Мысли вслух на Мф 9:18-38

Каждый раз, когда в Евангелии происходит исцеление, совершается чудо. Не просто чудо медицинского или психологического характера — скорее, это чудо откровения о Боге, о том, что Он не таков, каким мы Его представляли. Христос, действительно, почти во всех случаях описанных исцелений действует, разрушая существующие религиозные представления: Он прикасается к нечистоте болезни и смерти, Он принимает отверженных, калек, Он делает условием чуда не праведность человека, а его веру... Поэтому радостная Весть Иисуса — не только о том, что Бог делает (исцеляет, прощает, воскрешает), но, что важнее, — о том, какой Он. Ведь на пути веры и надежды на Бога чаще всего стоят наши искаженные понятия о Нем: что Он не станет копаться в нашей земной грязи, не захочет иметь дело с такими, как мы, а если захочет, то будет поступать в соответствии с нашими представлении о добре и зле. И все же, у нас есть хорошая Весть: есть надежда, что Он — другой.

Еще одна «серия» чудес Иисуса. Обратите внимание, насколько разные эти четыре исцеления. Очень показателен случай с кровоточивой женщиной: Иисус не совершает здесь ничего специального, исцеление происходит в результате встречи ее дерзновенной веры (кровотечение делает человека нечистым, и он не имеет права прикасаться к другим людям) с силой, пребывающей в Иисусе (прочитайте этот эпизод в Евангелии от Луки), что приоткрывает тайну чудес Господних. Описание каждого из остальных исцелений завершается упоминанием о том, как на него реагируют люди. Конечно, разносится слух об Иисусе. Конечно, исцеленные Им неспособны послушаться Его, даже хотя бы из благодарности. И конечно, чудеса Христа, как и Его проповедь, одних привлекают к Нему, а других отталкивают. На обвинение в сотрудничестве с князем бесовским Иисус будет отвечать позднее (мы с вами еще прочитаем об этом в 12-й главе).

Женщина, страдающая кровотечением, исцеляется, прикоснувшись ко Христу. Она исцеляется мимоходом, когда Христос направляется в другое место, куда Его позвал поверивший Ему человек. И вот, когда дорога каждая минута, ко Христу прикасается кровоточивая.

Чтобы оценить степень её дерзновения следует помнить, что любой телесный контакт с кровоточивым считался оскверняющим. Человек, осквернённый таким прикосновением не смог бы без очистительных процедур войти в дом, поэтому поступок женщины выглядел не только наглым, но и эгоистичным, ведь она могла сорвать исцеление умирающей девочки. Но вот женщина рискнула прилюдно признаться в совершении недозволенного поступка. И Христос не только не ругает её, но и поощряет её дерзновение как проявление веры.

Видимо, бывают такие ситуации, когда нам приходится совершать действия, противоречащие устоявшимся представлениям и нормам поведения. Но Господь может поддержать наше дерзновение, если оно рождено верой.

И никакое прикосновение не способно осквернить Того, Кто Сама чистота. Поэтому прикосновение Христа, понёсшего на Себе все грехи мира, подняло с одра болезни дочь начальника, поднимает к жизни и нас.

Рассказ о женщине, страдавшей кровотечением и исцелившейся от прикосновения к краю одежды Иисуса, несколько отличается от других рассказов об исцелениях. Прежде всего здесь бросается в глаза тот факт, что женщина никак не обращается к Иисусу, ни о чём Его не просит, она лишь молча дотрагивается до Него. В другом варианте этого рассказа, впрочем, Иисус всё же обращает на неё внимание, но обращает по собственной инициативе, а женщина, наоборот, старается по возможности остаться незамеченной. Казалось бы, такое стремление получить желаемое как бы тайком, ни о чём не прося Того, от Кого хочешь его получить, скорее должно бы свидетельствовать не в пользу действующего так человека. Но при более внимательном рассмотрении всё оказывается не так просто: ведь женщина, страдавшая кровотечением, считалась нечистой, и, прикасаясь к кому бы то ни было, она автоматически оскверняла того, к кому прикасалась. Нетрудно догадаться, как отреагировал бы человек, которого таким образом осквернили. Риск был велик и оправдывался только тем, что женщина надеялась на чудо, на исцеление. В случае исцеления ни о каком осквернении речи бы уже не шло: ведь болезнь отступила, кровотечения больше нет, а значит, нет и ничего оскверняющего. Исцелённой оставалось бы лишь совершить очистительный ритуал и принести очистительную жертву. Но если бы исцеления не произошло, женщину могли бы обвинить в достаточно серьёзном преступлении. Риск был велик, и она решилась действовать, не спрашивая разрешения. Она, как видно, прекрасно понимала, что своей просьбой поставила бы Того, к Кому обращалась, в двусмысленное положение: отказать ей Он, вполне вероятно, не захотел бы, а в случае, если бы исцеления всё же не произошло, Он, в случае согласия, тоже осквернил бы Себя, что было бы Ему, как минимум, неприятно. А мог бы всё же, как, вероятно, думала женщина, и просто отказать, не желая лишних проблем. И она решается действовать на свой страх и риск, всецело доверяя Тому, у Кого искала исцеления, и всё же желая свести возможные проблемы для Него к минимуму. Как видно, она полностью доверяет этому Незнакомцу, верит в Его силу. И получает свою награду, исцелившись от болезни, от которой страдала многие годы.

Исцеление кровоточивой женщины — очень впечатляющее чудо. Дело даже не в том, что по правилам она не должна была ни к кому прикасаться, но дерзнула это сделать. Во всяком случае, не всегда следует оправдывать наше пренебрежение правилами, основываясь на этом примере. Не для того евангелист записывает эту историю, и не это одобряет Христос в ее действиях. Больше всего контрастирует с привычным нам поведением то, что Господь нужен ей по-настоящему «до зарезу». Вся ее надежда сосредоточилась в Нем, и все силы ее духа направлены на то, чтобы добиться этого прикосновения. Она действительно больше не может жить, если не прикоснется к Господу Иисусу.

Именно такая потребность в Боге заслужила похвалу от Господа. По сравнению с этим многое в нашей «религиозной практике» покажется вялым и, пользуясь термином Апокалипсиса, теплохладным. Может быть, для Господа в первую очередь и важны сила и «всеохватность» этой потребности, пламенеющей в самом обычном человеке — таком же, как мы все.

Приведем фрагмент проповеди Антония, митрополита Сурожского, посвященный исцелению кровоточивой женщины. «Еще хочу одно сказать: часто среди нуждающихся в душевной помощи есть люди, которые не привыкли к церкви, не привыкли к тому, как в ней себя ведут, как в ней живут, которые пробиваются к Богу непривычными, может быть, не принятыми путями; как эта кровоточивая женщина, которая в толпе коснулась Спасителя, совершив поступок по тому времени недопустимый, как бы осквернив Его своим прикосновением. И Спаситель ей сказал: Дерзай! Вера твоя спасла тебя!.. Как нам надо беречься, чтобы, подобно фарисеям, книжникам, людям мертвой буквы, не сказать человеку: Твоя нужда пусть останется с тобой, если ты не можешь подойти к Богу, к нам так, как положено; как ты смеешь к Богу пробиваться таким оскорбляющим наши привычки образом?..<...> как надо относиться к тем, которые от отчаяния своего кидаются к Богу непривычными для нас путями...»

Трудно что-то добавлять к тексту владыки, но мы все-таки осмелимся сказать, что та ненависть и вражда, что есть внутри Церкви, ненависть к тем, кто мыслит иначе, чем мы, очень опасна. Она сродни фашизму, это зло, это страшная болезнь. Но исцеление только у Бога, и пока мы не обратимся к Его словам, мы будем больны, смертельно больны. Одно только хочется сказать, люди, читайте Слово Божие.

Поразительная черта Евангелия на самых разных языках — глаголы совершенного вида (впрочем, в некоторых языках это выражается иными глагольными формами). Важно, что в целом ряде случаев Господь говорит о совершившихся фактах. Вера твоя спасла тебя (Мф. 9:22). Слушающий слово Мое — перешел от смерти в жизнь (Ин. 5:24). Все вы, во Христа крестившиеся, во Христа облеклись (Гал. 3:27). По смыслу, хотя и не грамматически, из того же ряда: «врата адовы не одолеют ее» (Мф. 16:18). То, что все эти вещи — уже совершившиеся факты, — поразительно и прекрасно. Именно это придает прочность твоей жизни в вере. Именно это — источник радости христиан, причем радости, совершенно непостижимой для мира неверующего. Если бы не так, жизнь была бы очень страшным и, в сущности, безнадежным занятием. Но, к счастью, предлагаемое Иисусом Христом спасение — исцеление, освобождение, воскресение — происходит. Et salva facta est, как говорит латинская версия Мф. 9:22. Есть ключевой момент, поворотный пункт истории мира и личной биографии каждого человека, когда все это совершается, становится фактом. Этот момент — источник нашей жизни. «Совершилось», - говорит Иисус, умирая на Кресте (Ин. 19:30). Именно как к свершившемуся факту прибегает к спасению Церковь во всей своей жизни.

Исцеление слепых, о котором говорится в сегодняшнем евангельском чтении, в определенном смысле очень типично. Приступая, слепые называют Иисуса Сыном Давидовым, принося свое превоначальное исповедание. Как это бывает почти всегда, Он задает вопрос о вере, и затем — по вере вашей да будет вам. Как и в иных случаях, Он просит их не разглашать о чудесном исцелении. Это важно, потому что по мере того, как Господь совершает все больше чудес, у людей все больше соблазн поставить Его земным владыкой, так что эта просьба вполне очевидна.

Но что означает она для самих слепых, которые, кстати, не были способны исполнить ее? Что означает она в более широком контексте призвания человека возвещать и славить великие дела Божии? Каково это для самого человека, стать участником чуда Божьего милосердия — и получить повеление молчать об этом? Мы, конечно, не знаем истинных мотивов происшедшего, но, глядя в зеркало, кое о чем можем догадаться. В частности, быть может, дело просто в самом обычном хвастовстве. Так мы гордимся знакомством с каким-нибудь известным человеком. Мы собираем совершенно никчемные автографы довольно сомнительных знаменитостей. Зачем? Чтобы похвастаться. Если на меня обратила внимание знаменитость, значит, что-то во мне есть. И Творца мы представляем этакой суперзнаменитостью. Раз Он исцелил нас от слепоты, значит чем-то мы хороши, лучше других. Как просто. И как глупо. Ведь Бог не знаменитость, Он не старается почаще мелькать на глазах, да и не нужно это Тому, Кто сотворил небо и землю. Но главное, и самое трудное для нас — то, что Его милость беспричинна. Он исцелил слепых не потому, что они лучше других, а потому, что каждый из нас для Него уникален.

Неразглашенное чудо может стать содержанием глубоко личных, тайных отношений с Богом. Есть нечто, о чем знаем только Ты и я, и этим мы становимся так близки. Обладать этим жизненно важно. Настанет день, когда Он скажет тебе, как Нафанаилу: «...когда ты был под смоковницей, я видел тебя», - и твой обмен веществ станет жизнью. А если ты разглашаешь чудо, нарушая просьбу Христа, то личных отношений нет, и чудо становится автографом знаменитости, тускнеет и забывается.

Так всё-таки: убеждает ли чудо? Как видно, не всех и не всегда. Казалось бы, при тех совершенно очевидных для всех явлениях силы Божией, силы Царства, какие были явлены Иисусом, не поверить в чудо было невозможно. Но, как видно, о Царстве можно свидетельствовать, но невозможно доказать его реальность тому, кто не хочет верить. И фарисеи, например, изобретают всё новые и новые объяснения тому, что, по сути, ни в каких объяснениях не нуждается, а нуждается лишь в принятии. Но принимать совсем не хочется, и в этом всё дело. Казалось бы, кого-кого, а фарисеев, заявлявших о себе как о мессианистах, явление в мир Мессии и Царства должно было только радовать. И оно, наверное, так бы и было, если бы Иисус действовал так, как должен был, по представлениям тех же фарисеев, действовать Мессия. Но в том-то и беда, что Иисус этим представлениям не соответствовал и соответствовать не собирался. А дальше произошло то, чего не произойти не могло: ведь логика противостояния требует его обострения, которое в конечном счёте и происходит. Прежде лидеры фарисейского движения пытались объяснить совершаемые Иисусом чудеса и исцеления более-менее нейтрально, теперь они переходят к прямым обвинениям, притом обвинениям весьма серьёзным, по сути, обвиняя Спасителя в язычестве и демонопоклонстве. Логика проста: если бить, то изо всех сил и наотмашь, если обвинять, то так, чтобы оправдаться было как можно труднее. И дело не только в желании избавиться от Иисуса. Как видно, обвинители Иисуса пытаются убедить не только других, но и самих себя в собственной правоте. А для этого нужны обвинения как можно более тяжкие, и уже неважно, насколько они правдоподобны: в такой ситуации ум согласится на любой аргумент, лишь бы он оправдал неприятие того, что не принять невозможно. Запугать не только других, но и самих себя, запугать так, чтобы дороги назад не было, чтобы никто и думать не смел, что этот Человек, может быть, от Бога. А для такого запугивания необходимо табу, которое блокирует всякую попытку посмотреть на ситуацию иначе ещё на подсознательном уровне. Обвинение в демонопоклонстве и было таким табу. Табу, которое становилось последним убежищем религиозности, противостоящей Царству.

Давайте еще раз подумаем о том, почему Иисус запретил исцелившимся бесноватым разглашать тайну их исцеления. Вспоминаются сразу все привычные и хорошо знакомые нам аргументы: первое, Он не хотел становиться земным владыкой, второе, Он не хотел профанации чуда, и наконец, Он Сам говорил, что всякое добро должно делаться втайне («у тебя же, когда творишь милостыню, пусть левая рука твоя не знает, что делает правая, чтобы милостыня твоя была втайне» Мф 6:3,4) и разумеется Господь первый подчиняет Себя Своему Закону (как это ни парадоксально!). Все это безусловно так. Но исчерпали ли мы этими объяснениями весь спектр смыслов читаемого нами сегодня текста? Нет, ибо текст Евангельский неисчерпаем. Попробуем подумать вот о чем. «Не случайно афонские монахи учат, что к чудесам нужно относиться крайне осторожно, а рассказывать о них только на исповеди духовнику», пишет в своей книге по Евангелию от Иоанна о. Георгий Чистяков. Почему? Ведь рассказ о чуде так согревает всех, кто рядом, если с тобой произошло чудо, оно просто жжет тебя изнутри, и не поделиться им с близкими по духу людьми, кажется, просто невозможно, просто грешно, кажется, лишить их радости сопереживания. И все-таки нельзя. Но почему, почему? Один из возможных ответов: тайна, хранящая отношения двоих, меня и Бога, от вторжения, оберегающая то пространство в моей душе, где только я и мой Бог. И ужасно если нет в человеке тех особых личных отношений с Богом, куда есть доступ еще только духовнику, может быть, а может и ему нет. Если этого нет, нет веры. Вообще слово тайна ключевое слово для духовности. На тайне легко спекулировать, но разве это страшно тому, у кого в душе есть надежная келья, в которую он, войдя, затворяет за собой дверь и молится Богу своему, «который втайне» (Мф 6:6).

Слепые сами проявили инициативу, обратившись ко Христу. Тем не менее Он ещё раз спросил их, веруют ли они, что Он способен их исцелить. Видимо, для Христа в этом эпизоде было важно, чтобы вера не проявлялась одним лишь эмоциональным порывом, но была продуманным исповеданием, осознанным выбором.

Судя по всему, слепые в самом деле сделали такой выбор. К сожалению, без эмоционального порыва не обошлось и они тут же нарушили просьбу Христа не трепаться. Что ж, по человечески это так понятно, тем более, что их двое, а это по иудейскому закону делало их слова законным свидетельством...

Тем не менее, даже зная, что людям нелегко исполнить то, что Он им говорит и вместить то, что Он делает, Иисус продолжает действовать в мире людей. Но нарастает и тенденциозная предвзятость фарисеев. Характерно, что обвинение в использовании сил князя бесовского прозвучало после изгнания беса из немого: фарисеи хотели бы монополизировать право на речь. Но Тот, Кто Словом Своим сотворил мир хочет, чтобы и люди были причастны к слову и разуму.

Исцеление двух слепых евангелист Матфей описал очень кратко, можно сказать, скупясь на детали. И оттого слова Господа выглядят немного загадочно. Два человека довольно долго шли за Иисусом, громко требуя или выпрашивая исцеления, словно милостыни. Наверное, они немного досаждали Ему, однако Он не прогоняет их, но разговор начинает, лишь дойдя до дома. Вероятно, Иисус хочет не просто вернуть им утраченное физическое зрение, но и изменить что-то в их душе. И первый вопрос, который Он задает им: «Веруете ли, что Я могу это сделать?» — кажется странным. Стали бы они преследовать Иисуса, если бы не верили, что он может их исцелить? Но вопрос, который Господь задает слепым, может оказаться довольно существенным для каждого, кто читает Евангелие.

Многое в жизни кажется нам само собой разумеющимся, и потому часто основной движущей силой в нас становится инерция. Мы ходим в Церковь, повторяем привычные формулировки молитвы, просим о чем-то Бога, ищем у Него помощи, - но часто ли мы задумываемся, почему и ради чего мы все это делаем? Потому ли, что верим в Него, доверяем Ему, или просто повторяем набор магических действий в надежде, что от этого станет чуть легче жить?

И в этой истории Господь словно возвращает каждого из нас к этому главному вопросу – доверяем ли мы Ему свою жизнь, готовы ли к встрече с Ним лицом к лицу не ради здоровья или благополучия, а просто ради Него Самого?

В том, что сказали о Христе фарисеи, есть своя внутренняя логика. Если этот Плотник из Назарета изгоняет злых духов и исцеляет больных, то этому должно быть какое-то объяснение. Что за сила действует в Нем? Почему Его воля об исцелении («Хочу, очистись», «Замолчи и выйди из него»…) столь действенна? Непредвзятые люди говорят: «великий пророк восстал в Израиле», предполагая, что Божья воля действует через Иисуса, — вполне естественная гипотеза. Но фарисеи не согласны, что Божья воля может подействовать, не сказавшись им, что Бог может позволить Себе делать что-то для фарисеев неожиданное. И потому их оценка естественно вытекает из отрицания: Он изгоняет их силой их собственного князя. Характерно, во-первых, что интенция отрицания, вообще говоря, сама собой развивается в сторону проклятия. Во-вторых, очевидно, что принимая Иисуса за самозванца-лжемессию, фарисеи крайне невнимательны. Лжемессии (а их и сегодня хоть отбавляй), совершая нечто необычное, непременно используют это для подтверждения собственного престижа. Фарисеи, услышав о чудесах Иисуса, предполагают, что и Он поступает так же. Они просто не дают себе труда выяснить дело до конца и выносят свое суждение, не узнав, что Иисус постоянно запрещает людям разглашать о таких чудесах. Вот так мы загоняем себя самих в ловушку и не встречаем Бога только в силу собственной предвзятости.

Постоянная усталость или, как говорится в сегодняшнем чтении, изнуренность – обычное состояние современного человека. Тяжелая напряженная жизнь, постоянные проблемы и борьба за выживание заставляют человека собирать все силы в кулак. И овцы без пастыря — очень характерная картинка для того, как человек ведет себя в такой ситуации. Метаться из стороны в строну, не находить дорогу, попадаться на зуб волку, орать от ужаса, не находя дороги, бросаться не зная куда – кто хоть раз видел потерявшихся овец, знает, как быстро они теряют всю свою невозмутимость. Человек, оставленный один на одни с собой, рано или поздно впадает в такую же экзистенциальную панику перед лицом жестокого и страшного мира, законов которого он не понимает и не может понять. Только подняв голову и признав свою связь с Богом и необходимость общения с Ним, человек обретает помощь и поддержку, которые позволяют жить.

Из сравнения толп народа с овцами без пастуха согласно человеческой логике следует вывод: над ними следует поставить хорошего надсмотрщика, и пусть он наводит порядок. Но Христос, добрый пастырь, выбирает Себе двенадцать помощников из числа пасомых. Ему важно, чтобы люди были для Него не подневольными рабами, но сотрудниками.

Число двенадцать символизирует полноту призываемого Христом человечества, но это ещё и число колен израилевых. Церковь, обновлённый народ Божий, создаётся по образцу первоначального Израиля. Это подчёркивается даже тем, что поначалу апостолам не рекомендовано идти к язычникам, им следует утвердиться в своём призвании среди израильтян.

Призвание апостолов не было наградой за какие-либо заслуги, они мало чем отличались от тех, кто их окружал. Но точно также и Авраам был призван Богом не по заслугам, но по причине его открытости к Богу и способности идти за Ним. Таковы и апостолы, вовсе не супермены, обычные вроде бы люди, чьих слабостей и несовершенств Евангелие не скрывает. Но Господь, позвав за Собой, дал им возможность преодолеть их собственную ограниченность.

Здесь же, кстати, и ответ на часто задаваемый вопрос: почему Христос избрал одним из апостолов Иуду? Неужели Он не видел, что за человек Иуда, что он способен на предательство? Тогда где же всеведение Бога?

Безусловно, Он всё это видел, как видел многие потенциальные падения других призванных, оставшиеся нереализованными и поэтому неизвестными для нас. Точно так же Он видит и наши сегодняшние сердца, чем только не наполненные. Но при этом всех нас Он продолжает любить, каждому давая шанс отвернуться от привычной грязи и очиститься. Такой же шанс был предоставлен и тому из апостолов, кто им не воспользовался.

Сурово звучат слова о тех, кто отвернётся от проповеди апостолов. Но угроза ли это, или же предупреждение об опасности? Ведь Содом и Гоморра уже наказаны, и, может быть, именно поэтому новая кара им не грозит. Но те, кто и поныне не собирается оставлять греховные наклонности, сами отворачиваются от спасения.

«Иисус сжалился над ними». Как для нас драгоценны эти проявления Его чувств! Но Его жалость действенна: Он призывает учеников молиться о том, чтобы Бог выслал делателей Своих на жатву, и Сам посылает их на проповедь. Это еще не та проповедь, которую Он заповедает им после Своего Воскресения; но учеба тех, кто затем станет начатком Христовой Церкви и понесет Слово Божие по миру, должна включать в себя и практическую часть. Задача учеников в этот раз ограничена — только предварить последующий приход Иисуса в города Израиля, однако и для такой миссии им необходим особый дар, особая сила, и Христос наделяет их такой силой. Одновременно Он дает понять, что это служение не имеет ничего общего с нашей обычной человеческой предусмотрительностью, потом ученики оценят этот опыт, когда начнут возвещать Евангелие среди разных, в том числе и враждебно настроенных людей.

Отправляя апостолов на проповедь, Иисус поручает им делать то же самое, что делал Сам на всём протяжении Своего земного служения: свидетельствовать о Царстве, которое приблизилось. И предлагает им некий универсальный принцип не только свидетельства о Царстве, но и жизни в нём: даром получили, даром давайте. И речь здесь идёт не о том, что свидетель не может и не должен пользоваться ничем от своих слушателей: ведь ему необходимы пища и кров, хотя бы на то время, которое он проводит в том или ином городе или селении, неся своё свидетельство. Речь о другом: свидетельство о Царстве не может быть делом личной выгоды. И дело тут не в том, чтобы брать плату за рассказы о Христе, о Царстве или о собственном духовном опыте. Дело в самом отношении к тому, о чём свидетельствуешь и что несёшь другим. Падший человек сознательно или бессознательно считает принадлежащим себе всё, что оказывается в пределах его досягаемости. Нечто бесхозное в падшем мире возможно лишь в том случае, если оно никому не приносит никакой практической пользы или оказывается вне пределов досягаемости человека. Инстинкт собственника не терпит пустоты, и все имеющиеся лакуны заполняются очень быстро. И к Царству падший человек склонен относиться, как к чему-то «своему» в земном смысле, т.е. к чему-то, чем он может распоряжаться по собственному усмотрению, хотя бы в теории он и понимал и соглашался с тем, что здесь такое отношение неуместно и невозможно. Падший человек всегда хочет (чаще неосознанно) отделить себе кусок Царства и унести его с собой. Но такого «Царства для себя» быть не может, сама природа Царства этого не допускает. Каждый к нему причастный может получить его целиком, во всей полноте, но лишь при одном условии: каждому из его ближних, разделяющих с ним жизнь Царства, оно будет доступно так же целиком и во всей полноте, как ему самому. Такая готовность разделить с каждым всё, что получил, приобщившись к Царству, является неотъемлемым условием жизни в Царстве и свидетельства о нём. И неудивительно: ведь никто из нас не заслужил и не заработал ни грана той жизни, которую в Царстве мы получаем всю, сколько её там есть. Мы действительно не имеем на Царство никакого права, мы получаем его даром, но не в собственность, а в бессрочное и безвозмездное пользование. Совместно с теми, кто захочет разделить его с нами. Так же бессрочно и безвозмездно.

Где и когда начинается Царство Небесное, которое отправились проповедовать Апостолы? Оно начинается там, куда приходит Евангелие, возвещаемое апостолами, где Сам Господь присутствует в благодатных дарах Церкви. Где человек умирает для закона греха и рождается для жизни во Христе. Другой вопрос, когда оно начинается... Когда не только проповедь о Царстве достигнет нас, но и само оно наступит в наших сердцах и изменит нашу жизнь?