Мысли вслух на Лк 14:16-24

Коротко говоря, основной смысл притчи о званых на вечерю заключается в том, что участие в пире принимают не те, кому «положено», но те, кто нуждается. Раб приглашает тех, кто близок устроившему пир, кто уже прежде был предупрежден о готовящемся празднестве. Очевидно, Господь подразумевает иудеев, которым была дарована вера в Единого Бога и которые ожидали пришествия Христа. Для нас принципиально важно, впрочем, иметь в виду, что сиюминутные заботы о материальном отвращают от участия в Царстве отнюдь не только иудеев. Благодаря двум тысячам лет развития христианской культуры мы все так или иначе заранее оповещены. Даже не читавшие Евангелия, мы знаем о существовании Церкви, о Христе и Его воскресении, знаем о существовании веры и Бога.

Не менее важно также то, какие люди все же приходят на этот пир. Нищие, слепые, увечные — те, кто более всего нуждается в этом. То, что их не звали с самого начала, не означает, что они — люди второго сорта: все же жанр притчи имеет свои ограничения. Царство Небесное, конечно, предлагается всем, и каждый из нас, в зависимости от собственного выбора, оказывается либо званым, но отказавшимся, либо нуждающимся и согласившимся прийти. Конечно, вера — это дар Святого Духа, но, как сказал Христос, мы не знаем, откуда Он приходит и куда уходит. Для того, чтобы этот дар все же произошел, стал реальностью, несомненно необходимо и наше решение, готовность просить этот дар и воспользоваться им. Это решение — нуждаться в Боге, откликнуться и прийти на пир в Царство Небесное — и есть то главное, для чего нам вообще даны воля и свобода.

«Много званых, но мало избранных…». Часто в этом видят притязание на элитарность. Но посмотрим повнимательнее. Было приготовлено для какого-то количества гостей. Эти гости отказались. Тогда вместо них пригласили других людей. Соответственно их число примерно равно. Но потом позвали еще, стало быть как раз наоборот избранных оказывается больше, чем званых. Это видимое противоречие, возможно и смутило автора Евангелия от Матфея, что он решил добавить эпизод об изгнании из числа избранных. Но мы ведь знаем, что когда мы говорим о видимом противоречии, речь идет о каком-то важном посыле для нас. Вспомним слова: «Сказал раб: господин! исполнено, как приказал ты, и еще есть место». Нам кажется, что в этих словах: «есть еще место» какое-то очень важное указание на то, что в каком бы отчаянном состоянии мы ни находились, как бы ни казалось нам, что сейчас «затворит надо мною пропасть зева своего» (Пс 68:16), всегда есть вот это упование, что «есть еще место» и оно на самом деле есть. Но все-таки этот строгий рефрен звучит: много званных, мало избранных. Да, а кто сказал, что строгость это плохо? Строгость хороша до той самой черты, за которой у того, к кому прилагается строгость, не начнется депрессия, отчаяние, уныние и т.д. Вот тут срочно надо менять строгость на нежность. Конечно, это надо почувствовать, что человек у черты. Никто из людей на это не способен, как бы мы ни обнадеживали себя своей душевной чуткостью. Но «невозможное человекам, возможно Богу». И Он всегда рядом со строгостью помещает беспредельную доброту. А дальше Ему нужно настраивать сердце человека на восприятие того или другого, в зависимости от того, в каком состоянии этот человек находится. И это всегда хорошо Ему удается, если человек Его любит.

Порой мы смотрим на людей духовных, на иереев, монахов, просто на мирян, но о которых мы знаем, что это люди глубочайшей веры, и нам кажется, они близки Богу, они из числа Его ближайших друзей и их Он пригласит на Свой пир. А что мы? - мы простые грешники, не знаем Писание так хорошо, как они; наверное, не так усердно постимся; может быть, пропускаем порой молитвенное правило. Да, все это так. Но, сознавая всю свою духовную нищету пред Господом, мы должны быть всегда готовы к одному. Чтобы тотчас откликнуться, как только Он нас позовет. А Он позовет, в этом сомнения нет. Может быть, кому-то слова «много званных, но мало избранных» покажутся приметой того, что христианство — некая элитарная в духовном отношении вещь. Однако все мы понимаем, что христианство – главная вера на земле, в отношении которой это не так. В чем здесь видимое противоречие? Здесь речь идет скорее о том, что «тесны врата и узок путь, ведущие в жизнь, и немногие находят их» (Мф 7:14). Бог открыт каждому, но лишь тому, кто этого реально хочет и прикладывает к тому труд, ибо «с сего времени Царствие Божие благовествуется, и всякий усилием входит в него», - только об этом и идет здесь речь.

Смысл рассказанной Иисусом притчи о званых и избранных вполне понятен, и в разъяснениях она не нуждается. И всё же вопросы остаются. И самый главный из них — практический, касающийся нашего собственного духовного и жизненного выбора. Если речь идёт о том, что за стол попадают исключительно люди неблагополучные, означает ли это, что и нам, если мы сами не станем такими, места за этим столом не найдётся?

На заданный вопрос существует традиционный ответ: дело не в том, что мы имеем и чем располагаем, а в том, как относимся к имеющемуся и располагаемому. Формально такой ответ можно считать вполне корректным. Но что он означает для нас по существу? И в чём, собственно, заключалась главная проблема тех вполне благополучных людей, которых хозяин позвал к себе на пир? В имуществе? В материальном или жизненном благополучии, как таковом? Наверное, всё-таки нет.

Каждый из приглашённых благополучных людей отказывает приглашающему не потому, что он что-то имеет и даже не потому, что он только что приобрёл нечто важное. Все они отказывают приглашающему потому, что их приобретения (в чём бы они ни заключались) диктуют им вполне определённую логику поведения, всецело обусловленную приобретённым. Вот эта логика и заставляет их отказаться от приглашения.

На первый взгляд может показаться, что речь в данном случае идёт просто о выборе между двумя альтернативными вариантами поведения, между приглашением и собственными интересами, в конце концов, между миром и Царством. Но если вдуматься в ситуацию, нетрудно заметить, что на самом деле выбор идёт между отношениями и их отсутствием.

Хозяин звал к себе гостей не просто так, его, очевидно, связывала с ними давняя и, казалось бы, глубокая дружба. Но оказалось, что в самый радостный и важный для своего друга момент каждый из приглашённых выбрал не отношения с ним, а свой собственный мир, свою собственную жизнь, которой они отгородились от приглашающего их человека. Выбор идёт, по сути, не между разными образами духовной жизни, а между духовной жизнью и её отсутствием, даже если под хозяином понимать не Мессию, а самого обычного человека: ведь духовная жизнь — это и есть отношения, отношения с Богом, со Христом, с ближними.

Отказ от отношений в пользу чего бы то ни было другого означает фактически отказ от духовной жизни. На таком фоне становится понятным обращение к тем, кто не имеет ничего: им ничто не мешает оценить важность предлагаемых им отношений, поскольку они не имеют ничего, что могло бы их собой заслонить. Вариант, может быть, и не лучший (каждый ведь хотел бы видеть у себя своих старых друзей, а не людей с улицы, пусть даже таких, которые всегда готовы прийти), но в сложившейся ситуации единственно возможный.

Царство Божье приходит в этот мир, но человеку необходимо сделать шаг ему навстречу, ведь оно подобно брачному пиру, на который каждый приглашен, но не каждый хочет прийти. От этого шага зависит очень многое, вот почему Христос говорит о нем в таких серьезных словах. Он может потребовать от человека всего — вплоть до того, чтобы забыть про себя ради Царства. Для того, чтобы сделать этот шаг, Радостная весть должна стать важнее самых важных для человека вещей: дома, хозяйства, семьи, уверенности в будущем. (Арамейская пара «любить-ненавидеть» здесь означает просто «предпочитать»). Но серьезный шаг требует серьезного решения (может быть даже более серьезного, чем решение царя или строителя башни из этих притчей). Христос хочет доверия, но не требует безумства: человек должен трезво «просчитать», действительно ли для него Евангелие ценнее всей остальной жизни, и если да, то шагнуть ему навстречу.

Сегодняшнее чтение почти полностью посвящено притчам о Царстве. Начинается оно рассказом об исцелении в субботу (ст. 1–6), явлением Царства, которое, как уже не раз бывало, вызывает недоумение религиозных людей, видящих в исцелении лишь работу, деятельность, нарушающую покой субботы. А далее следуют две притчи о Царстве, перемежаемые наставлениями Спасителя. Одна из них, на первый взгляд, всего лишь учит нас скромности (ст. 7–11). Но речь идёт не просто о том, что ищущие Царства не должны стремиться к первенству. Конечно, стремление занять первое место само по себе может отвлечь нас от главной задачи. Однако дело не только в ненужном соперничестве, которое для Царства совершенно неактуально: ведь принцип распределения мест в нашем, ещё не преображённом мире кардинально отличается от такового в Царстве. Дело в Царстве самом по себе: здесь каждый велик не своим величием, а величием Царства, которое в человеке тем заметнее, чем меньше он думает о своём статусе.

С этим связан и смысл второй притчи (ст. 12–14). Конечно, бескорыстие важно и само по себе: тот, кто выбирает круг общения, исходя исключительно из соображений выгоды, очевидно, не готов войти в Царство. Но не менее важно и другое: общение, как и отношение, не должно быть обусловлено ничем внешним, и только тогда оно сможет стать частью Царства. Отношение самоценно, и именно его самоценность должна быть на первом плане. Когда дело касается отношений с Богом, с этим обычно не спорят; когда же речь заходит об отношениях с людьми, прагматизм нередко выходит на первый план. Иисус между тем предупреждает, что такого быть не должно, что отношения с человеком так же важны, как отношения с Богом, и строиться они должны на тех же основаниях.

Но к таким отношениям, к отношениям Царства, надо быть готовым, и этой теме посвящена третья притча Иисуса, притча о брачном пире (ст. 15–24). Здесь тема свободы от прагматизма, от увлечённости земными делами и заботами становится центральной. Очевидно, званым мешают прийти на пир дела, безусловно, важные и, с точки зрения нашего мира, вполне заслуживающие внимания. Но для ищущих Царства не должно быть дел более важных, чем призыв Того, Кто принёс Царство в мир. Казалось бы, речь идёт о делах, которые не отвлекают человека надолго, каждый из приглашённых мог бы успеть на пир, им пришлось бы лишь несколько задержаться. Но в том-то и дело, что путь в Царство не терпит задержек и отлагательств, идти надо тогда, когда позвали, и вся жизнь должна быть подчинена этой готовности. Можно было всю жизнь ожидать Царства и всю жизнь готовиться, но неготовность сделать решительный шаг в нужный момент легко может свести на нет все ожидания и всю предшествующую подготовку. Жить так очень непросто, и Иисус не случайно призывает Своих слушателей всё обдумать и решить, готовы ли они к этому (ст. 28–33). Но для тех, кто готов, вознаграждением становится Царство. Во всей его полноте.

Говоря о Царстве, Иисус не устаёт напоминать Своим слушателям о том, что в него ещё надо войти, и что само собой этого не произойдёт. Ради Царства надо оставить всё. Надо быть готовым взять крест. Эти слова Спасителя были вполне понятны: Его слушатели ещё помнили, как за сто с небольшим лет до евангельских событий, во время правления в независимой тогда Иудее Александра Янная, были распяты на крестах участники антиправительственного восстания, требовавшие от властей строго соблюдения в стране норм Торы. Участники того восстания хотели одного: Царства. Такого, разумеется, о котором знали.

И за это Царство они отдали всё. Их представления о Царстве были мало похожи на то, о чём говорит Иисус. Но их решимость Он ставит в пример своим слушателям. Они действительно оставили всё. Не так, как герои Иисусовой притчи, отказывающиеся прийти на пир. Под вполне резонными, казалось бы, предлогами, но… отказывающиеся. И теряющие главное. А их место занимают те, у кого ничего в этом мире нет. И нет никаких причин для отказа. Вопрос приоритетов? Да, конечно, и приоритетов тоже. Но не одних лишь приоритетов. Иисус не случайно говорит о пире, о первых и последних, о тех местах, на которые многие стремятся сесть даже под угрозой быть с них согнанными. Царство — не место. Не структура. Не иерархия.

Царство — это состояние. Состояние, в котором можно пребывать, но которое совершенно нельзя, так сказать, зафиксировать. А зафиксировать очень хочется. Лучшие и худшие места — отсюда. Ведь в Царстве на самом деле нет хороших или плохих мест. Там лишь один критерий: на своём ли месте находится человек. На том ли самом месте, которое предназначил ему Бог, или на том, которое он выбрал себе сам потому, что счёл его более для себя подходящим.

Отсюда же и вопрос: пойти ли на пир или на только что купленное поле? Брачный пир — символ Царства. И если человек не знает, что выбрать, значит, он не знает, что такое Царство. А если бы знал, ему бы не пришло в голову сравнивать значимость той жизни, которой он живёт, с чем бы то ни было ему принадлежащим. Жизнь — полнота, а купленное поле, имущество, даже семья — лишь производные от этой полноты. Тут важно не путать часть с целым, главное с второстепенным. И помочь в этом может лишь одно: опыт подлинной жизни Царства. Той самой жизни, которая и есть спасение.

Сегодняшняя притча о брачном пире непосредственно затрагивает вопрос о жизни, радости, любви. Мы ведь все к этому стремимся. Нам всем это нужно. Но в один прекрасный день (или чаще) перед нами возникает выбор: где искать жизни и радости? Можно начать строить свою жизнь, свое счастье — семейное или какое другое. А можно пойти на брачный пир (постоянный символ Христова Царства в Евангелии). Причем выбор совершенно свободный.