Мысли вслух на Иез 38:1-23

Через Иезекииля и других пророков Бог не раз обличал лжепророков, предрекавших благоденствие в угоду желаниям слушателей. Можно сказать, что отличительной чертой подлинного пророчества, исходящего от Духа Божия является полнота правды и удивительное сочетание трагичности и надежды. Это сочетание основано на том, что реальная жизнь людей исполнена страданием, и только Крест Христов приносит в нее свет. И истинные пророки, вестники Всемогущего, никогда не сглаживают своих слов. Поэтому, после обетования воскресения мертвых в Царствии Божием, пророк Иезекииль не останавливается, но говорит всю правду до конца.

Увидев чудное видение сухих костей, вновь облекающихся плотью и наполняемых жизнью, мы вместе с пророком как бы отступаем вдаль, и видим картину, изображающую смысл истории. Это битва, схватка Бога и Его людей с силами зла. Чтобы мы могли увидеть это и не умереть и не отчаяться в ужасе, Господь ясно говорит о победе и воскресении, и лишь потом показывает нам эту битву. Она происходит в истории всегда, и продолжается после того, когда победа Божия уже стала реальностью.

Избавленные Богом, люди не прячутся в уютные кущи райского сада — нет, спасенный народ Божий становится бастионом в битве со злом, и без этого не может открыться нам полнота замысла Божия. В качестве символа сил зла взяты древние властители северных народов, чьи набеги вселяли ужас в тех, кто жил задолго до эпохи вавилонского плена. Безликая и страшная, эта сила приходит на землю Израиля, но в битве с ней все действия совершает Сам Бог. Народ Божий, собственно, участвует в битве своей верностью спасшему его Богу.

С апостольских времен Церковь говорила о принявших крещение, как о воинах Христовых. Это представление теснейшим образом связано с той глобальной битвой со злом, о которой впервые говорит нам здесь пророк Иезекииль. Все мы призваны участвовать в ней, и это участие заключается в том, чтобы не сдаваться злу, хранить верность завету мира, которым Бог спас нас и даровал нам новую жизнь. Как не раз подчеркивали отцы Церкви, поле этой битвы — сердца людей, и Бог действует в них, когда мы открываем Ему наши сердца.

«Без Меня не можете ничего», сказал ученикам (и нам) Господь Иисус Христос. В первую очередь эти слова относятся к битве, описанной пророком Иезекиилем: никто из нас человеческими силами не может выстоять в ней. Но, пребывая во Христе, как ветви на лозе, мы даем Ему возможность побеждать в нас и через нас.

И по жанру, и по содержанию, пророчество о нашествии Гога теснейшим образом связано с Откровением Иоанна Богослова. Оба эти свидетеля Божии, Иезекииль и Иоанн, говорят о том, что это — неизбежная, страшная и тяжелая битва, в которой наше страдание соединяется с Крестной мукой Сына Божьего. Именно в скорби и муке этой битвы обретает смысл наше страдание, именно здесь оно становится животворным, потому что мы рядом с Богом, вместе с Ним. И, конечно, самое главное и для Иезекииля, и для Иоанна — благая весть о том, что Бог победил.

Проявление Божьей силы и Божьего присутствия Библия описывает по-разному. Далеко не всегда проявления эти бывают мирными и спокойными. Чаще бывало наоборот. Не случайно один из великих пророков своего времени, Илия, скорее готов был встретить Бога в буре, в огне или в землетрясении, чем в том безмолвии, сквозь которое он услышал Бога и ощутил Его присутствие. Но бывают проявления Божьей силы совсем уж странные, по крайней мере, на первый взгляд.

Таким странным проявлением и оказываются войны и нашествия. Конечно, в самих этих событиях ничего странного нет: из них во многом и состоит история, которую изучают историки. Но ведь Бог, давший среди прочих заповедь, запрещающую убийство, вряд ли одобрит войну как угодный Себе способ решения проблем между людьми. А пророк между тем говорит о неких разоряющих Иудею племенах как об инструменте Божьего действия. Это, конечно, орудие Божьего гнева, но всё же.

Можно было бы сказать, что тут не воля, а скорее попущение Божье, что Бог не хочет войн, Он лишь не вмешивается, когда люди воюют между собой. Не вмешивается, прежде всего уважая свободу воли человека. Но всё же получается, что дела, Ему не угодные, которые Он никогда бы не одобрил, как-то вписываются в Его план. Вот это и может показаться странным. Но при ближайшем рассмотрении оказывается, что странного тут как раз ничего нет.

Есть, конечно, нечто печальное в том, какую форму в падшем мире принимает порой реализация Божьего замысла, но это уже другое дело. А связана такая форма прежде всего с той самой свободой воли. Со свободой, без которой человека как образа Божьего нет и быть не может, но которой человек волен и злоупотребить, если того захочет. И если свобода становится источником произвола, то Бог вынужден прокладывать Себе путь сквозь этот произвол и вопреки ему. Реализовывать Свой план так, чтобы не принуждать участвовать в нём тех, кто этого не хочет.

А значит, использовать даже тех людей и те ситуации, которых Сам Он никогда бы не одобрил. Не потому, что Он поддерживает этих людей и участвует в этих ситуациях, а потому, что Он действует в реальном мире и в реальной истории. Чтобы избежать всего, что Ему не нравится в мире, Ему пришлось бы пересоздать его заново. Но Бог не хочет начинать всё сначала, Он хочет спасти тот мир, который есть. Поэтому Он и работает с теми людьми, которые есть. С тем, чтобы сделать их другими, если только сами они того захотят.

Имена Гог и Магог стали нарицательными для обозначения злой силы, и это не случайно, ведь перед нами не только пророчество об одном из многочисленных вражеских нашествий - сколько их пронеслось, и многие ли из них памятны неспециалистам! Но здесь в образах нашествия враждебных сил, собравшихся воедино для завоевания и грабежа, показаны не только очередные захватчики, но и силы, враждебные Богу. Не случайно также, что через несколько веков Гог и Магог окажутся упомянуты в Откровении Иоанна Богослова, и их имена будут относиться к разрушительным силам последних времён.

Жители Обетованной Земли, которым угрожает Гог из земли Магог, названы в пророчестве народом, собранным из народов. Первое, что приходит в голову по поводу этого определения - перед нами пророчество о том, что народ, изгнанный на чужбину и рассеянный по белу свету, вернётся на землю предков, и снова будет там жить. Возразить против такого толкования невозможно, но что, если пророчество имеет и другое прочтение? Не говорится ли здесь также о том, что во время наступления сил зла народ Божий будет состоять из людей разных национальностей? Если такое прочтение допустимо, то перед нами пророчество не только об израильском народе, который враги не раз захотят погубить, но и о Церкви, которую силы зла безуспешно будут пытаться разрушить.

Сегодняшнее чтение вновь возвращает нас к теме Суда и мессианского Царства, но уже в несколько ином аспекте, связанном не с торжеством Царства как таковым, а с теми событиями, которые ему предшествуют. Уже у допленных пророков день Суда ассоциировался с чередой бедствий, постигающих народ Божий, из которого выделяется остаток верных, сумевших сохранить веру в дни испытаний. Иезекииль, как видно, был уверен, что день Суда и прихода Мессии наступит сразу же или очень скоро после возвращения евреев из Вавилона в Иудею. Ему, очевидно, открылось, что плен и есть то испытание для народа, о котором говорили и Исайя Иерусалимский, и Иеремия, а община изгнанников, если она сохранит веру, станет мессианским остатком, который Бог вернёт на землю отцов. Но Иезекиилю открылось и другое. Для него, как и для допленных пророков, Суд был, несомненно, событием вселенского, космического масштаба, затрагивающим не только народ Божий, но и всё человечество. Но, в отличие от допленных пророков, он понял, что испытание тоже ждёт не только народ Божий, но и все другие народы земли, причём испытание это будет предшествовать дню Суда. Смысл его тот же, что и в случае испытания, посланного Богом Своему народу: оно должно выявить как лучшие, так и худшие качества каждого народа. А поскольку уже Амос заговорил о том, что Суд коснётся прежде всего народа Божия, и лишь потом всех остальных, неудивительно, что через испытание верности этот народ также проходит раньше всех других народов, так, что, когда для народа Божия оно уже заканчивается, всему остальному миру ещё лишь предстоит столкнуться с ним лицом к лицу. Испытанием же этим в видениях Иезекииля оказывается нашествие некоего могучего народа с Севера, никому прежде не известного и сметающего всё на своём пути, опрокидывая привычный устоявшийся уклад жизни. В упоминаемом пророком народе с Севера нетрудно угадать персов, чья империя во времена Иезекииля ещё только зарождалась, а спустя несколько десятилетий действительно перекроила политическую карту Ближнего Востока, подчинив себе и Вавилонию, и Египет, и другие, более мелкие и не столь могущественные государства региона. Придёт время, и именно правитель Персидской империи Кир Великий издаст указ, позволяющий живущим в Вавилоне евреям вернуться в Иудею и восстановить город и Храм. Так события, ставшие для многих народов концом привычного порядка вещей и временем серьёзных испытаний, станут для народа Божия днём торжества и исполнения заветной мечты о возвращении на землю отцов.