Мысли вслух на 1 Кор 1:10-17

Переходя от разговора о Царстве и о спасении к конкретным проблемам коринфской церкви, Павел упрекает коринфских христиан за те разделения, которыt возникли в их среде (ст. 10 – 12). Конечно, едва ли речь могла идти об обожествлении самого Павла или кого бы то ни было другого из тех, кого апостол упоминает в своём послании. Но партии сторонников и последователей в коринфской церкви вполне могли сложиться, подобно тому, как возникали порой в греческих городах группы сторонников и последователей тех или иных философских школ. А в противовес сторонникам всех существовавших среди коринфских христиан групп неизбежно должна была появиться и партия, так сказать, «чистых христиан», которые, критикуя всех остальных за уклонение от истины, с гордостью говорили о себе: а мы Христовы!

Конечно, такое положение дел никак не способствовало нормальной духовной жизни. И дело было не только в том, что постоянные споры неизбежно отвлекали коринфских христиан от того главного, ради чего они собирались в церкви. Главной проблемой было то, что такие споры, как видно, нередко разделявшие споривших настолько, что они не хотели даже общаться друг с другом, разрушали Церковь как духовное пространство. Ведь Иисус, уходя, оставил в мире не религиозное братство и не богословскую школу. Он оставил здесь общину людей, живущих в Царстве, через которых оно могло бы пребывать в мире, преображая его. В этом и только в этом заключается главная задача Церкви, всё остальное — проповедь, религиозное обучение, богословские исследования и даже дела милосердия — важны лишь как свидетельства о Царстве. Разумеется, развитие богословия без богословских диспутов невозможно.

Но если диспуты заканчиваются тем, что община разваливается на противостоящие друг другу группы, такое богословствование приходится признать полным духовным провалом. И дело не только в антисвидетельстве, но и в том, что самих участвующих в таких диспутах они в конечном счёте не приобщают к Царству, а отделяют от него. Ведь Царство требует не единства взглядов, а нормальных отношений с ближним, и если их нет, о пребывании в Царстве придётся забыть. Даже тем, чьи аргументы с богословской точки зрения оказываются безупречными.

Характеризуя своё свидетельство, Павел говорит, что Христос послал его не крестить, а благовествовать. Павел — апостол, свидетель, несущий благую весть о пришедшем в мир Мессии и о Царстве, которое, по слову Мессии, «приблизилось». Апостольство — всегда свидетельство. Апостол — не учитель, не наставник, не предстоятель церковного собрания, не катехизатор. Его задача более однозначна: он свидетель, который должен рассказать о том, что видел и пережил. Рассказать так, чтобы слушающие увидели и пережили всё по возможности так же ясно и отчётливо, как сам свидетель.

Если речь идёт о Царстве, то слушающие должны пережить опыт приобщения к жизни Царства так же, как пережил его сам свидетель, несущий апостольское служение. Конечно, всякая христианская деятельность до известной степени является (или, во всяком случае, должна быть) апостольством: ведь христианин — житель Царства, а если так, то общение с ним непременно должно открывать общающимся Царство. Но апостольское служение является свидетельством исключительно или по преимуществу, апостол посвящает ему всю свою жизнь.

Для Церкви такое свидетельство является важнейшим: ведь речь идёт о явлении Царства миру конкретными людьми, этим Царством живущими. Подлинное христианство, христианство не как новая религия или новое учение, а как новая жизнь, может распространиться по миру только так. Но в отдельных церквях во все времена существовала тенденция превратить христианство из опыта новой жизни в новую религию или в какое-нибудь новое духовное учение. Так произошло и в Коринфской церкви.

Там, судя по словам апостола, появились некие группы, сложившиеся, по-видимому, вокруг известных в общине учителей или проповедников, и их члены ассоциировали себя именно со своей группой. Вероятно, реакцией на появление таких групп стало появление неких «чистых христиан» или «просто христиан», говоривших о себе, что они «Христовы», в отличие от сторонников тех или иных учителей и проповедников. Но что бы ни говорили все эти люди о себе и друг о друге, все они уже перестали быть просто христианами.

Своё христианство они уже связали не только и не столько со Христом и Его Царством, сколько с некими людьми. И само христианство стало для них новым учением, а не новой жизнью. Вот от такой сущностной трансформации и предостерегает Павел коринфских христиан: ведь она переключает их внимание со Христа и с Царства на нечто, быть может, даже интересное и в чём-то истинное, но прямого отношения к Царству не имеющее. А значит, не имеющее прямого отношения и к христианству как таковому.

В своём послании коринфским христианам Павел, как видно, говорит о каком-то случившемся в коринфской церкви разделении, о неких церковных или околоцерковных партиях, там образовавшихся. Теперь уже, конечно, трудно сказать точно, в чём была суть конфликта, но, судя по словам Павла, приходится думать, что речь шла о группах, сложившихся вокруг разных учителей или проповедников, связанных с коринфской церковью. И, как видно, дело порой доходило до того, что за своими наставниками их последователи порой переставали видеть Христа, нередко забывая о самой сути христианства. Апостол же, судя по его словам, вовсе не пытался вникать в тонкости возникших разногласий. Он задаёт простой вопрос: кто распялся за вас? Кто открыл вам Царство? Кто-то из ваших учителей или наставников? Или всё-таки Христос? Павел не пытается прибегать ни к каким богословским аргументам, его не интересуют подробности вероучения или религиозного мировоззрения тех групп, которые возникли в коринфской церкви. И не потому, что у него не хватало знаний для того, чтобы во всём этом разобраться. Он просто хорошо помнит то, о чём, как видно, стали забывать многие его коринфские единоверцы: христианство — не религия, а церковь — не богословская академия и не клуб интеллектуалов от религии. Иисус не для того пришёл в мир и не для того умер на кресте, чтобы дать миру новую религию, новое богословие или новую мораль, а для того, чтобы открыть ему Царство. И Церковь была Им основана, как община людей, живущих в Царстве. Конечно, для свидетельства о Царстве могут пригодится и религия, и богословие, и мораль. Но не тогда, когда они выходят на первый план, так, что разногласия по этим вопросам начинают определять всю жизнь церковной общины, вплоть до разделения. Если такое произошло, значит, о Христе в этой общине уже забыли, и церковь, по сути, перестала быть церковью, превратившись в обычную религиозную организацию. А Павел выступает резко против такой трансформации. Ведь он после встречи с Воскресшим на дамасской дороге стал жителем Царства, а не адептом новой религии. И коринфских христиан он призывает к тому же: быть жителями Царства.

В первохристианской Церкви существовали разные служения, на которые Бог призывал разных людей. Одним из таких служений было служение апостола, или посланника, которое существовало не только в Церкви, но и в других еврейских религиозных братствах евангельской эпохи, по образцу которых и была образована первохристианская Церковь.

Для религиозных братств служение посланников всегда имело особое значение: ведь речь шла о сообществах, лишённых жёсткой структуры, больше напоминавших общинные движения, чем централизованные организации. Посланники играли в таких движениях важную связующую роль: они могли свидетельствовать членам других общин о тех важных событиях (общественных и духовных), которые происходили в их собственной общине. Так осуществлялся в братствах обмен духовным и жизненным опытом, без которого братство, как единое целое, не могло существовать.

В Церкви же роль апостола-посланника имела особое значение: ведь она держалась в первую очередь на благой вести и на свидетельстве. Церковь не была религиозной организацией, которую, как это бывает обычно в религиозных организациях, связывал бы единый ритуал или единое вероучение. Конечно, большинство членов первохристианской Церкви было связано с Синагогой, но и Синагога в этом отношении не была единой, тем более, что в Церковь входили не только евреи, но и интересовавшиеся иудаизмом, хотя и не принимавшие его полностью, недавние язычники, которым иудейский ритуал не был так близок и органичен, как самим евреям.

Первохристианскую Церковь соединяла лишь вера в Иисуса, как в обещанного Богом Мессию, Которого Бог воскресил из мёртвых, и в то Царство, которое этот воскресший Мессия принёс в мир и к которому каждый, верящий воскресшему Иисусу и вверяющий Ему свою жизнь, может приобщиться. Тут свидетельство о Воскресшем и о Царстве, Им принесённом в мир, выходило на первый план, и апостольское служение становилось центральным.

И Павел поэтому рад тому, что именно апостольское служение было вверено ему Богом. Конечно, при этом у Павла не было такой церкви, которую он мог бы назвать своей в том смысле, в котором называли своими разные церкви те, кто возглавлял конкретные церковные общины. Но его такое положение дел отнюдь не расстраивало: ведь он понимал, какое служение было ему доверено Богом.