Мысли вслух на Откр 21:15

Небесный Иерусалим показан апостолу в видении достаточно подробно. И в основании его архитектурных размеров лежит число двенадцать — число, разумеется, символическое, связанное как с полнотой народа Божьего, состоящего из двенадцати племён, так и с полнотой мессианской общины, состоящей из двенадцати апостолов.

Полнота Церкви показана Иоанну как единство полноты народа Божьего и полноты выросшей из него мессианской апостольской общины. В том, что небесный Иерусалим является образом небесной Церкви, сомневаться не приходится: он назван «невестой Агнца», а так в новозаветных книгах называют именно Церковь Христову. Упомянутые в книге драгоценные камни, которыми украшено основание города, — те же священные камни, которые использовались для украшения Скинии: весь город, таким образом, открывается апостолу как одно большое святилище.

Упомянутая в книге река живой воды напоминает видение Иезекииля, который видит эту реку текущей из-под фундамента Храма; в видении Иоанна она течёт по городу, освящая его и оживотворяя. Деревья по берегам реки — те же, что и в видении Иезекииля. Никакой нечистоты, «ничего проклятого», в городе нет: Царство и пребывание в нём несовместимо ни с каким злом и ни с каким грехом.

Но очищение и преображение возможно для каждого, кто этого хочет, и вне Царства остаются лишь те, кто «предан мерзости и лжи», кто выбрал их и не хочет с ними расстаться. Что же до Храма, до святилища, то в Царстве нет святилища в земном смысле, оно там не нужно. Святилище Царства — тот самый Престол славы, который некоторые видели в Храме во время богослужения как бы издали и сквозь преграду. Теперь преграды нет, и Престол славы как духовный центр Царства открыт каждому. Так — в виде Престола — открывается жителям Царства та точка в творении, где Божья воля встречается с сотворённым Богом миром, определяя его бытие.

Она, эта точка, является духовным центром не только Царства, но и всего мироздания. А Царём Божьего Царства становится воскресший из мёртвых Мессия — теперь, наконец, уже не скрываясь, а явно для каждого. И свет небесного Иерусалима — не физический свет непреображённого мира, а свет Божьего присутствия, тот самый, которым мир был пронизан в первый день творения. Мир вновь обретает полноту бытия и преображается дыханием Царства, ставшего центром и смыслом его существования.