопрос: что делать, чтобы творить дела Божии? Не дела для Бога — но дела Божии. И Иисус объясняет, что всё очень просто: дело Божие — веровать в Сына Божия. Не просто верить, что Он был, что Он есть, что Он действительно Сын Божий, но веровать в Него — открыть Ему своё сердце, принять Его как своего единственного Спасителя. Не в теории, а на практике. И когда мы действительно откроем Ему сердце — мы сможем творить дела Божии.

В последних стихах сегодняшнего отрывка Евангелия от Иоанна Иисус обращается к каждому из нас. Он отвечает на вопрос, звучащий в сердцах многих: «Что нам делать, чтобы творить дела Божии?» (Ин.6:28) И действительно, так важно понять, когда ты встречаешь Христа и хочешь последовать за Ним, что же делать. Ты видишь Свет, Любовь, чувствуешь на себе Его любящий взгляд и не знаешь, как ответить на все это. В Евангелии Иисус дает ответ, и это позволяет нам быть уверенными в том, что в момент, когда этот вопрос зазвучит в сердце любого человека, Он тоже ответит. Словами ли этих строк, или как-то по-другому, — Он ответит! И что же Он скажет? Нет, это не будет каким-то страшным и тяжелым бременем, это не будет приказанием бросить всех друзей и близких и ходить в Церковь двадцать раз в неделю. Он позовет идти за Ним дальше и так же просить о Его присутствии, веруя в Него. Это будут слова, обращенные к взывающему человеку: «Да не смущается сердце ваше; веруйте в Бога, и в Меня веруйте» (Ин.14:1).

Люди ринулись искать Христа потому, что ели хлеб и хотели его больше, чем чудес. Но и на чудеса многие из них смотрят не столько как на знамения, свидетельствующие о высшей правде, сколько как на эффектные зрелища. Потому и слова о хлебе жизни, сходящем с неба и, в отличие от манны, насыщающем не только телесно, остаются непонятыми.

Слушателям трудно понять Христа, но Он продолжает им говорить. Но если так, то зачем Он проповедует, не на ветер ли Он сеет?

Нет, не на ветер. Он сеет на будущее, и настанут дни, когда посеянное начнёт прорастать в тех самых сердцах, которые пока что кажутся невосприимчивыми. На извечный вопрос: что делать? - Христос даёт неожиданный и до сих пор у многих не укладывающийся в сознании ответ: веровать. Не потому, что Он отвергал бы дела, но потому, что, суетясь и воплощая в жизнь надуманные планы, созданные по собственному разумению, слишком легко утратить понимание того, надо или не надо строить задуманное.

Но вера даёт ориентир, помогающий действовать.

Господу очень часто приходится поднимать наш взор выше, чем мы привыкли смотреть. Даже когда мы слышим Его слова, все равно понимаем их как-то неправильно, приземленнее, менее «максималистски», чем Он. В сегодняшнем отрывке из Евангелия от Иоанна слушающие опять просят у Христа каких-то доказательств того, что Он — Мессия. Господь им в ответ объясняет, что не в знамениях дело. В другом месте мы встречаем даже более резкий Его ответ в похожей ситуации (см. Мф. 12:38-42). Но в обоих отрывках суть Его слов в том, что Он больше знамений. Что Бог как Личность важнее. Что путь ко спасению — в Нем Самом, а не в том, что Ему под силу. Иудеи говорят Ему о хлебе, а Он им — о том, Кто по-настоящему может насытить, о Том, Кто «сходит с небес и дает жизнь миру» (Ин. 6:33) — о Духе Святом. Прежде всего, как говорил Преподобный Серафим, надо стяжать Духа. Надо искать Царства. А дальше — «это все приложится вам», потому что «Отец ваш Небесный знает, что вы имеете нужду во всем этом» (см. Мф. 6:32-33), Он знает, что нам для того, чтобы уверовать порой необходимы чудеса, знамения и проявления силы Божией. И Он их дает. Например, через диакона Филиппа, пришедшего в Самарию (см. Деян.8:27-40). Но из происходящего дальше мы видим, что уверовать по знамениям — для Бога недостаточно. Надо принять в себя Духа Святого не ради Его даров, принять главный дар Божий — Его Самого.

Слушатели Иисуса далеко не всегда понимают Его адекватно, в знакомые, давно привычные слова Он нередко вкладывает совершенно новый смысл. И нередко вложенный Им новый смысл оказывается совершенно неожиданным, меняя то, что сегодня мы назвали бы парадигмой мышления. Так, Его спрашивают о делах Божиих, имея в виду приблизительно то, что сегодня мы назвали бы религиозными обязанностями. Ему задают вопрос о делах Божиих в том смысле, в котором нередко говорили о них учителя Торы и учёные раввины: чтобы соблюсти Тору до конца, нужно исполнить заповеди и, кроме того, сделать ещё то-то и то-то. А Иисус говорит о доверии, об отношениях с Ним Самим, как о главном деле Божием. И неудивительно: ведь и многие из учителей Израиля на все религиозные обязанности смотрели, как на средство установить и упрочить отношения с Богом, считая именно это дело главным и единственным делом Божиим. И вот теперь в мир пришёл Тот, от отношений с Кем зависит возможность не просто установить отношения с Богом (это было возможно и раньше), но приобщиться к жизни Царства во всей её полноте. А Его спрашивают, какие ещё религиозные обязанности надо взять на себя с тем, чтобы, когда придёт Мессия, наверняка оказаться среди того остатка, который Его встретит. То же и с хлебом, о котором говорит Иисус. Он говорит им о том дыхании жизни, которым пронизано Царство, а они ему в ответ: ну вот, были когда-то времена, когда Бог в пустыне давал нашим отцам манну; а Ты что нам дашь? Можешь Ты нам показать что-нибудь такое, что стало бы для нас убедительным доказательством Твоих слов? Как видно, главная проблема тут в том, что спрашивающие никак не могут увидеть того главного, ради чего Иисус пришёл в мир: Царства. И потому спрашивают Его о многом таком, что прямого отношения к Царству не имеет. А Он снова и снова пытается вернуть их к главному: ведь смысл Его миссии в том и состоит, чтобы приобщить к жизни Царства как можно больше людей. С тем, чтобы история Царства в мире не закончилась вместе с Его земным служением.

Сегодня мы продолжаем читать 6-ю главу Евангелия от Иоанна, небольшими «порциями» впитывая в себя слово Христа о Хлебе жизни. В сегодняшнем отрывке обращают на себя внимание два важных момента. Во-первых, Господь говорит о манне небесной, чудесном даре Божьем во время странствования в пустыне, как о прообразе истинного Небесного Хлеба. Это дает нам основания для некоторых сопоставлений. Как манна поддерживала в пустыне жизнь умирающих от голода людей, так Тело Христово — Небесный Хлеб — поддерживает духовную жизнь людей, умирающих от духовного голода. Как манна не подчинялась законам естества, но подчинялась воле Божьей, так и Хлеб Небесный таит в себе некую незримую реальность.

Кроме того, второй важнейший момент заключается в словах Христа о том, что Небесный Хлеб дает жизнь всему миру. Это с древнейших времен давало христианским мыслителям основание сопоставлять Христа и Тело Его — Небесный Хлеб, с Древом жизни, которое Бог насадил посреди рая. Таким образом, питаясь этим Небесным Хлебом, мы возвращаемся в потерянный рай и обретаем тот источник жизни, который был уготован нам изначально.

Икос утрени Рождества Христова так выражает эту мысль: «Вифлеем открыл Эдем — придите, увидим, пищу сокровенную мы обрели; придите, в вертепе примем райские блага. Там явлен росток неполитый, источающий прощение; там обретен колодец невыкопанный, из которого жаждал испить Давид. Там Дева, родив Младенца, утолила жажду и Адама, и Давида. Сего ради устремимся туда, где родился Младенец — Превечный Бог».

Текст об умножении хлебов беспримерно важен нам, важен литургически, важен богословски, важен экклезиологически. Мы не устаем это повторять. Просто важен, ибо это живая связь с Господом, которая совершается во время каждой литургии. Целых шесть раз говорится об этом событии в Евангелии, как ни о каком другом. Мы понимаем, что это своего рода мост между Тайной Вечерей и каждой литургией. Но сейчас нам хотелось бы взглянуть на этот текст с другой стороны. Христос говорит: Я есмь хлеб жизни (Ин 6:48). Но Он и воплощенное Слово, ибо в Нем «Слово стало плотию, и обитало с нами» (Ин 1:14). Слово и хлеб… Гвиго II Картезианец завершал молитвенное чтение такой молитвой: «Ты преломляешь для меня хлеб Священного Писания, и, преломляя этот хлеб, даешь мне познать Себя…» (По книге Э. Бьянки «Молитвенное чтение Священного Писания»). Евангелие такая маленькая по объему книга, как мало пяти хлебов, но каждого она насыщает, кто причастится ее и каждый найдет свой, особенный ему одному дорогой и понятный смысл, как каждый получит свой кусок хлеба, но в тоже время это будет смысл имеющий отношение к смыслу всеобщему, как от одного хлеба взят каждый кусок. И не просто смысл, а смыслы, которые постоянно умножаются, как умножаются хлебы. Умножаются, чтобы мы могли не ослабеть и в конечном итоге не умереть. Такого не происходит ни с одной человеческой книгой. Между книгой человеческой и Евангельской такая же разница как между обычным хлебом, который мы едим, и той просфорой, что одна насыщает весь приход.

Иисус, очевидно, использует каждую возможность для того, чтобы показать слушающим Его людям, что такое Царство. И нередко эти возможности оказываются связаны с трапезой, с едой, с насыщением. Кому-то из нас сегодня, возможно, такие проявления Царства могут показаться «низменными» и «бездуховными». Но важно помнить, что трапеза в те времена никогда не была простым поглощением пищи. Она всегда начиналась с благословения хлеба, а если на столе было вино, то и вина. Без такого благословения за стол не садились. А при таком подходе всякая трапеза становилась священной, ведь к участию в ней всегда приглашали Самого Бога. И хлебопреломление, если только на столе был хлеб, тоже было её непременной частью: ведь хлеб, как и вино, во всяком случае благословляли отдельно. При таком отношении к трапезе она становилась разновидностью богообщения, в котором участвовали все, собравшиеся за столом. И Иисус, как видно, пользуется этим для того, чтобы приобщить Своих слушателей к Царству, показать им, какой может быть новая жизнь в обновлённом мире. Конечно, люди, рассевшиеся на земле в ожидании трапезы, прекрасно знали, как благословляют хлеб и вино. Но едва ли они ожидали, что благословение возымеет такой эффект. А эффект был налицо: еды, которой, казалось было совсем мало, хватило на всех. Такова природа Царства, где материя полностью подвластна духу. Слушатели Иисуса начали свою трапезу в нашем, ещё не преображённом мире по его законам, а завершили её в Царстве по законам Царства. Лучшего свидетельства и быть не могло: всегда ведь лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать, а к Царству это применимо больше, чем к чему бы то ни было другому. Едва ли, конечно, слушавшие Иисуса люди до конца поняли, что произошло. Но опыт пребывания в Царстве они получили, а такой опыт не забывается.

Умножение хлебов - великое чудо само по себе. Но для христиан важнее всего, конечно, что это чудо становится прообразом чуда куда большего: таинства Евхаристии. На протяжении веков и впредь до скончания мира Господь под видом Хлеба дарует нам в пищу Самого Себя, и, как и при умножении хлебов, этой пищи хватает на всех.

От того, что Сын Божий Сам становится пищей для людей, жизнь не только не убывает, но и прибавляется в мире. Именно поэтому Крест, на котором Господь отдает нам Свою жизнь, стал для христиан синонимом того Древа жизни, которое насадил Господь посреди рая.

И еще мы видим в этом чуде, что оно совершается не без участия учеников: так или иначе, каждый в зависимости от своего призвания, мы все становимся участниками и совершителями таинства. Священнослужители одним образом участвуют в Евхаристии, миряне — иным, но место каждого из нас в Церкви Христовой самым существенным образом зависит от этого участия. Ведь и для умножения хлебов нужны были и мальчик, отдавший свой хлеб Христу, и апостолы, и те, кто ели этот благословенный хлеб.

Православные богословы 20-го века (в основном, в эмиграции) создали целое богословское направление, новое и достаточно неординарное, которое получило название евхаристической экклезиологии. Среди этих мыслителей — отцы Николай Афанасьев и Александр Шмеман, Иоанн Мейендорф и Киприан Керн, и многие другие. В результате их трудов в богословских дискуссиях среди христиан у нас, быть может, впервые, появились аргументы и позиции, которые так нужны были нам на протяжении столетий. Главное для нас в их наследии — мысль о том, что Церковь — это не просто иерархический институт в латинском вкусе и не просто сообщество верующих в духе протестантизма. Церковь скорее событие, чем структура, действие больше, чем состояние. И это событие — Евхаристия.

Сегодняшнее чтение позволяет нам лучше понять то, что называют обычно «мессианской тайной» Иисуса. Говоря о ней, имеют в виду тот факт, что Сам Иисус до последних дней Своего земного служения почти не говорил прямо о Своём мессианстве, по крайней мере, не говорил открыто. Рассказ евангелиста возвращает нас к чуду умножения хлебов (ст. 1 – 14). А реакцией на него стала, как видно, попытка провозгласить Иисуса «царём», сделать Его вождём нового мессианского движения (ст. 15). И неудивительно: ведь, согласно общепринятым в те времена представлениям, Мессия и должен был стать царём, восстановив независимое еврейское государство и введя в нём законы, соответствующие Торе. А Иисус, разумеется, не собирался становиться никаким вождём никакого религиозно-политического движения.

Но у Иисуса была и другая, более важная причина скрывать Своё мессианство. И Он Сам прямо говорит о ней тем, кто отправился искать Его в Галилею: большинство из тех, кто искал встречи с Ним, искали её не потому, что жаждали Царства, а потому, что хотели бы в случае нужды всегда иметь возможность получить даровой хлеб (ст. 26). Иисус говорит с пришедшими к Нему о вечной жизни и о том главном, без чего к ней не приобщиться: о доверии к Тому, Кого Бог послал в мир с тем, чтобы дать людям Царство (ст. 27 – 29).

Но Его не понимают. Его спрашивают: а где доказательства истинности Твоих слов (ст. 30)? И тут же приводят пример того, какие доказательства были бы для них убедительными: манна с неба, как было в пустыне во времена Моисея (ст. 31). А Иисус снова говорит им о том, что Царство больше любого чуда, что хлеб Царства больше манны (ст. 32 – 33). Но Его снова не понимают.

Его слушатели никак не могут уяснить, что с приходом в мир Спасителя наступила новая эпоха, и то, что произошло с ними на берегу Генисаретского озера, не было чудом в том смысле, в каком им была та же манна. Просто, общаясь с Иисусом, они оказались в Царстве и пожили некоторое время по законам Царства, но, как видно, так до конца и не поняли, что с ними произошло. Потому-то и просят они у Иисуса хлеба и ожидают получить его так же, как когда-то их отцы получали от Бога манну (ст. 34). А Иисус вновь и вновь пытается объяснить им, что дело не в хлебе, а в Царстве и в той полноте жизни Божией, которая в Царстве даётся каждому, так что там не нужна уже будет никакая манна.

Чудо — это вторжение в мир Царства, проявление его законов там, где обычно действуют совсем другие законы. Но теперь Царство входит в мир, преображая его, и времена чудес проходят. Наступает время Царства. Царства, открытого каждому, кто ищет его и хочет войти.

Не странно ли, что Тот, Кто приходит с небес, заботится о том, чтобы накормить хлебом толпы Своих слушателей и последователей? Разве за этим Он пришел? Однако, чудо умножения хлебов для пяти тысяч человек — единственное чудо, описанное всеми евангелистами, а значит — особо важное. Именно оно служит отправной точкой для разговора о настоящем хлебе, которым по-настоящему жив человек, о хлебе жизни. О том, что человек живет не одним хлебом, мы слышали с детства. Но если мы постараемся понять, что составляет нашу духовную диету, то найдем ли мы в ней то, что действительно может насытить сердце, а не является суррогатом, от которого остается только похмелье и тошнота? Господь предлагает нам такой хлеб. Это не учение, не заповеди, не вера в Бога — все это уже было у иудеев и есть во многих духовных школах и религиях. Иисус говорит о хлебе, который действительно сходит с небес, дает настоящую, вечную жизнь. Это — Он Сам.

Не странно ли, что Тот, Кто приходит с небес, заботится о том, чтобы накормить хлебом толпы Своих слушателей и последователей? Разве за этим Он пришел? Однако, чудо умножения хлебов для пяти тысяч человек — единственное чудо, описанное всеми евангелистами, а значит — особо важное. Именно оно служит отправной точкой для разговора о настоящем хлебе, которым по-настоящему жив человек, о хлебе жизни. О том, что человек живет не одним хлебом, мы слышали с детства. Но если мы постараемся понять, что составляет нашу духовную диету, то найдем ли мы в ней то, что действительно может насытить сердце, а не является суррогатом, от которого остается только похмелье и тошнота? Господь предлагает нам такой хлеб. Это не учение, не заповеди, не вера в Бога — все это уже было у иудеев и есть во многих духовных школах и религиях. Иисус говорит о хлебе, который действительно сходит с небес, дает настоящую, вечную жизнь. Это — Он Сам.

Какая интересная ситуация: Иисус идёт на другую сторону озера, а за Ним — толпа народу. Говоря простым человеческим языком, эти граждане увязались за Ним, чтобы посмотреть что-нибудь интересненькое. Ну казалось бы — сами увязались, Иисус их не звал, так с какой радости Он должен заботиться об их пропитании? Пусть идут в ближайшие деревни, да, в конце концов, пусть разбираются сами, как хотят. Головой надо было думать, когда шли неизвестно куда, сами могли бы позаботиться о своём пропитании. Но Иисус, похоже, вообще не ставит вопрос так. Он видит людей, которые пошли за Ним, и почему-то считает необходимым позаботиться о пище для них. Почему? Разве Он их звал? Разве они просили Его дать им еды? Нет. Но они пошли за Ним, и для Него это — главная причина позаботиться о них... С одной стороны, это урок для нас — урок ответственности за тех, «кого мы приручили». С другой стороны, это огромное утешение: если Он настолько милосерден, значит, Он так же открыт и к нашим нуждам, когда мы обращаемся к Нему за помощью.

Люди идут за Христом, потому что видели чудеса, которые Он творил над больными. Христос не отвергает таких людей, и не только по причине Своего милосердия, но, должно быть, и потому, что для многих из них практический интерес может оказаться первым этапом на духовном пути. Чудеса для Христа не самоцель и даже не средство привлечения народа к Своей проповеди. Но тот, кто признал способность Иисуса исцелять, может принять от Него и слова о вечной жизни.

Но может и не принять, а продолжит требовать от Него удовлетворения исключительно «постоянно растущих» земных потребностей.

Чтобы накормить собравшихся, Христос не сотворяет пищу из ничего, но предоставляет возможность соучаствовать в её умножении ученикам. Он берёт хлеб и рыбу из их припасов и, благословив, раздаёт ученикам, и количество пищи умножается во время раздачи. Учеников в этот вечер Христос сделал не только Своими сотрудниками, но и соучастниками совершаемого Им чуда.

То, что совершается чудо, люди поняли не тогда, когда ели, а после трапезы, увидев корзины с остатками. Тогда они назвали Иисуса Пророком, Которому должно придти в мир. Увы, не тогда, когда Он учил их.

Трудно даются изменения человеческой натуре...