Мысли вслух на Мф 21:18-22

Многим, читающим евангельские строки, становится жалко смоковницу — так непонятно, зачем же её понадобилось сушить. Правда, недоумевающие не обращают внимания на множество ветвей, накануне брошенных под ноги ослу, на котором в Иерусалим входил Иисус. Наверняка их зелёная масса, обречённая засохнуть, превышала массу смоковницы. Уж не будем говорить о деревьях, ежедневно срубаемых на дрова.

Тем не менее такие рассуждения, конечно же, не отменяют вопроса: что означает случившееся со смоковницей? И как понимать слова, обращённые к ученикам, что они смогут делать то же, неужели как призыв наказывать тех, кто не угодил им?

Такое поверхностное понимание было бы слишком оторвано от всех остальных евангельских эпизодов. В другом месте Евангелия (Лк. 13:6-9) приведена притча о смоковнице, за которой виноградарь ухаживает до последнего. Здесь перед нами также зримая притча. Ведь мы все призваны приносить плоды, и если эта смоковница осуждена, то не по причине неспособности плодоносить, а потому, что возможности её исправления исчерпаны. Заметим, что Иисус не произносит осуждение в гневе, Он не изрыгает проклятия, но спокойно говорит о реальности. Бесплодная смоковница — образ того, что мы сами себе способны уготовать, если не будем делиться тем, что Господь нам даровал. Ведь если мы не хотим кого-либо накормить, послужить тому, кто в нас нуждается, то сами засыхаем, отказавшись черпать живительные силы у Того, Кто даёт нам тем больше, чем мы отдаём другим.

Какая связь между засохшей смоковницей и словами Спасителя о вере? И почему вообще Иисус относится к встретившемуся Ему по дороге дереву так жёстко? В конце концов, в природе всё происходит в своё время, обижаться или сердиться на это глупо. И всё же: ведь речь идёт о Царстве. О том Царстве, которое сопровождает Иисуса повсюду. А в Царстве смены времён года в нашем понимании нет. И плоды на дереве могут появиться когда угодно. А точнее, тогда, когда они нужны тому, кто подходит к дереву. Если же их нет, это означает только одно: дерево живёт не по законам Царства, а по законам непреображённого мира. Мира, где настоящей жизни нет. В сущности, слова Спасителя лишь констатируют печальный факт: в Царство смоковница не вошла. Почему — вопрос открытый, и, вероятно, он так и останется открытым до конца времён. А вот вопрос учеников и ответ Спасителя действительно оказываются очень интересны. Ведь речь идёт как раз именно о том, что может позволить человеку избежать судьбы засохшей смоковницы: о вере. Вера — понятие ёмкое, сюда входит и верность, и доверие, и уверенность в правильности избранного пути. Но в основе всего — воля, выбор и решимость, то, что составляет основу духовной жизни. Вот эта воля и решимость и определяют, чем человек будет перед Богом и людьми и в какой мере ему откроется Царство. А Иисус обращает внимание Своих учеников на один очень важный аспект воли, понятой, не как психическое усилие, а как духовный акт: она неделима. Настоящая вера, понятая именно как духовная воля, всегда равна себе самой, понятия «больше» или «меньше» тут неуместны. Она может быть мизерной с точки зрения непреображённого мира, «с горчичное зерно», но в ней — вся полнота духовного выбора и весь духовный потенциал человека, который может творить чудеса. И, конечно, открыть идущему дорогу в Царство.

Вроде бы, сомнения вполне оправданы: мы ведь только и делаем, что просим, а вот, чтобы всё получать — так нет.

Вот-вот, сегодняшний стих как раз про это. Не сказано ведь: «Чего ни попросите, получите». Добавлено еще про молитву и веру. Как, а разве просить у Бога — это не молитва? Так-то оно так, только всё-таки слово «молитва» посильнее, чем просто обозначение нашего «дай-дай». Молитва, по всему библейскому контексту, — это общение с Богом, то есть осуществление нашей потребности быть вместе с Ним, а не только получать что-то. Поэтому правильно не просить и считать это молитвой, а пребывать в молитве (общении) и в ходе этой молитвы о чём-то просить.

Ещё один момент касается веры. Здесь, скорее всего, имеется в виду наше доверие к абсолютной благости Бога, то есть согласие с тем, что то, что Он хочет для нас, гораздо лучше всего, что мы можем для себя хорошего придумать. Тогда наше прошение в молитве будет поиском именно того, что нам хочет дать Бог, при этом встретятся Его желание и возможность дать нам это и наше согласие получить это благое даяние (благодать) — а значит обетование, данное Иисусом в сегодняшнем стихе, исполнится.

Господь продолжает Свой путь на Голгофу, которая уже ощущается в Его столкновениях с первосвященниками и старейшинами, в Его притчах и беседах с учениками. Он вошел в город, как Царь; Он должен быть либо принят народом, как долгожданный Мессия, либо погибнуть в столкновении с лицемерием и косностью вождей и неверностью народа, в схватке с царством тьмы. Там, куда приходит Христос, не остается места для компромиссов. Смоковница, не принесшая плода, засыхает, Израиль, не услышавший проповеди Иоанна, не может принять Спасителя. Все яснее и яснее становится видно, что конфликт может кончиться только одним — смертью Мятежника. Мы, наравне с израильтянами начала первого века, находимся в самом центре событий. Христос точно так же входит к нам (или еще войдет), как Он вошел в Иерусалим; и Он точно так же столкнется (или уже столкнулся) с лицемерием и косностью в нашем сердце. Мы, как и они, всегда на грани выбора: убить Мессию и засохнуть, как смоковница, или принять Его, услышать Его слово, стать такими, какими хочет нас видеть Он и — обрести Его милость и Царство.

Сегодняшнее чтение состоит из двух, на первый взгляд, прямо не связанных между собой, частей. Первая часть представляет собой рассказ о засохшей смоковнице (ст. 18–22); вторая включает изложение беседы Иисуса с первосвященниками и старейшинами в Храме (ст. 23–32). И всё же связь между двумя этими событиями есть, хотя она и не сразу бросается в глаза.

Не случайно рассказ о засохшей смоковнице завершается беседой о вере, способной, по словам Иисуса, передвигать горы (ст. 21–22). Очевидно, вера здесь — не только доверие к Богу и к Тому, Кого Бог посылает в мир, но и определённое духовное состояние. А вторая часть отрывка посвящена как раз тому, что мешает человеку это состояние обрести и удержать. Начинается разговор с первосвященниками и старейшинами уже не раз обсуждавшимся вопросом о том, кто дал Иисусу власть делать то, что Он делает (ст. 23). Иисус, как уже бывало, отвечает вопросом на вопрос: а омовение («крещение»), которым омывал Иоанн, было истинным или ложным (ст. 25)? И тогда собеседники Иисуса начинают думать, как Ему ответить (ст. 25–27). Но думают они, очевидно, не об истинности того, что делал Иоанн, а лишь о том, как выйти из щекотливой для них ситуации, не потеряв лицо. И в итоге, как нередко бывает в таких ситуациях, уходят от ответа (ст. 27).

И тогда Иисус тоже отказывается отвечать. Здесь нет никакой игры: ведь и в самом деле при таком отношении к делу пытаться что-то объяснять этим людям бессмысленно. Их не интересует истина, для них важнее собственное мнение, что бы они ни говорили о духовной жизни, о чистоте веры и о прочих подобного рода вещах. Рассказанная Иисусом притча о двух сыновьях (ст. 28–32) как нельзя лучше характеризует ситуацию: можно сколько угодно говорить о вере и о духовной жизни, но, если нет искреннего послушания воле Божьей, всё это лишь слова. А мешает послушанию отсутствие решимости и внутренней цельности. Ведь и собеседников Иисуса нельзя назвать людьми совсем уж неверующими. Но это вера не безусловная, это вера с оговорками и допущениями. А такая вера стоит немного. Горы передвигать она точно не сможет. Единственное, на что такая вера годится — для самоутешения тех, кто хотел бы считать себя верующим, не жертвуя ничем. Но к Царству такая вера отношения не имеет.

В этом конфликте Христа с фарисеями яснее всего проявляется различие между их пониманием веры. Фарисеи требуют у Иисуса ясных доводов, Он должен наглядно показать, «какой властью» Он может распоряжаться в здании храма. Это требование означает новую просьбу о доказательстве от Бога, о чуде. Вместо этого, Христос ставит перед ними фундаментальный вопрос о вере — на примере Иоанна, призывавшего народ к покаянию. В свое время нашлись люди, которым не нужно было чудесных доказательств пророческой миссии Иоанна: они сердцем поняли правоту его слов. Это были те «мытари и блудницы» (и многие другие), кто был готов вернуться к Богу, помириться с Ним, начать жизнь, непохожую на то, что было прежде. А если этой готовности нет — что ж, остается играть в доказательства и спорить об авторитете...

История с засохшей смоковницей, на первый взгляд, кажется несколько странной: почему, собственно, Иисус должен был ожидать найти плоды там, где их никак не могло быть? С точки зрения законов непреображённого мира требование от дерева плодов в неурочное время выглядит нелепым самодурством. Но ведь Иисус живёт не по законам непреображённого мира, а по законам Царства, полноту которого Он всегда несёт с Собой. А к Царству привычные нашему миру понятия смены времён года неприменимы. Не случайно в библейских книгах символом мессианского Царства становится сад с вечнозелёными деревьями, круглый год приносящими плоды.

Так; но там символ, а тут реальное, живущее по законам непреображённого мира дерево, которое к Царству отношения не имеет. А может быть, всё-таки имеет? Ведь к смоковнице подошёл Тот, Кто принёс Царство в мир, Тот, рядом с Кем каждый, кто решался довериться Ему, приобщался к Царству. И природа всегда оказывалась Ему покорной, она становилась податливой каждому духовному воздействию, каждому дыханию Царства. А смоковница почему-то этому дыханию не поддалась. Она не стала частью Царства, оставшись в прежнем, непреображённом порядке вещей.

Почему же так произошло? Ответа на этот вопрос мы, возможно, не узнаем до конца времён. По-видимому, так сказалось на мире действие того зла, в котором он лежит, зла, в котором дерево, разумеется, никоим образом не виновато, зла, жертвой которого оно стало. Но одно ясно: пример засохшей смоковницы — наглядное свидетельство того, что ждёт отвергающих Царство.

Конечно, когда дело касается человека, конец наступает не так быстро, но лишь потому, что Бог Сам отдаляет последствия, давая человеку всё новые и новые шансы на лучший исход. Но по существу именно история с засохшей смоковницей даёт понять, что такое отказ от Царства. В непреображённом мире нет настоящей жизни, это мир, безжизненный по определению. И если какое-то подобие жизни в нём всё же встречается, то лишь постольку, поскольку он не совсем отрезан от полноты жизни Божией. Но теперь, когда в мир входит Царство, жизнь возможна только там и нигде больше. И тот, кто игнорирует этот факт, обречён на смерть. Конечно, Бог замедляет умирание отвергающих Царство с тем, чтобы дать им шанс на спасение. Но если бы Он этого не делал, судьба людей, отвергающих Царство, была бы подобна судьбе засохшей смоковницы. Древний призыв «избери жизнь!» становится в таких условиях особенно актуальным.

Сегодняшний составной отрывок из Евангелия от Матфея повествует о двух похожих действиях Господа Иисуса Христа, вызвавших немалое удивление тех, кто был им свидетелями. Оба эти момента — и изгнание торгующих из Храма, и засохшая смоковница, укладываются в рамки хорошо известных в Ветхом завете «пророческих действий». Эти действия совершаются по велению Божьему и служат своего рода видимыми притчами. Пророки совершали их для того, чтобы донести до своих современников некоторое откровение, причем так, чтобы оно надолго запомнилось.

Изгнание торгующих из Храма напрямую является исполнением того, что говорилось о Христе в Псалмах и у пророков. Это действие истолковывается вполне однозначно как исполнение пророчеств, и поэтому буквально на другой день первосвященники и старейшины спрашивают Христа: «какою властью Ты это делаешь?». Им Господь не дает прямого ответа, но ученики Его, как свидетельствуют евангелисты, хорошо поняли Его и запомнили навсегда.

Засохшая смоковница чаще всего вызывает вопрос: «за что?». Смоковница, конечно, ни в чем не виновата, но издревле древо было символом, который также нередко использовали пророки. Они говорили о том, что Израиль — насаждение Божие, нужно исключительно для того, чтобы приносить плод для Бога. Если этого не происходит, существование этого насаждения теряет смысл. Вот к этому-то и обращает Господь Своих учеников.