Мысли вслух на Иак 4:1-17

Продолжая разговор о духовной жизни, Иаков говорит о смирении как о её незыблемом основании. Современное словоупотребление совершенно исказило смысл этого понятия. Под смирением сегодня чаще всего понимают что-то среднее между непротивлением злу и безразличным фатализмом по принципу «что воля, что неволя — всё одно». А в религиозной среде под смирением к тому же подразумевают ещё и определённую манеру поведения, которую вернее было бы назвать не смирением, а смиренничанием: опущенные глаза, тихий голос, скованные движения…

Между тем, ничего такого под смирением в библейских книгах не подразумевается. Кроткий или смиренный человек может очень даже не походить на смиренного человека в нашем нынешнем понимании.

В качестве примера можно вспомнить, например, Моисея, который назван в Книге Исхода «кротчайшим из людей». Очевидно, под смирением в Библии понимается не безразличие и не какое-то особое поведение. Речь явно идёт о чём-то другом. И если посмотреть на того же Моисея, например, или на других людей, которых авторы библейских книг называют смиренными, становится ясно, что роднит их всех между собой и что именно в Библии называется смирением. Речь идёт прежде всего о полном предании себя каждым из них в волю Божью.

Внешне жизнь каждого из этих людей может сильно отличаться от жизни любого другого, но никто из них не жил по собственному произволу. Конечно, Бог никого не заставляет Себя слушаться. Он лишь предлагает человеку Своё участие в его жизни. Человек свободен. Но если он хочет полноценных отношений с Богом, проще всего предоставить свою жизнь в распоряжение Тому, Кто её дал. И действовать впредь только с Его ведома.

Конечно, при этом вполне возможна ситуация, когда Бог какие-то вещи оставляет на усмотрение человека. Но важно, чтобы разрешение действовать по собственному усмотрению исходило именно от Него, а не от самого человека. Говоря словами апостола, не «поедем и сделаем», а «если Бог захочет, поедем и сделаем». И это не формальность, не пустая оговорка.

Тут соотнесённость двух воль: Божьей и человеческой. Та самая соотнесённость, которая, если станет абсолютной, сама по себе исключит любые внутренние метания и шатания, не говоря уже о той внутренней раздвоенности, которую Иаков называет двоедушием. А иначе — суета, иллюзия жизни, попытки достичь цели, никак не заканчивающиеся успехом, и удивление от того, что Бог не отвечает на молитвы и не слушает просьб. Подобие жизни вместо жизни настоящей. Внешняя тьма вместо Царства.

Как часто мы боимся... Как часто мы говорим: «Ой, я такой слабый, ничего не могу поделать...» И сдаёмся без боя, своим бездействием давая диаволу возможность действовать. А вот апостол Иаков говорит нам, что у нас есть возможность освободиться, более того, что не так это и сложно! Просто — противостаньте диаволу, и убежит от вас! А мы бежим сами... почему? Почему нам кажется, что ничего сделать нельзя? Может быть, нам так проще? Но если мы всерьёз захотим приблизиться к Богу, чтобы Он приблизился к нам, — тогда не будет выбора: не противостав диаволу, мы не сможем приблизиться к Нему.

Господь «до ревности любит дух, живущий» в нас. Что означает эта вольная цитата апостола Иакова, цитата «по духу» и о какой ревности идет речь? Всякому человеку, хорошо знакомому с синодальным переводом, на память сразу же приходят слова из 68 псалма, которые потом прозвучат в Евангелии от Иоанна: ибо ревность по доме Твоем снедает меня (Пс 68:10). Но на самом деле, это лишь особенность синодального перевода, не лишенная своего смысла, но не абсолютная по значению. Обратимся к таким старым переводам как церковнославянский или Вульгата. В церковнославянском на тех местах, где в синодальном стоит месте ревность, которая является словно бы смысловым центром этих слов, стоят разные слова: слово «ревность» стоит только в псалме, а в Послании Иакова, над которым мы сегодня размышляем — «зависть». Именно слово “invidia” мы находим в Вульгате, слово, имеющее больше отрицательных, чем положительных смыслов: и зависть, и недоброжелательство и даже ненависть… Всего этого конечно не испытывает Господь к нам – мы этого не чувствуем. Но о чем тогда хотел сказать апостол? Послушаем Сергея Фуделя. «...Если человек не влюблен в Бога, то он еще не совсем поверил в Него. А если он поверил в Него, то он знает Его имя, и это имя согревает его сердце и ведет его всю жизнь. ...Иногда мы стремимся «отыграться» только на людях. Будем, дескать, любить людей и с нас хватит. Это самообман. Человек непознаваем вне Бога, и только через Бога он может быть принимаем. Вне Его он — уродство. Только влюбившись в Бога, можно влюбиться в человека, потому что только тогда догадываешься, что в человеке — Бог. Иначе все непрочно, и наша любовь к людям только до первого испытания огнем жизни.» (Сергей Фудель, «Вернуться в свой дом», из писем к сыну с 1946 г. по 1961 г., с. 71)

Апостол Иаков использует метафору о изоржавевшем золоте и серебре для того, чтобы указать не на материальную сторону жизни, а на цели и смысл любого накопления. Накопленный опыт, слава и признание как специалиста, великого деятеля, удачливого в делах, ученые степени - это и есть то золото и серебро, которое ржавеет и будет свидетельством против нас. И цели, которые мы ставим себе - это сокровище для нас. Оно очень мало означает для будущего. И не требуется ничего из успехов в этом мире для того, чтобы любить своих ближних, друзей, соседей и знакомых. И для верующего человека, человека воцерковленного, читающего Евангелие, осознание малости и незаметности наших успехов перед миром и Богом должно быть стать основным. Когда Апостол говорит: "Сокрушайтесь, плачьте и рыдайте; смех ваш да обратится в плач, и радость - в печаль", он призывает обратить внимание на то, что мы стремимся к радости и веселью, что гоним от себя трудные и тяжелые мысли. А в мире нет радости. Мы носим радость в сердцах своих. И радость эта от Бога. И только Он один может нам ее даровать. Мы же ищем замену отношений с Ним в этом мире. И понимаем, что должны делать добро, чувствуем в этом потребность, но не приносит нам радости сделанная милость и оказанная помощь, если через нее мы не славим Бога, не благодарим Его за возможность помочь, оказаться рядом с нуждающимся.

Наверное, для неверующих это самое раздражающее понятие в христианстве — смирение. Как его только ни окарикатуривают — это и бессилие, и безволие, и пассивность, и рабская покорность... Так ли это? Ведь Христос говорит о Себе: «Я кроток и смирен сердцем» (Мф. 11:29), — а Он не бессилен, не безволен, не пассивен, а если и покорен, то не как раб, а как Сын, то есть, скорее, послушен, а не покорен.

Раздражает это слово потому, что оно противоположно гордыне — главной движущей силе всякого греха. Гордыня ищет силы, власти, самоутверждения, обуреваемый ею человек ставит себя превыше всего и всех и неспособен на настоящую любовь. Смирение же — путь к любви, потому что для любящего всегда важнее не он сам, а другой, любимый.

Крестный подвиг Христа выводит всех нас из рабства греху, искупает нашу вину перед Богом и дает нам примирение с Небесным Отцом. Но есть шаг, который никто за нас не сделает, — это признать главенство Бога в своей жизни, открыть свое сердце к голосу и воле Божией. А это и есть смирение. И апостол Иаков говорит, что в этом случае Бог сможет взять на Себя ответственность за нашу «судьбу», нашу жизнь, и она станет восхождением в жизнь вечную, полную любви.

Самой формой вопроса апостол Иаков подразумевает, что человек не только не должен, но и просто не в состоянии судить другого. С одной стороны, судить другого — значит присваивать себе право, принадлежащее только Творцу. С другой стороны, это значит пытаться сделать то, что нам не под силу.

Имеем ли мы право на свое мнение о поступках другого человека? Наверное, да. А вот судить другого нам права явно не дается: об этом идет речь не только в этом стихе из послания Иакова, но и в нескольких евангельских отрывках, прежде всего — в Нагорной проповеди. В чем же разница?

Видимо, в том, какой статус мы себе при этом присваиваем. Наше мнение — оно и есть мнение, оно не претендует на абсолютную правоту. А вот, когда мы судим, мы становимся в позицию носителя абсолютного знания об истине и праведности (естественно, что с такой позиции мы не столько судим, сколько осуждаем!). Но на такой позиции может находиться только Бог, о чем нам и напоминает апостол Иаков. Здесь еще уместно вспомнить, что Бог — не только Законодатель и Судия, но и совершенная любовь, поэтому мы можем уповать на Его суд (ср. Пс. 118:43). Человеческие же суды никогда не исполнены любви, их можно только страшиться.

А почему, собственно, нельзя рассчитывать вперёд? Что тут не так? Наверное, важно различать планирование и самоуверенность. Одно дело — составить некий план, понимая, что обстоятельства могут измениться, более того, может оказаться, что то, что мы спланировали, неугодно Господу, и тогда планы нужно будет корректировать. Другое дело — составить себе программу на полжизни вперёд и следовать ей с решимостью бульдозера, круша все препятствия — это, скорее всего, очень быстро закончится болезненным столкновением с суровой реальностью. Именно от второго пути предостерегает апостол Иаков, напоминая нам о том, что любое начинание будет завершено по-настоящему успешно (то есть не только без материальных, но и без душевных разрушений) лишь в том случае, если оно угодно Господу.