Мысли вслух на Деян 27:1-26

Простые слова ангела: «Бог даровал тебе всех плывущих с тобой» снова приводят нас к древнему убеждению, что мир (или, в данном случае, корабль) держится на нескольких праведниках. Павел, которому Богом суждено побывать в Риме, оказывается гарантом спасения нескольких сот человек — его конвоиров, торговцев и матросов. Очевидно, плавание прошло бы гораздо благоприятнее, если бы все пассажиры корабля осознавали особую роль узника, которого они везут в Рим. Это плавание становится как бы моделью всего мира и отдельных сообществ — есть те, на которых этот мир держится (подобные Тому единственному Праведнику, ради Которого он был создан и Которым был спасен), и есть те, кому роль этих праведников неочевидна. Но (и тут скрывается великая тайна Божьего промысла) погибнуть или спастись они могут только вместе — ведь они плывут на одном корабле, живут в одной стране, в одном мире, на одной планете... Так что сегодняшнее чтение ставит перед нами двоякую задачу — держаться за тех, на ком держится мир (начиная с Того, Единственного), и самим по возможности быть лучом света в своем царстве — на работе, в семье, в стране и т.д.

Сегодняшнее чтение показывает нам, как транспортировка арестанта может превратиться в миссионерскую поездку. Начинается всё с того, что Павел, предвидя предстоящие трудности, посоветовал спутникам перезимовать там, где зимовка, как видно, должна была быть не слишком удобной из-за неприспособленности места (ст. 8 – 10). Впрочем, к нему не прислушиваются, предпочитая его советам решения людей, более опытных в морском деле (ст. 11 – 13). Между тем, вскоре же начали сбываться худшие ожидания апостола, и корабль оказался на краю гибели (ст. 14 – 19). И именно тогда, когда гибель уже казалась неминуемой, Павел подаёт своим спутникам надежду, рассказывая им о полученном от Бога откровении (ст. 20 – 26). При этом апостол не преминул напомнить и о своём совете не выходить в море (ст. 21). Едва ли он хотел просто упрекнуть своих спутников в пренебрежении к своему совету; скорее всего, Павел хотел лишь подчеркнуть, что он подал его, исходя не из обычных человеческих соображений, а из полученного откровения. Теперь же апостол обнадёжил плывущих, сославшись на видение, из которого следовало, что все они останутся живы, потеряв лишь корабль с грузом (ст. 22 – 24). Конечно, в критической ситуации спутники Павла готовы были поверить всему, что давало хоть какую-то надежду на спасение. Но апостол никого не упрекает в неверии, он лишь использует сложившуюся ситуацию для свидетельства о Боге Авраама. Он понимает, что, оказавшись между жизнью и смертью, в Бога готовы поверить многие, если не все. Но впоследствии, когда ситуация меняется, те же самые люди быстро становятся другими и нередко бывают готовы приписать своё спасение простой случайности, а не вмешательству Божию. И апостол, как видно, старается закрепить в памяти своих товарищей по несчастью то, что, возможно, в тот момент было в душе у каждого: понимание того, что без участия высших сил им было не спастись. Но для того, чтобы чудо не забылось, его нужно было связать не с какими-то абстрактными высшими силами, а с Богом евреев, чтобы впоследствии, вспоминая своё чудесное спасение, путешественники вспоминали именно Его, а не кого-то другого. И последовавшие вскоре события полностью подтвердили истинность слов апостола.

Кому должен верующий верить больше: людям, складывающимся обстоятельствам, тому, что называется обычно объективными фактами, или Богу? Вопрос кажется риторическим. Но всегда ли так бывает на самом деле? Увы, этот вопрос тоже можно считать скорее риторическим. Почему же так? Наверное, не в последнюю очередь потому, что для многих христиан христианство стало (а для некоторых, возможно, всегда было) всего лишь религией, такой же, как многие другие, а если и лучшей других, то лучшей лишь только в том смысле, в котором одна религия для конкретного человека может оказаться по сравнению со всеми остальными более близкой или более подходящей. В таком случае отношения человека с Богом, даже оставаясь для него на первом плане, всё же не станут реальностью, определяющей его жизнь. В самом деле, ведь человек живёт в непреображённом мире, подчиняясь его законам, и, если он реалист, а не безнадёжный романтик, он не может не понимать, что ради него даже Бог не станет пересоздавать мир заново с тем, чтобы сделать его более подходящим для верующих людей. Иное дело человек, живущий в Царстве, христианин в изначальном и подлинном смысле слова. Для такого человека Царство оказывается если не единственной, то главной и определяющей реальностью: ведь, даже учитывая, что, не дойдя ещё до полноты преображения, он частично принадлежит ещё непреображённому порядку вещей, такой человек не может не понимать, что жизнь его всё же полностью определяется Царством, настолько, что, даже лишись он той части жизни, которая принадлежит непреображённому миру, он всё же не потеряет главного: Царства и его жизни, намного превосходящей то жалкое подобие жизни, которое носит это имя в падшем мире. Тогда и реальность открывается ему иначе, не потому, что она вдруг становится кардинально иной, а потому, что он начинает видеть ею всю целиком, а не ту малую часть, которую называют реальностью те, кто знает лишь непреображённый мир, лежащий во зле. И даже праведники дохристианской эпохи жили предощущением Царства: только оно и могло дать им силу идти путём праведности. А у Павла после встречи на дамасской дороге, конечно, уже не оставалось никаких сомнений в реальности Царства, ставшей определяющей частью его собственной жизни. Потому и непреображённый мир он видит другими глазами. Глазами жителя Царства, где данные Богом обещания не могут не исполниться.

Путь в Рим для Павла и его спутников оказался непростым. Плавание вдоль Средиземноморского побережья никогда не бывало лёгким, а особенно зимой. В критической же ситуации нередко оказывается, что интуиция человека, ощущающего дыхание Царства всем своим существом, и человеческий опыт и здравый смысл не совпадают. Опыт и здравый смысл подсказывают одно, а интуиция — другое, порой прямо противоположное. Так и произошло во время того плавания: советы Павла часто противоречили советам опытных моряков. И апостол обычно оказывался прав.

Означает ли это, что человек, живущий полноценной духовной жизнью, жизнью Царства, знает даже то, чему никогда не учился и чем никогда в жизни не занимался? Нет, конечно. Павел ведь и не изображает из себя моряка. Он не берётся за дело, в котором понимает мало или совсем ничего. Но своей интуицией Павел не пренебрегает. Он знает, что, если Бог ему открывает нечто, значит, этим откровением надо поделиться с другими, о нём надо засвидетельствовать.

И в конечном счёте оказывается, что советы Павла действительно помогают всем спастись и избежать гибели там, где, казалось, избежать её практически невозможно. Но дело не только в том, что интуиция, связанная с откровением, позволяет Павлу понять, как поступить в той или иной ситуации, где выводы, сделанные на основе логики и здравого смысла, не работают. Дело ещё и в той внутренней уверенности в правильности своих действий, без которой человек бессилен. Вот тут интуиция, основанная на откровении, действительно не идёт ни в какое сравнение с логикой, опытом и здравым смыслом. Логика не всегда может дать однозначный ответ на вопрос, а опыт и здравый смысл в критической ситуации часто оказываются бессильными.

Вернее, внутренне бессильным оказывается человек, на них опирающийся. А вот основанная на откровении интуиция оказывается опорой вполне надёжной. Она, конечно, не связана напрямую с логикой или опытом: Павел вряд ли смог бы объяснить, например, свой совет отказаться от плавания при, казалось бы, благоприятном ветре. Но он знал совершенно точно: плыть не надо. И эта его уверенность оказалась вполне оправданной, хоть он и не мог объяснить опытным морякам, почему им не стоило выходить в море при попутном ветре.

Зато когда разразилась буря и весь опыт оказался бесполезен, уверенность апостола в своих, основанных всё на той же интуиции, действиях сделала его фактически главным: именно он отдавал и команде, и пассажирам те распоряжения, которые в конечном счёте помогли всем спастись. Но тут как раз нет ничего удивительного: Павел ведь знает, что в Рим его ведёт Бог. А значит, Он не даст ему погибнуть по дороге. Стало быть, и спутники Павла могут быть относительно спокойны: сгинуть бесследно в море им не грозит.