Мысли вслух на Ис 46:1-47:15

Языческие боги пали, надеющиеся на них не могут устоять. Пророк рисует картины униженного положения Вавилона, и нас не удивляет, что язычники, противившиеся Господу, испытали последствия своего противления.

Но не только на поклонение и жертвоприношения своим богам надеялся Вавилон, большое место в сознании его жителей занимала оккультно-магическая практика. И вот прошли века, имена большинства вавилонских богов перешли в ведение историков, а магизм, в том числе в тех формах, которые зародились в Вавилоне, по-прежнему существует и пользуется популярностью.

Что же это значит, неужели языческий Вавилон, разгромленный много веков назад, и теперь жив? Нет, он и теперь в руинах, в руинах и никогда больше не поднимутся его верования. Те же остатки вавилонских, да и прочих магических представлений, которые кажутся выжившими (так и подмывает сказать "выжившими из ума"), также обречены, они бессильны перед Господом. И не будет натяжкой сказать, что в перспективе, раскрываемой Библией, они уже потерпели поражение, как потерпели его многие формы язычества.

Образ гибнущего Вавилона в конце эпохи плена был весьма актуален. В самом деле: падение Вавилонии и её столицы было неожиданным и очень впечатляющим. Оно было тем более неожиданным, что Вавилон был первоклассной крепостью, подготовленной к долговременной осаде. Историки до сих пор спорят о причинах столь быстрого конца этого города, предполагая измену в рядах его защитников. Но в послепленный период Вавилон стал символом богоборчества, и именно в таком смысле он появляется как в пророчествах Исайи Вавилонского, так и в новозаветных книгах, в частности, в Книге Откровения.

Конечно, такому переосмыслению образа Вавилона немало поспособствовал Вавилонский плен. Но дело не только в нём. Дело в том имперском духе, который пронизывал жизнь Нововавилонского Царства. И в духе современной цивилизации как таковой. Конечно, вавилонскую цивилизацию нам сегодня трудно считать современной, для нас это древность. Но она уже несла в себе тот дух самоутверждения, который одинаково свойствен всем цивилизациям, и древним, и новым. И дело тут даже не в осознании технической мощи и не в чувстве защищённости, а в ощущении самодостаточности. Человек, пропитанный духом цивилизации, убеждён, что он защищён от неожиданностей и владеет ситуацией.

Конечно, любые технологии во все времена могут дать сбой, но этот сбой воспринимается как аномалия, как чрезвычайная ситуация, которую можно и нужно ликвидировать, устранить и впредь по возможности не допускать. У человека цивилизации обычно не бывает переживания собственной зависимости от высших сил. А если оно появляется, значит, человек перестал быть носителем её духа. Именно поэтому, а не из-за порочности или злокозненности технологий самих по себе, и обречены все великие цивилизации. Бог не оставляет человека, и раньше или позже неизбежно наступает момент, когда человек этот от цивилизации устаёт.

Историки уже довольно давно заметили феномен своего рода усталости цивилизаций, усталости психологической и социальной, которая накапливается в них с течением времени, примерно так же, как может со временем накапливаться усталость в металлических конструкциях. Но практически никто из них не рассматривал духовные причины этой усталости цивилизаций. А духовная усталость между тем и оказывается главной причиной их падения: сопротивление Богу, попытки отгородиться от Него никогда не кончаются ничем хорошим. Это всегда путь в никуда. В историческое небытие.

Помимо истории избранного Божьего народа, Библия затрагивает и истории других народов, ни один из которых (кроме, собственно, евреев) не дожил до наших дней. Один за другим они были вынуждены «уйти в темноту», подобно «дочери халдеев», Вавилонскому царству, о котором мы читаем сегодня. Пророк видит, что за политическими и экономическими причинами падения царств и народов стоят причины духовного порядка. Они — те же, что и для отдельных людей: незнание Бога, национальная гордыня, немилосердие, внешняя агрессия, оккультные религиозные увлечения. В результате, Вавилон оказывается наг, голоден и холоден, неспособен к дальнейшему существованию. Такой подход может показать и нам, что есть здоровый патриотизм, а что ведет нашу страну и народ к судьбе Вавилона — на страницы археологических журналов будущего.

Сегодняшнее чтение представляет собой пророчество, направленное против Вавилона. Конечно, у пророка были все основания упрекать правителей Вавилонии и жителей страны в жестокости по отношению к Иерусалиму и к своему народу: в своё время вавилонская армия беспощадно разгромила и город, и Храм, а с побеждёнными вавилонские солдаты обращались если и не всегда жестоко, то всегда грубо и пренебрежительно. Справедливости ради, впрочем, можно заметить, что полный разгром Иерусалима последовал в ответ на антивавилонское восстание, а с восставшими городами в те времена всегда обращались предельно жёстко. Но у пророка иные критерии, критерии, заданные Торой, которая требует справедливости от каждого по отношению к каждому. И он упрекает вавилонян не столько в том, что они поклонялись языческим богам, сколько в нарушении справедливости, в частности, по отношению к народу Божию (ст. 6 – 7). И дело тут не в каких-то особых правах или привилегиях этого народа, как может показаться на первый взгляд. Дело в том, как человек или целый народ воспринимает ситуацию, считает ли он себя связанным хоть какими-то общеизвестными или общепринятыми представлениями о справедливости, в том числе и о справедливости по отношению, например, к побеждённым или пленным. Конечно, речь в данном случае не могла идти о соблюдении данных Богом заповедей, о которых большинство вавилонян, скорее всего, попросту ничего не знало. Речь могла идти лишь об отношении, которое было понятно каждому во все времена. Кем является для победителя побеждённый пленник? Можно увидеть в нём прежде всего человека, который оказался в трудной ситуации, в которой может в нашем падшем мире оказаться каждый. А можно — врага, который перестал быть человеком, во всяком случае, человеком, равным победителю. И думать, что так и должно быть, что проигравшие войну уже не люди, что победители навсегда останутся высшей кастой, а побеждённые — париями, людьми второго сорта, какими им и следует оставаться (ст. 7). Конечно, говорить о любви к ближнему так, как говорит о ней Евангелие, время тогда ещё не пришло, но какие-то представления о такой любви были у людей во все времена. Вопрос лишь в том, следовали ли им люди или нет. Конечно, иной раз в известной ситуации о таких вещах, как любовь и милосердие, выгоднее забыть. Но тогда не приходится удивляться, что и забывающим, когда они окажутся в аналогичной ситуации, Бог пошлёт навстречу тех, кто предпочитает о любви и о милосердии забывать. Ведь в нашем падшем мире куда больше вероятности встретить тех, кто забывает о них, чем тех, кто помнит.

Замысел Божий о нас («совет» на языке Библии) простирается абсолютно на каждое мгновение нашей жизни, от начала до конца. Пророк говорит, что Бог носил Израиль «от чрева матери». Бог присутствует при каждом событии в жизни каждого человека — от зачатия и до полного осуществления Своего замысла о нем. Бог рядом — даже когда мы не думаем о Его присутствии, Он помнит нас — когда мы не помним о Нем. Он осуществляет Свой замысел — даже когда мы противимся Его воле. Здесь одно из самых удивительных откровений пророческой проповеди — Бог абсолютно непостижим и запределен, но Он же — ближе всего к нашему сердцу, знает нас гораздо глубже, чем мы сами...

Божьи обличения, звучащие из уст Его пророка, могут показаться лишь упрёками, обращёнными к людям, вновь и вновь забывающим Бога. Но на самом деле всё не так просто. Обличение в словах пророка безусловно присутствует. Но есть в них и напоминание. Напоминание о том, что Бог, Его промысел, Его мир — реальность абсолютная. А вот всё остальное если и реально, то лишь относительно. Бог упрекает Свой народ даже не в отступничестве как таковом — об отступничестве в плену уже много было переговорено и передумано.

Было и раскаяние, была и уверенность в том, что теперь, когда жизнь народа изменилась, когда община не мыслит себя без Синагоги, без Торы, без молитвенных собраний, ничего подобного не повторится. Но вот оказывается, что голос Божий зазвучал вновь, и Ему вновь не доверяют. Не то чтобы совсем, но всё-таки сомневаются: а точно ли всё у Него получится? Уж больно масштабный проект, а никаких разумных оснований надеяться на его осуществление не видно… И тогда Бог напоминает Своему народу о том, что такое реальность. О том, как устроен мир. И о том, что реальность — это вовсе не то, что они, люди, таковой считают.

Бог напоминает Своему народу, что отступничество — не уход от той или иной религиозной традиции, а уход от реальности. От реальности Божьего промысла. Божьего мира. Божьей жизни. И произойти такой уход может когда угодно, в любой момент. Никакая, даже самая глубокая и замечательная, религиозная традиция, никакие, даже самые глубокие и чистые, религиозные мысли и чувства, и даже никакое когда-то бывшее раскаяние в совершённых грехах, каким бы искренним для своего времени оно ни было — ничто не убережёт человека от отступничества, если он не начнёт жить Божьей жизнью. Жизнью большого Божьего мира.

Царства Божьего — потому, что этот большой Божий мир и есть Его Царство, если только мы в состоянии жить в присутствии Божьем и если именно оно, а не что бы то ни было другое в мире, определяет нашу жизнь. Вот тогда мы и можем видеть реальность мира. Ту его сторону, которой он обращён к своему Творцу, а не его изнанку, на которой мы оказались после грехопадения. Этот переход с изнанки мира в Царство не связан ни с какой внешней активностью, религиозной или любой другой. Тут дело не в том, чтобы что-то делать, а в том, чтобы просто быть.

Быть перед Богом, в Его непосредственном присутствии. Тогда-то и становится понятно, что то, в чём пребываешь, существует от века. Что попал туда, где промысел Божий действует непосредственно. И здесь возможно всё, кроме зла. И отступничества, которое несовместимо с пребыванием в этом Божьем мире. Вот о нём-то и напоминает Бог Своему народу устами Своего пророка. Не о прошлом с его грехами и не о будущем, а о главном и вечном.

Сегодняшнее чтение целиком посвящено Вавилону и его судьбе. Упоминание о падении Вила (Бэла) и Нево (Нэбу) (ст. 1) относится к событиям, связанным с осадой и взятием Вавилона персидской армией (Бэл, или Бэл-Мардук, был богом-покровителем Вавилона, а Нэбу считался покровителем правившей в те времена в Вавилоне династии). Надо заметить, что Вавилон был взят персами гораздо быстрее, чем можно было ожидать, и, вероятно, в этой истории не обошлось без предательства: в городе нашлись люди, буквально открывшие ворота врагу. Для пророка же это событие, прежде всего, стало свидетельством бессилия языческих богов и несостоятельности язычества. Он призывает неких отступников обратиться (ст. 3 – 9), что на первый взгляд звучит несколько странно: еврейская община Вавилона была уже общиной иудейской, Синагога и иудаизм, собственно, и зародились именно во время плена, и представить себе еврея язычником ни в те времена, ни позднее уже практически невозможно, такой еврей попросту стал бы отщепенцем, а его потомки бы, скорее всего, быстро ассимилировались. Но не исключено, что незадолго до падения Вавилона отступники в еврейской общине действительно появились, если предположить, что на общину в это время начались гонения, связанные с проводимой в стране религиозной реформой, затеянной последним правителем Вавилонии Бэл-Тецером (библейским Валтасаром). Отголоски этих гонений можно найти не только в Книге Даниила и в Книге Есфири, но и во второй части Книги Исайи, а древние вавилонские архивы сохранили указ Бэл-Тецера о проведении реформы. Не исключено, что эта реформа, вызвавшая конфликт властей с жреческими корпорациями, ускорила падение Вавилона, облегчив персам взятие города. А пророк между тем упрекает отступников в маловерии, говоря им о том, что очень скоро всё изменится, и Бог освободит Своих верных, послав им избавителя с Востока, которого они никак не ожидали (ст. 10 – 13). И торжество этого избавителя станет одновременно торжеством правды Божией. Казалось бы, такое понимание правды Божией несколько её сужает, сводя к конкретной, сиюминутной ситуации. Но ведь для человека грех и праведность, правота и неправота всегда связаны с конкретной ситуацией, складывающейся здесь и теперь. И Бог, вмешиваясь в жизнь отдельного человека или целого народа, тоже действует в конкретной ситуации вполне конкретным образом, подводя каждого к выбору, который ему предстоит сделать самому. Для правителя Вавилонии идущий с Востока со своей армией Кир стал завоевателем, для еврейской общины он стал освободителем. План Божий включает каждого. Но кем станет человек в глазах Божиих, зависит лишь от него самого.